Станислава Пшибышевская - Дело Дантона. Сценическая хроника.
ЭРО. На победу рассчитывать не приходится… но если…
ВЕСТЕРМАН. Если – тогда конец Конвенту, Комитетам, всей этой позорной адвокатской тирании!
ШОМЕТТ. Это новое Десятое Августа!..
ЖИРОНДИСТ I. Наконец-то заутреня Свободы!..
ДЕЛАКРУА. Господа, господа. Не будем впадать в экзальтацию.
Тихонько входит встревоженный Пристав.
ПРИСТАВ (дрожащим шепотом Камиллу). Гражданин… вас ожидает посетитель…
КАМИЛЛ (хочет бежать). Кто?.. Моя жена?! Где?..
ПРИСТАВ (удерживает его). Нет… нет… о, пожалуйста, послушайте!.. Только не говорите, прошу вас… я сказал, что вы по ошибке оказались в другой камере…
…..КАМИЛЛ. Чего я не должен говорить? О чем речь?
Их плотно обступают.
ГОЛОСА. В чем дело? – Кто это? – Что случилось? – Чего он ходит вокруг да около?
…..ПРИСТАВ. Господа… тише, ради Бога!..
Нетерпение переходит в беспокойство.
ФИЛИППО (входит). Демулен, Робеспьер ждет вас в тридцать пятой камере. (Присутствующие бросаются врассыпную и цепенеют.) По коридору направо. (Камилл, смертельно бледный, устремляет на Дантона долгий взгляд. Он выражает то, для чего нет слов. Филиппо возвращается на свое место.) Идите же скорее.
КАМИЛЛ (посреди гробовой тишины, наполовину вой, наполовину хрип). О-ооо… Дантон!..
ДАНТОН. Чего ты ждешь, Камилл? Иди, спасайся!
ФАБР. Никто тебя не удерживает, Камилл…
КАМИЛЛ (ломает руки. Шепотом). Что же мне делать?!.
ФИЛИППО. Идите как можно скорее, Демулен!
ДАНТОН. Еще этой ночью ты хотел молить его о милости, но не успел – так иди теперь!
Камилл поворачивается к нему, в ступоре.
ВЕСТЕРМАН. Мы все умрем – зачем же тебе умирать вместе с нами?
ДЕЛАКРУА. Ты наверняка предпочел бы лучше попасть через неделю домой… чем на Площадь Революции?
ДАНТОН (любезно посторонившись). Пожалуйста, проходи, Камилл…
КАМИЛЛ (выпрямляется). Пожалуйста, передайте этому господину, что я не нуждаюсь в его визитах.
ПРИСТАВ. Но господин… этого я не могу…
ФИЛИППО. Демулен, это моральный шантаж, а вы перед ним трусите!
КАМИЛЛ (близок к исступлению). Скажи ему что хочешь! Я не выйду к нему, и дело с концом!
ФАБР. Скажи ему, что Камилла нет дома!
Смех. Выпроваживают Пристава.
ПРИСТАВ (отчаянно). Господа!..
ВСЕ (кроме Филиппо). Давай, пошел! – Выкручивайся сам, это твое дело!
Выталкивают его.
ДАНТОН. Ну, Камилл, хоть раз ты сумел поступить как мужчина. Идем!
Выходят все, кроме Демулена и Филиппо.
КАМИЛЛ (стоит в унынии). В конце концов… этого решительно требовала честь…
ФИЛИППО (поднимает глаза). Вам не то что для любви, а даже для простой жажды жизни недостает сил.
Опускаются мрачные сумерки.
КАМИЛЛ (падает на постель). Ах, мне хотелось бы уже сейчас быть под землей…
КАРТИНА 2У Дантона. Луиза открывает дверь на звонок Люсили, которая стоит в дверях – разгоряченная, исхудавшая, охрипшая.
ЛЮСИЛЬ. Госпожа Дантон дома?
ЛУИЗА (равнодушно). Прошу. Это я.
ЛЮСИЛЬ (разглядывает ее с выражением испуга). Вы – Луиза Дантон?.. Жена депутата?!.
ЛУИЗА (по-прежнему). Да, это я. С кем имею удовольствие?
ЛЮСИЛЬ (отчаянно). Сколько вам лет?!
ЛУИЗА. Шестнадцать. Кто вы?
ЛЮСИЛЬ (беззвучно). Люсиль Демулен… На что же мне этот подросток! (Поворачивается.) Извините. (Останавливается и возвращается.) Все равно. Вы должны мне помочь.
ЛУИЗА (вводит ее в дом). Садитесь, пожалуйста.
ЛЮСИЛЬ (садится). Каким образом вы намерены спасать своего мужа?
ЛУИЗА. Любые шаги с моей стороны были бы бессмысленны.
ЛЮСИЛЬ (ошарашенно помолчав). Вы осознаете ситуацию?!
ЛУИЗА. Разумеется.
ЛЮСИЛЬ. Нужно действовать незамедлительно. Я на свободе. Я могу сделать все, что в силах человеческих… но не знаю что! И никто мне не говорит, никто, абсолютно никто! О, до чего же люди презренны… Я потеряла уже весь день. А Камилл пишет… из тюрьмы… Я прочла первое письмо. Остальных я не вскрываю. Потому что мне нельзя – потому что мне нельзя сойти с ума!!!
ЛУИЗА. Вы уже пробовали что-нибудь предпринять?
ЛЮСИЛЬ. Что за вопрос!.. Естественно, прежде всего я хотела подкупить самых влиятельных присяжных. Несколько из них в любом случае будут участвовать в этом процессе… Что же это?! Почему они не хотят брать денег?! Меня вышвыривали за дверь, как собаку, восемнадцать раз!
ЛУИЗА. Конечно. Это было бессмысленно.
ЛЮСИЛЬ. Я стучалась в двери всех судей, обвинителя, председателя. Меня не приняли нигде. Ни к чему деньги, мольбы, упорство – будто упираешься в глухую стену!
ЛУИЗА. Именно.
ЛЮСИЛЬ. Моя последняя надежда – Робеспьер. Поэтому я сюда и пришла. Вас пропустят к нему, потому что вас никто не знает; я проскользну за вами. Мы встанем перед дверью и не двинемся с места, пока он нам не уступит. Если он попытается нас прогнать или уйти, я заколюсь кинжалом у него на глазах. Камилл любил его больше, чем меня… Скорей, пожалуйста, собирайтесь. Пудриться не надо!
ЛУИЗА (спокойно). Перед врагом Дантона я не унижусь, какова бы ни была цена.
ЛЮСИЛЬ. Дитя! Да что значат унижения, когда речь идет о жизни самого дорогого человека?!
ЛУИЗА. Это абсолютно бессмысленно в любом случае, госпожа Люсиль. (Гневный и отчаянный возглас Люсили.) Но послушайте, пожалуйста, может быть, я знаю, как вам помочь. (Люсиль принуждает себя слушать внимательно.) Напишите Робеспьеру, что ваш муж как раз собирался вернуться на сторону правительства, а поскольку теперь уже слишком поздно, то он не хотел бы, по крайней мере, чтобы Робеспьер вспоминал о нем как о враге. Боже вас упаси умолять о милости! Это письмо нужно вручить ему без посредников – стало быть, на улице. (Встает и берет со шкафчика письменный прибор.) Пожалуйста, пишите здесь.
ЛЮСИЛЬ (удрученно садится). Что ж, попробую… Но это такая жалкая полумера…
ЛУИЗА. Я предлагаю вам единственный способ.
Люсиль обмакнула перо; колеблется.
ЛЮСИЛЬ. Благодарю вас… (Пишет несколько слов, останавливается; падает духом.) О, Боже мой, мы бессильны!.. (Энергичный звонок.)
ЛУИЗА (встает). Извините. (Выходит открыть, Люсиль пытается писать. Луиза возвращается, ведя с собой Лежандра.) …Да. Только что пришла.
Обернувшись, Люсиль вскакивает на ноги.
ЛЕЖАНДР (ей). Гражданка…
ЛЮСИЛЬ. Наконец-то мужчина! Послушайте, в случае падения Дантона Конвент останется на милости Комитета, а Комитет – на милости Робеспьера, который ведь и добился силой этого процесса. Разве не так?
ЛЕЖАНДР. Да, именно так…
ЛЮСИЛЬ. Значит, нужно этому помешать!
ЛЕЖАНДР. Верно. Послу…
ЛЮСИЛЬ. Сначала послушайте меня! Лежандр, вы умеете убивать… (Лежандр даже подпрыгивает.) Конечно же как мясник… Нападите сегодня ночью на Робеспьера из засады и убейте его!
Лежандр оторопело отступает, потом усмехается. Луиза медленно качает головой, глядя на стол.
Он возвращается утром, улицы пусты, никто не узнает, что это вы, а вся Франция вздохнет с облегчением! Итак, медлить нельзя: сегодня ночью! Лежандр, вы спасете отечество!
ЛЕЖАНДР (треплет ее по плечу). Мы немножечко спятили… что ж, ничего удивительного. (Жестом гасит ее вспышку.) А теперь послушайте, пожалуйста.
Садится. Луиза успокаивает Люсиль, коснувшись ее ладони. Убеждает ее тоже сесть.
Дамы, между нами говоря, Конвент осрамился. Робеспьер завладел сегодня утром нашими умами, мы дали увлечь себя, как обычно, – а теперь начинаем понимать, что мы декретировали, и горько сожалеть об этом. Эх, вечно одна и та же история. Зато узники мудрее нас. Они придумали прелюбопытный план… Гражданка, вы помните генерала Дийона? (Люсиль кивает.) Ну так он возлагает на вас надежды. Вот письмо от него.
Люсиль, не говоря ни слова, хватает письмо и отходит к окну. По ее движениям видно, что она вновь ожила.
ЛУИЗА. Что за план?
ЛЕЖАНДР. Дантон намерен обратить общественное мнение в свою пользу со скамьи подсудимых. Если это ему удастся, Трибунал не посмеет их тронуть. А Комитет будет бессилен, потому что Конвент не пойдет уже ему навстречу… Сейчас речь о том, чтобы обеспечить Дантона поддержкой со всех сторон: политические заключенные организуются повсюду, а все свободные недовольные должны объединиться во внешнюю лигу с верховным комитетом.
