Франсуаза Саган - Днем и ночью хорошая погода (сборник)
Мод (гневно): «При своих дружках»! Вы ошибаетесь, мы никогда не были «дружками». Мы были друзьями, любовниками, врагами, но не дружками и даже не приятелями…
Луи (примирительно): Мод, оставь в покое этого ребенка, у каждого поколения свои слова.
Изабель (шмыгая носом): У Луи доброе сердце. У единственного из вас всех. Он хороший человек, хоть и много пьет.
Луи: Нет, доброты во мне ни на грош. Я гнусный тип. Но он еще хуже. (Показывает на Эдмона.)
Эдмон: Кто… Что… Я гнусный?
Луи (забавляясь): Он соблазнитель, коварный соблазнитель. Казалось бы, женатый человек, две взрослые дочери, и покушается на честь и достоинство нашей чистой Сильвианы. Как тут можно оставаться бесстрастным?
Анри: Он сделал это? Правда?
Луи: По крайней мере, пытался. Не знаю, что из этого вышло. Сильвиана, не расскажете нам?
Сильвиана: Луи, не изображайте идиота. Я сама соблазнила Эдмона.
Эдмон (горделиво): Ну уж нет… Раз пришло время открыть правду, я во всем признаюсь… Что греха таить, я пытался соблазнить Сильвиану…
Луи: Я расскажу вашей жене.
Эдмон: Боже мой, нет! Только не это… Какой позор…
Анри: Да ладно, Луи, пусть Эдмон делает что хочет. В конце концов, ты ему не мать и не сестра.
Луи: Слава богу, нет!
Анри: Что значит «слава богу»? Неужели быть матерью или сестрой Эдмона так унизительно?
Луи: Нет, но я не хотел бы оказаться на их месте.
Мод: Честно говоря…
Эдмон: Ну что вы, ей-богу! Мы же взрослые люди… И я… В общем, думаю, я был не первым у Сильвианы…
Луи: Вы хотите сказать, что Сильвиана, этот ангел во плоти, была не девственна?
Изабель: Надеюсь, что да.
Сильвиана: Не лезьте не в свое дело.
Изабель: Хочу и лезу. Раз уж здесь все чокнутые… Знаете, что вы чокнутые?
Мод: Ну и словечко! Кстати, Эдмон, вы не хотите загладить свою вину?
Эдмон: Конечно хочу. Даже скажу как.
Анри: Луи, может, простим его?
Луи: Хорошо… (Смеется.) Дорогой Эдмон, мальчик мой, неужели вы и вправду думаете, что я способен донести вашей жене? Конечно, nobody is perfect[7], но я ничего ей не расскажу.
Эдмон: Так это была шутка! Умеете же вы поиздеваться над людьми. А я уж испугался.
Мод (мечтательно): Кстати, по поводу «Nobody is perfect»… Это мне кое-что напоминает… Не помню, кто это придумал: Жан Лу или Луи, а может, даже я… Забыла… Стоял весенний вечер, мы сидели втроем и ужасно напились. Помнишь, Луи?
Луи: Нет, но это не удивительно!
Мод: Мы решили создать особенный клуб. Клуб терпимых людей, которые знают, что никто не совершенен, и не придают этому значения. Клуб людей, которые никого не осуждают. Не помнишь?
Луи: Нет, но это отличная идея.
Мод: Мы долго искали, но мало кого нашли. Жан Лу всю ночь таскал нас по городу, выискивая тех, кто достоин членства в клубе. К утру он потерял надежду.
Луи: Сколько народу было в итоге?
Мод: Кажется, шестеро, включая нас троих. Жан Лу придумал знак, который должен был остаться на всю жизнь… Кстати, Луи… Покажи-ка левую руку.
Луи (ошеломленно): Вот.
Мод (торжествующе): Видишь белый след на тыльной стороне ладони? Это и есть символ клуба «Nobody is perfect». Всем, кто вступил в него, Жан Лу прижег руку сигаретой.
Луи: Ты уверена? Знаешь, я не раз задавался вопросом, откуда взялась эта отметина… А ты? Покажи свою руку.
Мод (смущенно): Я полностью разделяла идею Жана Лу, но, понимаешь, след от ожога на женской руке — это не очень красиво. И потом, такая болезненная процедура…
Луи (мягко): Да, конечно. (Задумчиво потирает руки.) И что стало с клубом?
Мод: О, ты же знаешь, что происходит с такими вещами: они живут один вечер или один год, а потом благополучно забываются.
Эдмон: Нет, о таком клубе забывать нельзя. Друзья, мне нужна ваша поддержка! Я написал Алине, что хочу развестись с ней.
Анри: Как?
Сильвиана: Почему?
Луи: Что он несет?
Эдмон: Да. Я знаю, вы считаете меня занудой, но мне с вами хорошо и весело. Дома и в Сорбонне я умираю от скуки. Мне хочется остаться здесь, а не возвращаться к Алине и дочерям. Я готов хоть каждый день кататься на велосипеде, лишь бы не уезжать отсюда.
Луи: Ничего себе, бунт пятидесятилетних! Эдмон, а как же долг перед семьей и обществом?
Эдмон: С меня хватит. Не хочу больше жить на улице Сен-Жак и просиживать все вечера перед телевизором с Алиной и этими глупыми девицами. Или проверять идиотские работы студентов. Или читать идиотские лекции и чувствовать себя идиотским профессором. Хочу остаться с вами и совершать глупость за глупостью. В конце концов, мне осталось недолго жить.
Мод: С чего вы взяли? Вы больны?
Эдмон: Нет, просто я старый.
Мод: Что за бред, мы с вами одного возраста! И вы отлично себя чувствуете. Ну же, Сильвиана, сделай что-нибудь.
Сильвиана: Мод, я сделала все, что было в моих силах. Вам напомнить?
Мод: Да, ты права. Эдмон, не плачьте, мы что-нибудь придумаем. Хотите — можете больше не ходить в школу. А вашей жене мы пошлем денег. Скажите, мой милый, вряд ли вы со всеми своими дипломами много зарабатываете?
Эдмон (хлюпая носом): Триста плюс премии…
Мод: Да это же сущие гроши. Хотите — оставайтесь здесь, будете следить за домом. Может, Луи останется с вами.
Эдмон (заливаясь слезами): У-у-у, какой я несчастный, я всю жизнь мучился…
Мод (твердо): Луи, дай ему глотнуть.
Эдмон (в слезах): Никакого алкоголя!
Мод: Выпейте. А не то я позвоню Жозефине… э-э-э… то есть Алине. Давайте пейте. Бедный Эдмон, что на него нашло?
Луи: Это все молодость, моя дорогая. Вспоминать ее — все равно что дразнить тигра. Время идет-идет, и в один прекрасный день ты замечаешь, что уже не так юн. Эдмон, я рад, что вам понравилось пить, но это моя бутылка.
Луи хочет забрать бутылку, но Эдмон вцепляется в нее и залпом допивает остатки.
Эдмон: Ох как хорошо. Простите, мои нервы не выдержали.
Изабель: Прямо как мои тормоза.
Луи: Это одно и то же, моя дорогая. (Обращаясь к Эдмону.) Милый мой, вы не представляете, как приятно это слышать! Мы даже не думали, что у вас есть нервы.
Эдмон: Я нисколько не удивлен, что вы могли проявить сомнения на этот счет.
Луи: Эдмон, умоляю, не будьте педантом. Три минуты назад вы вели себя как нормальный человек.
Эдмон (в слезах): Я постараюсь, клянусь.
Мод: Ну хватит-хватит, не стоит плакать из-за таких пустяков.
Луи: Это единственное, что у нас осталось, моя дорогая…
Мод: Луи, прошу, избавь нас от своих разглагольствований. Ты очаровательный добрый алкоголик, но это не повод доводить Эдмона до слез.
Луи: Эдмон плачет не из-за меня, несчастного пьянчуги, который сидит на чужой шее. Он плачет, потому что он честный, образованный, женатый человек, хороший гражданин и отец, да к тому же известный ученый. Знаешь, когда ему было двадцать лет, у него тоже были мечты.
Сильвиана: О чем же он мечтал?
Мод: Все мы о чем-то мечтали. Но теперь с этим покончено. По крайней мере, я это четко осознаю. Гораздо лучше, чем ты. Ведь тебе наверняка на дне бутылки нет-нет да и является нечто… нечто светлое, доброе, беззаботное…
Луи: Ты права. Это случается, хоть и крайне редко.
Мод: А я, в отличие от тебя, не пью.
Тишина. Внезапно Мод заливается смехом.
Кстати, еще немного — и я изменю свое отношение к алкоголю.
Анри: Отличная идея. Больше женщин, больше приключений, больше бутылок… Округлых и тонких, светлых и темных…
Луи: Даже говоря об алкоголе, ты думаешь о женщинах.
Эдмон: Не знаю, выдержит ли моя печень…
Мод: Я куплю вам новую. Первый же умерший в Турени отдаст свою печень Эдмону. Сделаем пересадку, сейчас это ничего не стоит.
Эдмон: Когда я думаю, что у Алины ни разу в жизни не болела печень…
Мод: О нет! Мы не будем убивать вашу жену ради внутренних органов. Бросить ее — еще куда ни шло, но, уходя, прихватить печень — это уже нехорошо.
