Станислав Белковский - Покаяние
ТОЛЬ. Он не придёт на приём.
ДЕДУШКИН. Почему вы думаете?
ГОЦЛИБЕРДАН. Он не думает, он знает.
ТОЛЬ. Там, в Больших Сумерках, наша охрана. Она разбудит его, если я попрошу.
ДЕДУШКИН. Да, но стоит ли? Если Игоря Тамерлановича разбудить, он будет изрядно раздосадован. Я ему сам позвоню, но попозже. Сразу после Нового года. Как раз он отдохнёт…
ГОЦЛИБЕРДАН. До Нового года ещё три недели, Евгений Волкович. А мы хотим с ним увидеться в субботу. В эту субботу.
ДЕДУШКИН. Но если он, как вы говорите, не придёт сегодня в финское посольство, а потом ещё три недели, то как же я ему позвоню? Загадка, честное слово.
ТОЛЬ. Евгений Волкович!
Пауза.
ДЕДУШКИН. Да-да, Боренька.
ТОЛЬ. Как там движется с приватизацией пансионата Правды?
ДЕДУШКИН. С чем-чем, Толенька?
ТОЛЬ. С пансионатом Правды. В Сочи. Мне сказали, что все бумаги уже готовы, и только управление делами чего-то тянет.
ДЕДУШКИН. Пансионат Правды… Да. Мы хотим там сделать цех-инкубатор для молодых экономистов. Восемнадцати-девятнадцати лет…
ГОЦЛИБЕРДАН. Чтоб они там плодились и размножались.
ТОЛЬ. Подожди, Гоц. Я хочу сказать, что мог бы позвонить в управление делами. Если вы хотите, конечно. По этому вопросу они меня послушают.
Пауза. Мобильный телефон.
ДЕДУШКИН. Как вы думаете, молодые люди, может быть, мне одному съездить к Игорю Тамерланчу? В эту субботу. Машенька мне всегда говорила, что он любит меня, потому что я добрый старик. А добрые старики хорошо действуют на нервы.
ТОЛЬ. Это хорошая идея. Пожалуй.
ГОЦЛИБЕРДАН. У вас есть приличный повод?
ДЕДУШКИН. Повод? О, да. У моей внучки Алисочки еще нет последней книги Игоря Тамерланча. С дарственной надписью. И без дарственной – тоже нет. А ей скоро лететь на Гавайи. Как же она полетит без книги? Надо что-то почитать в самолёте.
ГОЦЛИБЕРДАН. Да уж. Девять часов до Нью-Йорка, а потом до Гавайев – еще столько же. Без Тамерланыча нашего никуда.
ТОЛЬ. Это прекрасная идея, Евгений Волкович. Когда поедете к нему, в субботу, то передайте следующее. Американцы приглашают его выступить с лекциями. Или нет – просто с выступлениями. Выступить с выступлениями. Ерунда какая-то, но все равно. На месяц. Недель на пять. Выступлений семь или восемь. Максимум десять. По два выступления в неделю. Без перенапряжения. Я дам ему свой самолёт. Полетит с охраной. Жить будет только в любимых гостиницах.
ГОЦЛИБЕРДАН. Он любит всякие Реле и Шато. Чтобы похоже на средневековые замки.
ТОЛЬ. Вот в таких жить и будет. Американцы платят по десять тысяч за выступление. Нет, я ошибся, – по пятнадцать тысяч за выступление. Этого достаточно.
ДЕДУШКИН. И когда же они его приглашают?
ТОЛЬ. Приглашают сейчас. А лететь – в январе. Скоро после Нового года.
ДЕДУШКИН. После Рождества?
ГОЦЛИБЕРДАН. Какой-то вы не такой большевик, Евгений Волкович.
ТОЛЬ. После Рождества.
ДЕДУШКИН. Значит, пять недель после Рождества?
ТОЛЬ. Пять. После.
ГОЦЛИБЕРДАН. Пять и после.
ДЕДУШКИН. А больше они никого не приглашают?
ТОЛЬ. Пока не приватизирован пансионат Правды. Нельзя торопиться.
ГОЦЛИБЕРДАН. Американцы следят за этим.
ДЕДУШКИН. Я позвоню ему сегодня. Как мы расстанемся. Наверное, не надо, чтобы соединяли через вашу приемную. Если поеду я один. На дружеский обед. Как вы думаете, Игорь Тамерланович не проспит дружеский обед со мной? Я, кстати, сам люблю прикорнуть днем. У меня в Академии прекрасная комната отдыха. В стиле санатория Болшево. Из шестидесятых годов, знаете ли. Когда я был референтом академика Арцибашева…
ГОЦЛИБЕРДАН. Говорят, Евгений Волкович, у вас новый «Лексус»? LS 600 hL?
ДЕДУШКИН. Кто-кто говорит?
ГОЦЛИБЕРДАН. Говорит молодёжь. Студентики там, то-сё.
ТОЛЬ. Студентики говорят.
ДЕДУШКИН. О, это же не мой «Лексус».
ТОЛЬ. А чей же?
ДЕДУШКИН. Это собственность Академии. Подарок. Одни родители подарили из Дагестана. Я их даже не видел, честно говоря. Родителей не видел. Один «Лексус» отдал в студенческий профком. А другой пока возит меня. Мне спину хорошо, знаете ли. Там, в «Лексусе», есть массаж. Сиденье прямо массирует спину. Я раньше на БМВ ездил, так там массажа же не было.
ГОЦЛИБЕРДАН. Не может быть, чтоб в новой семёрке БМВ не было массажа.
ДЕДУШКИН. Не было – не было. Данечка! Честное слово.
ТОЛЬ. Он не любит, когда его называют Данечка.
ДЕДУШКИН. Гоценька разрешил мне называть его с любого места фамилии.
ГОЦЛИБЕРДАН. Разрешил. Называйте.
ТОЛЬ. Там, в БМВ, вас, наверно, с комплектацией подвели.
ДЕДУШКИН. Должно быть. Я как-то сразу почувствовал, что – как вы говорите? …
ГОЦЛИБЕРДАН. С комплектацией.
ДЕДУШКИН. Да-да, с комплектацией что-то не то. А «Лексус» очень хорошо для спины. Мне ведь 76 лет. Через три месяца настанет 77. И все 77 давят на одну эту спину.
ГОЦЛИБЕРДАН. Когда поедете на мои похороны, не забудьте сделать массаж по дороге.
ДЕДУШКИН. Массаж по дороге? Именно что по дороге. Не трачу теперь ни секунды лишнего времени. Еду на Ученый совет, и —
ТОЛЬ. Хотите еще чаю, Евгений Волкович?
ДЕДУШКИН. Да-да, конечно, я поеду. Не стану вас больше отвлекать. Вы позвоните вскорости в управление делами, Борис Алексеевич?
ТОЛЬ. Завтра позвоню. А может, сегодня позвоню.
ГОЦЛИБЕРДАН. Как карта ляжет.
ДЕДУШКИН. Вы мне перескажете до субботы?
ТОЛЬ. Они сами вам перескажут.
ДЕДУШКИН. Как вы сказали?
ГОЦЛИБЕРДАН. Вы же большевик, Евгений Волкович. Как увидите сияние, охерительное, от одного края неба до другого, значит, – можно заезжать в пансионат Правды.
ДЕДУШКИН. Может быть, еще чашечку чаю прежде, чем я поеду? Нынче холодно, настоящая царская зима. Там моя прабабушка говорила, Алиса Бруновна Энгельгардт. Царская зима – говорила она. В честь неё Алисочку назвали, внучку мою.
ГОЦЛИБЕРДАН. В честь зимы?
ТОЛЬ. Конечно, выпейте, Евгений Волкович. Сухари, пряники, всё что угодно.
ДЕДУШКИН. А что я должен сказать про этого молодого священника?
ТОЛЬ. Ну, что мы не понимаем, как человек нашего образования и круга может столь увлекаться безграмотным попом. Им там говорить-то не о чем, я уверен.
ГОЦЛИБЕРДАН. Да, профессор, но это далеко не всё. Безграмотный поп или не безграмотный – это полдела. Даже четвертьдела. Самое главное – что он агент ФСБ. Вырви глаз. Его специально подослали к Тамерланычу, чтобы узнать все тайны русского либерализма.
ДЕДУШКИН. Тайны русского либерализма? Какой кошмар!
ГОЦЛИБЕРДАН. Поп – полковник ФСБ. Даже не подполковник. С опережением графика получил звёздочку. А знаете, почему?
ДЕДУШКИН. Почему, Гоценька?
ГОЦЛИБЕРДАН. Потому что охмурил нашего Тамерланыча, блядь. А Тамерланыч – крупная рыба. Они давно хотели к нему подобраться. Но никак не могли. Вот и подобрались, в конце концов. Через попа.
ТОЛЬ. Гоц, ты передашь Евгению Волковичу в пятницу все материалы?
ГОЦЛИБЕРДАН. Да, я передам Евгению Волковичу в пятницу все материалы.
ДЕДУШКИН. Какой прекрасный чай! Со времен моей первой тёщи, Софьи Лазаревны Нимврод, я не пил ничего подобного.
Стук каминных часов.
Знаете, Боренька, что я хотел еще сказать.
Тревога.
Пришлите мне, пожалуйста, новую трость. А то эта износилась совсем.
ГОЦЛИБЕРДАН. Исходилась.
ТОЛЬ. А сейчас у вас какая?
ДЕДУШКИН. Сейчас – канадский клён, с хрустальным набалдашником. А мне хотелось бы – норвежский граб. С порфировым набалдашником. Вы запишете?
ТОЛЬ. Я запомню.
ГОЦЛИБЕРДАН. Я запомню.
ТОЛЬ. Мы запомним.
ДЕДУШКИН. Вы помните историю, откуда у меня такоё пикантное отчество?
Раскаты зимнего грома.
ГОЦЛИБЕРДАН. В сто семнадцатый раз.
ТОЛЬ. Я всегда помнил, но сегодня утром почему-то забыл.
ДЕДУШКИН. Да-да. Меня же регистрировали в провинции. Это было летом, на Волге. Недалеко от Саратова. Мы на даче жили. Папа был командир пожарной охраны всего Среднего Поволжья.
ГОЦЛИБЕРДАН. Пожарных соединений.
ДЕДУШКИН. Пожарных соединений. Всего среднего Поволжья. Он был на работе. А бабушка старенькая понесла меня регистрировать. В ЗАГС. Ей имя сказали, какое выбрать: Женечка. А остальное – забыли сказать. А бабушка старенькая совсем. Неграмотная. Из деревни. Её в ЗАГСе спрашивают: как по батюшке-то младенец будет? А у меня папа был по фамилии Волков. Федор Николаевич Волков. Бабушка и говорит: Волков. Отчество с фамилией перепутала. Тут ее спрашивают: а фамилию-то какую младенцу давать будем. Дедушкину, – отвечает бабушка. В смысле по дедушке. По материнской линии. Он у меня был Энгельгардт. Максим Карлович Энгельгардт. А они всё перепутали. Из-за бабушки всё. Из-за бабушки. Старая, слепая. Я должен был стать Евгений Федорыч Энгельгардт. А стал Евгений Волкович Дедушкин. Не переделывать же теперь. Правда?
Начинается настоящая декабрьская гроза.
Охрана выносит Дедушкина.
