Михаил Каришнев-Лубоцкий - Театрализованные представления для детей школьного возраста
ШУСТРИК. Он — не он. Он…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (перебивает). Понятно. (Сане.) Зачем в Муромскую чащу пожаловали?
САНЯ. Мы решили здесь заработать… То есть поработать… Вон какие дубы зря стоят!
ШУСТРИК (Калине Калинычу). Я говорил, что они решили нашу чащу совсем порешить!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (Сане). И кто же у вас такой умный? Кто додумался до мысли такой?
САНЯ. Опилкин Григорий Сазонович. Он правда умный.
ШУСТРИК. Здесь место запретное для людей! Здесь тысячу лет нога человека не ступала!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. И не ступит. (Сане.) Вот что: передай своим, чтобы завтра же вас тут не было. Ясно?
САНЯ. Ясно. Только Опилкин вас не послушается. Он у нас знаете какой крутой! Ему сам Березко Алексей Иванович не велел сюда ездить, а он поехал! Раз он Березки не испугался, вас и подавно не испугается!
ШУСТРИК. Плохо ты моего дедушку знаешь! Он в такое вас закол дует — никакая березка не расколдует!
САНЯ (смеется). Колдуны только в сказках бывают! А вы фокусы делать научились и хвастаете!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (обидевшись). Я — фокусы?! Я — хвастаю?!
ШУСТРИК. Сам ты из сказки, а мы из Муромской чащи! (Калине Калинычу.) Деда, сделай из него какую-нибудь штуковину!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Какую?!
ШУСТРИК. Ну… Ну… Ну, сделай из него орясину!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Сейчас! (Удивленно.) А на что она похожа?
Шустрик пожимает плечами.
САНЯ (воспользовавшись небольшой заминкой). Вы не пугайте… И не обзывайтесь…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Я не пугаю. Я… (Начинает колдовать.) Анды-шаланды… (Останавливается.) Зарок! Зарок давал злые чары не применять! (Садится на землю, горестно обхватывает голову руками.)
ШУСТРИК. Не плачь, дедушка! Мы им! Они у нас… (Сане.) Беги, пока жив!
САНЯ (радостно). Ага! (Пятится и исчезает.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Лесной совет надо созывать… Решать надо, что с ними делать.
ШУСТРИК. Созовем, дедушка! Я шустрый, я быстро всех соберу!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Вот и хорошо. (Поднимается с земли.) А теперь идем к Уморушке. Заждалась, поди, бедная…
Калина Калиныч и Шустрик уходят.
Картина четвертая
Декорации те же, что и во второй картине. Вечереет, но еще светло. На пеньке сидят Калина Калиныч и Шустрик. В стороне от них на траве сидит Уморушка и плетет венок из ромашек.
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Пора бы няньке вашей прийти: солнышко-то уже за горку садится.
ШУСТРИК. Сказала, что обязательно будет. Хочет с тобой посоветоваться. (Уморушке.) И куда ты столько венков плетешь?
УМОРУШКА. На каждый день — новый венок. На пятницу, на вторник, на среду, на четверг, на пятницу…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (удивленно). Погоди-погоди… Это сколько же у тебя пятниц на неделе?
УМОРУШКА. Две. А что — мало?
ШУСТРИК. А понедельников сколько?
УМОРУШКА. И одного хватит. Не люблю их! Понедельник — день тяжелый.
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Точно, внученька. Сегодня понедельник!
ШУСТРИК. Завтра легче будет?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Завтра все против них поднимутся. А со всеми всегда легче.
Шустрик достает нож и начинает ковырять им пень.
Это что такое?!
ШУСТРИК. Выменял. Видишь, как режет?!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Вижу… А завтра что выменяешь? Топор?! А ну, выбрось его!
Шустрик встал, отошел в сторону. Руки и нож спрятал за спину, отрицательно помотал головой.
Деда не слушаться?! Анды…
УМОРУШКА (гневно). Выбрось его, Шустрик, быстрее!
ШУСТРИК. А ты подберешь? Нет!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Шаланды…
УМОРУШКА. Ой, чего сейчас будет…! (Закрывает глаза руками, но изредка подсматривает.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (повторяет). Шаланды…
ШУСТРИК (быстро). Фыр-фыр-пупыр! Все — выбросил! (Показывает руки: ножа в них нет.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (осматривает руки Шустрика, затем землю вокруг него). Дедушка тебя чему учил? Дедушку обманывать?! Где нож?!
Шустрик шмыгает носом, проводит под ним ребром ладони и устремляет невинный взгляд в небо.
УМОРУШКА. Ой, какой ты, оказывается! Ой, какой ты, выходит…! Ой, с кого же теперь я пример брать буду? Ой…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Погоди, внучка, ойкать. Я с ним сейчас по-мужски поговорю. (После паузы, Шустрику, качая укоризненно головой.) Ай-яй-яй-яй! А? Ой-ей-ей-ей!
Шустрик морщится и зажимает уши руками.
Уши зажал? Слушать не хочешь?
УМОРУШКА. Не нравится по-мужски!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Где нож?
ШУСТРИК (убрав одну руку от уха). Что?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (успевает схватить Шустрика за ухо). Где нож? Где нож? Где нож? (Отпускает ухо.)
ШУСТРИК (чуть не плача). Сам зарок давал, а сам за ухи треплет…! Нет у меня ножа! (Садится на пенек спиной к Калине Калинычу.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (виновато). Уж и потаскать нельзя… Не оторвал ведь? И не разговаривает с дедом… Обиделся, видишь ли…
Уморушка подходит к брату, осматривает его ухо и глядит Шустрика по голове — жалеет.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Не прощенья же мне у тебя просить?! Ну, прости, погорячился… Ну, хочешь, я на колени встану? Я встану!
В этот момент появляется Баба Яга. Она невольно становится свидетельницей конца этой сцены. Калина Калиныч становится на колени перед Шустриком.
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Готово! Смотри!
УМОРУШКА (заметив Бабу Ягу, шипит Калине Калинычу). Де-да-а!
БАБА ЯГА (виновато). Простите… Я, кажется, не вовремя…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (смущенно). Нет, почему же… В самый раз… Мы… репетируем!
БАБА ЯГА. Нашли время! Чаща Муромская в опасности, а они репетируют!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (поднимается с колен). Мы и репетируем, как быть непреклонными с врагами, если они начнут просить пощады.
БАБА ЯГА. И Шустрик был непреклонным?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Как скала!
УМОРУШКА. Нянюшка, ты пешком?
БАБА ЯГА. Пешком, милая. Зачем ступу взад-вперед гонять? Она у меня старая. (Садится на пенек.) Что делать будем с гостями непрошеными?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Вразумлять. Не поможет — предупрежденье сделаем.
ШУСТРИК. Уже делали.
УМОРУШКА. Заблудить их нужно. Далеко-далеко!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Нет, с дороги мы их сбивать не станем. Их, наоборот, нужно наставить на путь истинный.
УМОРУШКА. У нас такого пути нет! Может, он где-нибудь подальше от нас находится?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Когда взрослые разговаривают, дети должны помалкивать.
БАБА ЯГА. А что если «анды-шаланды»… — и дело с концом?
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. А зарок? Ты тоже зарок давала, все зарок да вали!
БАБА ЯГА. Я давала, я и назад возьму. Сколько их — древотяпов?
ШУСТРИК. Четверо.
БАБА ЯГА. Всего-то! Одного — в жабу, другого — в колоду, треть его — в муравья, четвертого — в мухомор. Вот и нет больше лесогубов! Раз…! Два…! — и спать пойдем, поздно уже.
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Спокойно спать будешь?
БАБА ЯГА. Ну, понервничаю немного… (Чувствуя за собой вину, сердито.) А их кто-нибудь сюда звал?! И предупрежденье делали!
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Пусть все жители чащи решают. Как все скажут, так и будет.
БАБА ЯГА. У нас все добренькие! Одна я злая!
УМОРУШКА. Что ты, нянюшка! Ты — добрая!
ШУСТРИК (оттопыривая большой палец). Ты — во какая!
БАБА ЯГА. Да? Ну ладно… Как все решат, так пусть и будет…
Уморушка подходит к Бабе Яге и надевает ей на голову венок.
УМОРУШКА. Ты — добрая. А теперь… теперь и красавица!
БАБА ЯГА. Да? Я догадывалась… (Вздыхает.) Тыщу лет прождала, пока это другие заметят! (Поднимается с пенька.) К себе пойду. За венок, за слова добрые — спасибо. А с гостями я утречком еще сама побеседую…
КАЛИНА КАЛИНЫЧ. Тихо-мирно?
БАБА ЯГА. Как голубки поворкуем. (Прощается.) До завтра! (Уходит.)
КАЛИНА КАЛИНЫЧ (глядя в ту сторону, куда ушла Баба Яга). Добрейшее существо! А уж наплели про нее разных небылиц — с три короба!
Свет гаснет.
Картина пятая
Раннее утро. Место стоянки лесорубов. Саня и Ваня сидят рядом с палаткой и беседуют. Ведмедев и Опилкин еще спят.
ВАНЯ (с обидой). Не верят они нам!
