Юрий Визбор - Том 2. Проза и драматургия
— Надо долго-долго смотреть на небо. Все звезды неподвижны. Вдруг вы заметили, что движется одна звездочка среди других звезд. Это искусственный спутник Земли, рукотворная звезда человека. Вот кто больше спутников отыщет, тот и выиграл. Есть спутники большие, есть маленькие, есть мигающие.
— Как это мигающие? Это, наверно, самолеты! Ведь спутник не может мигать. Он же светит отраженным солнцем! А солнце не мигает.
— Вот вы и попались! — засмеялась Таня. — Это мигают огромные плоские спутники, потому что они вращающиеся! А с Земли кажется, что они мигают!
Таня была страшно довольна своим сообщением. Я решил взять реванш.
— А вы знаете, как древние арабы проверяли остроту зрения у молодых водителей караванов?
— Это по маленькой звездочке около второй звезды ковша Большой Медведицы? Это старо!
Я был посрамлен навек. А Таня наклонилась ко мне и заговорщически зашептала:
— А вы в тарелки верите?
Я вообще-то больше верил в миски, чем в тарелки, о которых слышал довольно смутно.
— Да как-то не очень.
— Вот и зря. Все уже выяснилось. Оказывается, это никакие не зрительные обманы, а посещение Земли инопланетными цивилизациями. Они уже к нам много раз прилетали.
— Ну? — удивился я. Это было для меня открытие.
— Конечно. Тыщу раз прилетали. Они в Африке оставили после себя большую площадку из огромных-преогромных камней, которые не может сдвинуть ни один трактор, поднять — ни один кран. А в Индии они оставили колонну из чистого железа.
— Подумаешь, железо!
— Вы не понимаете! Знаете, как трудно сделать колонну из чистого железа? Без всяких примесей? И описание гибели городов Содома и Гоморры — это не религия, а взлет большой ракеты, на которой они прилетели. И улетели.
— А чего же они не остались?
Таня задумалась.
— Наверно, им воздух не подошел. Кислород.
— Вы так думаете?
— Точно. Я вот иногда стою здесь на крыльце и мечтаю — вот возьми да сядь здесь у меня на поляне летающая тарелка и забери меня к ним!
— Что ж вы стали бы делать у них?
— А чего хочешь. Я и по хозяйству умею, и готовлю. Картошку бы чистила, посуду мыла. Зато весь мир увидала бы! А потом принца полюбила бы! — неожиданно сказала она.
— Вы думаете, что у них там принцы есть?
— А то кто ж? — удивилась Таня. — Конечно, принцы!
Я понял, что для нее это было просто очевидно, как аксиома.
— Ну а я не похож на принца? — тонко заметил я.
— Вы? — Таня звонко рассмеялась. — Какой же вы принц? Вы рыжий и сержант!
Да, аргументы действительно убийственные!.. По мосту загрохотали танки, но, проехав мост, почему-то остановились. Опять к нам в гости?
— Товарищ капитан! — крикнул кто-то в ночной сырости, наверно, под самым ухом у Сени. — Восемьдесят пятая отстала! Будем ждать?
— Поехали, поехали, догонит! — крикнул невидимый капитан.
Танки зарычали и снова навалились на дорогу.
Таня поежилась от ночного холода. Эх, судьба, как бы тут пиджак пригодился! Накинул бы ей на плечи — оно и хорошо. Не снимать же мне гимнастерку… и ей через голову неудобно…
— Ох, — сказала Таня, — уже поздно. Пойду. Вы только завтра дров мне нарубите, а то я им последние отдала. Я с утра в район уеду, так вы в сарае сами возьмите.
— Это вы не сомневайтесь.
— Ну, пока, — сказала она и протянула мне ладошку. — Принц!
Она прыснула и побежала наверх.
— Пока, Танюша.
Я пошел по траве, по поляне, над которой виснул огромный звездный полог и поворачивался надо мной согласно законом небесной механики. Там были неведомые солнца, обитаемые миры, инопланетные цивилизации, там летали плоские вращающиеся спутники, мигающие по ночам, и таинственные тарелки с принцами на борту группировались где-то за черными лесами… В палатку идти не хотелось. Я пошел к Вайнеру, которого разыскал в придорожных кустах. Чтобы он меня ненароком не «захватил в плен», я шел и грустно пел: «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить…» Вайнер позвал меня — сюда! Он сидел на шинели, грызя черные сухари.
— Ох, сержант, — сказал он, — смотри-ка, какой из тебя полуфабрикат получается — уже по ночам не спишь!
— Ладно, — сказал я, — не суйся. Ты лучше скажи — слыхал что-нибудь про летающие тарелки?
— Слыхал, — сказал он. — Это когда Костюкевич в старшинку треской запустил? Двадцать суток дали.
— Ты скажи! — ответил я…
Развивать тему не было смысла. По мосту загрохотал танк. Это ехала отставшая восемьдесят пятая…
Ну все же большие лопухи у них сидят в радиоразведке! Ну как же меня до сих пор не запеленгуют? Я целое утро просто не вылезаю из эфира — дорога превратилась в сплошную колонну войск. Вовик только успевал мне предъявлять «квитанции» на радиограммы! В это утро я снова повидал свою работу — «наши» истребители-бомбардировщики трижды нападали на дорогу. Между тем мои ребята трудились на Танином дворе. Вдруг я увидел, что с дороги к дому подъехал какой-то мотоциклист. Как только он подъехал, так стал, будто соревнуясь с Шуриком, размахивать руками, о чем-то спорить. В итоге он снова сел на свой мотоцикл и уехал, на ходу показывая Шурику кулак. Стенограммы разговора не велось, но после допроса с пристрастием я выяснил следующую картину.
ОБА. (из-за поворота услышали тарахтение мотопеда).
ШУРИК. Шумит, как самолет, а тянет еле-еле.
СЕНЯ. У него квас в бензобаке.
СТАРИК (хозяин мотопеда). Есть тут кто?
ШУРИК. Есть. Корова в сарае.
СТАРИК. Ты как разговор ведешь, сопля?
СЕНЯ. А ты, батя, что, слепой?
СТАРИК. Где хозяйка?
ШУРИК. Через два часа обещалась быть.
СТАРИК. А ты кто такой, что здесь хозяишь?
ШУРИК (вариант Шурика). Солдат Советской Армии!
ШУРИК (вариант Вайнера). Ты мне, дед, не кричи, на меня только немцы в оккупации кричали, да и те все померли!
СТАРИК. Ишь, распоясался! Живо командиру доложу, он тебя пропесочит!
ШУРИК (вариант Шурика). А ты, папаша, не лайся, я тоже могу.
ШУРИК (вариант Вайнера). (Непечатно.)
ОБА. Он сел на свой мотопед и уехал.
— А чего ему надо было?
ШУРИК. Черт его знает. Скучно одному на печи лежать, вот он и ездит на своей телеге, людям кровь пьет.
СЕНЯ. Не знаю.
Несмотря на это непонятное происшествие, дрова были распилены и поколоты, крыльцо починено. Я же за это время успел побриться, почистить асидолом значки, собрать возле машины букет цветов. Шурик, увидев букет, осуждающе покачал головой.
— Не может быть, чтобы у такой красивой девицы не было бы парня.
— Это точно, — сказал Вайнер, — парень у нее есть.
Они говорили друг с другом, явно адресуя мне свои слова.
— Конечно, он, может быть, не здесь живет…
— Да, может быть, он живет в другом месте… или в отъезде сейчас.
— Да и вообще завтра нам, видать, отсюда сматываться…
Вот это было почти наверняка. Фронт уже погромыхивал совсем рядом, за лесами шли бои. Вовик расхрабрился и передал мне: скоро будем у вас, держитесь! Да. Это было печально. Так печально, что и сказать нельзя. Я должен сегодня же объясниться. Я, конечно, не принц с летающей тарелки. Я рыжий сержант. Но неизвестно, есть ли на этих тарелках принцы, и вообще довольно проблематично само существование этих тарелок… А я — вот он, живой, земной, молодой, три лычки на погонах, вся жизнь впереди!
Она не шла через поляну, она бежала, бежала прямо ко мне, ко мне, и ни к кому другому! Косыночка сбилась набок, волосы льняные вьются по ветру, ноги загорелые мелькают среди травы. И сердце замерло! Боже мой, как я тебя люблю, Танечка! Она ворвалась в машину, прыгнула на сиденье, повернула ко мне счастливое лицо.
— Ох, ну и запыхалась! — сказала она, поправляя волосы. — Давай!
Неужели она видела, как я собираю цветы? И все поняла?! Я достал с больших аккумуляторов букет и дал ей.
— Танюшенька! Это от всей души, честное слово!
— Спасибо, — сказала она, — а где письмо?
— Я еще не написал… да я тебе все скажу просто так… словами.
Она удивленно посмотрела на меня.
— А ты что, его читал?
— В некотором роде читал, — улыбнулся я.
— Как тебе не стыдно, как тебе не стыдно! — закричала она. — Читать чужие письма — самая низкая подлость!
— Почему — чужие? Мы же говорим о моем письме. К тебе.
— О чем?
— О моем письме к тебе, — пролепетал я, чувствуя, как почва уходит куда-то из-под ног.
— О каком твоем письме? Я не понимаю, какие вы шутки шутите! Где Артуркино письмо? Я же ведь на дороге дядю Захара встретила, он мне все рассказал!.. Ну ладно, Костя, ну кончайте разыгрывать!
