Жак Одиберти - Антология современной французской драматургии
ВТОРОЙ. Но ты ведь не мог не прийти, а? Надо же посмотреть… Тебя притягивает… тебя тянет, верно? Что там такое? И все так же, по-прежнему, за пределами твоих владений? И все еще не износилась эта… способность быть довольным… просто так… награда ни за что, просто так, просто так…
ПЕРВЫЙ. Пожалуй, мне правда лучше уйти…
Направляется к двери. Останавливается у окна. Глядит на улицу.
ВТОРОЙ(смотрит на него, потом подходит, кладет ему руку на плечо). Прости… Видишь, я был прав: вот чем кончаются такие объяснения… Болтаешь сгоряча невесть что… Говоришь больше, чем думаешь… Но я тебя очень люблю, знаешь… и остро это чувствую в такие моменты…
ПЕРВЫЙ. В такие моменты?
ВТОРОЙ. Да. Как сейчас, когда ты остановился тут, у окна… и смотришь… таким взглядом, который у тебя иногда бывает… в тебе появляется вдруг какая-то незащищенность, ты будто сливаешься с тем, что видишь, растворяешься… и благодаря одному этому… да, одному этому… вдруг делаешься мне очень близок… Понимаешь, почему я так дорожу этим видом? Он может показаться невзрачным… но мне тяжело было бы расстаться с ним… Тут есть… трудно объяснить… но ты же чувствуешь, да? отсюда словно исходит какое-то излучение… от… от этого переулочка, от низкой стены, вон там, справа, от этой крыши… что-то умиротворяющее, живительное.
ПЕРВЫЙ. Да… понимаю…
ВТОРОЙ. И никогда больше этого не видеть… было бы мне… не знаю… Понимаешь, для меня… здесь жизнь течет… Что с тобой?
ПЕРВЫЙ. «…Здесь жизнь течет… так тихо, просто»… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто». Это же Верлен, да?[43]
ВТОРОЙ. Ну, Верлен… А что?
ПЕРВЫЙ. Вот-вот. Верлен.
ВТОРОЙ. Я не думал о Верлене… я просто сказал: «здесь жизнь течет» — и все.
ПЕРВЫЙ. Продолжение напрашивается… Все мы учились в школе…
ВТОРОЙ. Но я-то не продолжил… Да в чем дело? Почему я должен оправдываться? Какая муха тебя укусила?
ПЕРВЫЙ. Укусила? «Укусить» — слово весьма уместное. Правда, кто же меня укусил? Я ведь не пропустил мимо ушей то, что ты тут говорил… и ты мне много чего открыл, как ни странно… Кое-что даже я теперь в состоянии понять. На сей раз кусочек сала подложил ты.
ВТОРОЙ. Какой кусочек сала?
ПЕРВЫЙ. Ясно как дважды два. Когда ты увидел, что я стою у окна… Когда ты сказал: посмотри, здесь жизнь течет… здесь жизнь течет… так, ничего особенного… жизнь… когда ты почувствовал, что я на какой-то миг потянулся к приманке…
ВТОРОЙ. Ты спятил!
ПЕРВЫЙ. Не больше чем ты, когда говорил, что я приманивал тебя поездками, чтобы запереть у себя, в клетке… Это звучало как бред сумасшедшего, но ты, возможно, был не так уж и неправ… А сейчас ты меня заманил…
ВТОРОЙ. Заманил куда? Куда я пытался тебя заманить?
ПЕРВЫЙ. Брось, не придуривайся… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто»…
ВТОРОЙ. Начнем с того, что я этого не говорил.
ПЕРВЫЙ. Нет, говорил. Подразумевал. Причем не в первый раз. А еще заявляешь, что ты где-то за пределами… бог весть где… далеко от наших каталогов… вне наших рубрик… и не имеешь ничего общего с мистиками, со святыми…
ВТОРОЙ. Чистая правда.
ПЕРВЫЙ. Да, правда, с ними у тебя ничего общего нет. У вас есть кое-что получше… Что может быть престижнее, чем твои угодья, куда ты милостиво позволил мне вступить, чтобы я тоже мог совершить акт поклонения… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто»… Вот где ты обретаешься, вдали от нашей скверны… под покровительством великих… Верлен…
ВТОРОЙ. Повторяю, я даже не думал о Верлене.
ПЕРВЫЙ. Ладно. Хорошо, пусть не думал. Но ты не можешь не признать, что с этой низенькой стеной, крышей, небом над крышей[44]… мы окунулись в самую гущу…
ВТОРОЙ. Чего?
ПЕРВЫЙ. Как — чего? «Поэтичного», «поэзии».
ВТОРОЙ. Господи! Как все разом проявляется… благодаря твоим кавычкам…
ПЕРВЫЙ. Кавычкам?
ВТОРОЙ. Да, в которые ты всегда ставишь эти слова в разговорах со мной… «Поэзия», «поэтичность». Твоя издевка, твоя ирония… презрение…
ПЕРВЫЙ. Я издеваюсь над поэзией? Презираю поэтов?
ВТОРОЙ. Не «настоящих» поэтов, разумеется. Не тех, которые красуются в нишах, на постаментах и которыми вы ходите любоваться по праздникам… Кавычки не для них, боже упаси…
ПЕРВЫЙ. А для кого же?
ВТОРОЙ. Для… для…
ПЕРВЫЙ. Ну, скажи, скажи…
ВТОРОЙ. Не хочу. Иначе мы совсем уж далеко зайдем…
ПЕРВЫЙ. Тогда я скажу. Только с тобой я ставлю такие слова в кавычки… да, только с тобой… Когда я чувствую в тебе это, то удержаться просто не могу, кавычки возникают помимо моей воли.
ВТОРОЙ. Вот. Теперь, похоже, мы добрались до сути. Ты попал в точку. Вот оно. Вот откуда все идет. Кавычки предназначены мне. Стоит мне посмотреть в окно или позволить себе сказать «здесь жизнь течет», как я оказываюсь схвачен и посажен в отделение для «поэтов»… которых запирают в кавычки… заковывают в кандалы…
ПЕРВЫЙ. Не знаю, «оно» это или не «оно», но чувствую, мы уже близко… Знаешь, у меня тоже, раз уж мы дошли до таких тем, есть картины, которые не изглаживаются из памяти… особенно одна… ты, наверно, забыл… из тех времен, когда мы занимались альпинизмом… в Дофине… мы поднялись на Бар-дез-Экрен… помнишь?
ВТОРОЙ. Конечно.
ПЕРВЫЙ. Нас было пятеро: мы с тобой, двое наших приятелей и инструктор. Мы уже спускались… И вдруг ты остановился. Остановил всю связку. И сказал… таким тоном… «Давайте чуть-чуть постоим и посмотрим, а? Все-таки оно того стоит»…
ВТОРОЙ. Я так сказал? Я посмел?
ПЕРВЫЙ. Да. И всем пришлось остановиться… Мы стояли, ждали… и били копытом… пока ты «созерцал»…
ВТОРОЙ. При вас? Я, должно быть, совсем рехнулся…
ПЕРВЫЙ. Вовсе нет. Ты заставил нас торчать там… хочешь не хочешь… ни туда ни сюда… И тут я не сдержался. Я сказал: «Ну пошли, у нас мало времени. Внизу в киоске можешь купить себе красивые открыточки…»
ВТОРОЙ. Да-да, помню, как же… Мне хотелось тебя убить.
ПЕРВЫЙ. И мне хотелось тебя убить. Да и остальные, если б их спросить, все как один признались бы, что мечтают столкнуть тебя в пропасть…
ВТОРОЙ. А я-то… да за одни эти открыточки… Как же я мог продолжать с тобой общаться…
ПЕРВЫЙ. О, видимо, потом был момент, когда у тебя возродилась надежда…
ВТОРОЙ. Надежда? После такого?
ПЕРВЫЙ. Ну да, ты ее никогда не теряешь. У тебя вспыхнула безумная надежда, как сейчас, у окна… когда ты похлопал меня по плечу… «Ну молодец, что ж»…
ВТОРОЙ. «Ну молодец, что ж»?
ПЕРВЫЙ. Да-да. Ты тоже умеешь такое сказать… во всяком случае, дать понять… «Ну молодееец… что ж…» Хороший мальчик, чувствует такие вещи… С виду вроде не подумаешь, но, знаете, он, хоть и бревно бревном, а все-таки способен оценить…
ВТОРОЙ. Господи, а я-то поверил… как же я мог забыться? Но нет, я не забылся… я знал, я всегда знал…
ПЕРВЫЙ. Знал что? Знал что? Скажи.
ВТОРОЙ. Что между нами не может быть мира. Даже перемирия… Война до последней капли крови. Не на жизнь, а на смерть. Да, на выживание. Отступать некуда. Кто кого.
ПЕРВЫЙ. Ну, ты хватил.
ВТОРОЙ. Ничего я не хватил. Надо смотреть на вещи трезво: мы с тобой по разные стороны фронта. Двое солдат из враждующих лагерей вступают в смертельную схватку.
ПЕРВЫЙ. Из каких лагерей? Они как-то называются.
ВТОРОЙ. Названия по твоей части. Это ты, это вы всему даете названия. Ставите в кавычки… А я не знаю.
ПЕРВЫЙ. Зато я знаю. Все это знают. По одну сторону лагерь, к которому принадлежу я, где люди борются, отдают все силы… строят жизнь… не ту, которую ты созерцаешь из окошка, а «настоящую», ту, которой живут все. А по другую сторону… ну…
ВТОРОЙ. Ну?
ПЕРВЫЙ. Ну…
ВТОРОЙ. Ну?
ПЕРВЫЙ. Нет…
ВТОРОЙ. Да. Я сам договорю за тебя… А по другую сторону «неудачники».
ПЕРВЫЙ. Я так не сказал. К тому же ты работаешь…
ВТОРОЙ. Работаю, чтобы на прожитье хватало. Я не отдаю все силы…
ПЕРВЫЙ. А! Так ты их бережешь?
ВТОРОЙ. Знаю, куда ты клонишь. Нет, не «берегу»…
ПЕРВЫЙ. Нет, бережешь. Для чего же ты бережешь силы?
