Эдвард Олби - Не боюсь Вирджинии Вулф
Марта (вставая). Ах, вот ты как!
Джордж (с притворным беспокойством). Марта!
Марта. Хватит!
Джордж. Будешь дальше сама рассказывать?
Хани (обращаясь к Нику). Почему кому-то хочется купать кого-то, когда ему шестнадцать лет?
Ник (резко опуская стакан на столик). Да перестань ты, Хани!
Хани (сценическим шепотом). Но почему?
Джордж. Потому что он ее деточка.
Марта. Хорошо! (Начинает плаксивым голосом, как заученный урок.) Наш сын. Хотите про нашего сына? Вот, слушайте.
Джордж. Тебе налить, Марта?
Марта (жалостно). Да.
Ник (Марте, ласково). Если вам неприятно… мы не будем слушать.
Джордж. Кто тут распоряжается? Вы собираетесь командовать у нас в доме?
Ник (пауза. Сжав губи). Нет.
Джордж. Молодец! Далеко пойдете. Ладно, Марта. Просим, продолжай свою декламацию.
Марта (точно откуда-то издали). О чем, Джордж?
Джордж (подсказывая ей). Наш сын…
Марта. Хорошо. Наш сын. Наш сын родился сентябрьской ночью, вот вроде теперешней, хотя это завтра… двадцать… один… год назад.
Джордж (начинает вполголоса вставлять реплики). Вот видите? Я же вам говорил.
Марта. Роды были легкие…
Джордж. О нет, Марта, нет. Ты мучилась… Так мучилась!
Марта. Роды были легкие… раз уж… решили, раз уж успокоились.
Джордж. А-а… да. Так лучше.
Марта. Роды были легкие, раз уж решили, и я была тогда молодая.
Джордж. А я был еще моложе… (Тихо посмеивается.)
Марта. Я была молодая, а он такой здоровый ребенок, мордочка красная, заходится криком, ручки и ножки крепенькие, скользкие…
Джордж. Марте кажется, что она во время родов его видела…
Марта. …ручки и ножки крепенькие, скользкие, волосы шапкой, шелковистые, черные, шелковые, а потом, потом они стали золотые, как солнце. Наш сын.
Джордж. Он был здоровый ребенок.
Марта. Мне хотелось ребенка… мне так хотелось ребенка!
Джордж (подстрекая ее). Сына? Дочь?
Марта. Ребенка! (Тише.) Ребенка. И у меня был ребенок. Мой ребенок.
Джордж. Наш ребенок.
Марта (очень грустно). НАШ ребенок. И мы вырастили его… (короткий, горестный смешок)…да, вырастили. Мы его вырастили…
Джордж. Плюшевые мишки, старинная плетеная колыбелька работы австрийского мастера… И НИКАКИХ НЯНЕК.
Марта. …плюшевые мишки и прозрачные золотые рыбки, а когда он подрос, была еще бледно-голубая кроватка с плетеным изголовьем… с плетеньем, которое он… под конец порвал… своими ручонками… во сне…
Джордж. …когда его мучили кошмары…
Марта. …ВО СНЕ… Он был беспокойный ребенок…
Джордж (сдавленный смешок; недоверчиво покачивает головой). О-о господи!
Марта. …во сне… и палатка… бледно-зеленая палатка, когда он болел крупозным воспалением… и чайник шипел… поблескивал в свете единственной лампы в комнате все те четыре дня… фигурное печенье, зверюшками, и лук со стрелой, который он прятал под кроватью…
Джордж. …стрелы с резиновыми наконечниками.
Марта. …с наконечниками, которые он хранил под кроватью.
Джордж. Почему? Почему, Марта?
Марта. …из страха… из страха перед…
Джордж. Из страха. Просто из страха.
Марта (вяло отмахиваясь от него, продолжает)…и…и сандвичи воскресными вечерами и по субботам… (приятное воспоминание)…а по субботам еще лодочка из банана, из целого очищенного банана, выдолбленного сверху, команда — зеленые виноградины, двойной ряд зеленых виноградин, а вдоль бортов, приколотые зубочистками, апельсиновые ломтики… это ЩИТЫ.
Джордж. А вместо рулевого весла что?
Марта (неуверенно). Морковка?
Джордж. Или коктейльная палочка — что под руку попадет.
Марта. Нет. Морковка. А глаза у него были зеленые… зеленые… а если вглядеться в них поглубже… в самую глубину… то там бронза… бронзовые полукружия у зрачка… такие зеленые глаза!
Джордж. …голубые, зеленые, карие…
Марта. …и он обожал солнце… Загорал раньше всех, и у других загар отошел, а у него все еще держится… а на солнце волосы были… как… золотое руно…
Джордж (повторяя за ней)…золотое руно…
Марта. …такой красавец, такой красавец.
Джордж. Absolve, Domine, animas omnium fidelium defunctorum ab omni vinculo delictorum.[7]
Марта. …и школа… и летом лагерь… катание на санках… плавание…
Джордж. Et gratia tua illis succurrente, mereantur evadere judicium ultionis.[8]
Марта (посмеиваясь, говорит больше сама себе). А как он руку сломал… это так смешно… Нет! нет! Ему было больно. Но так смешно… он в первый раз увидел корову в поле, в самый первый раз… и пошел туда к ней… а корова пасется, голову опустила, поглощена своим занятием… и он на нее замычал! (Снова посмеивается.) Замычал на нее… а она страшно удивилась, вздернула голову да как замычит — на него, па трехлетнего крошку, он испугался и наутек, споткнулся… упал… и сломал ручку. (Снова посмеивается.) Бедненький мой!
Джордж. Et lucis aeternae beatitudine perfrui.[9]
Марта. Джордж плакал. Беспомощный… Джордж… плакал. Я несла бедненького на руках. Джордж плелся рядом и шмыгал носом. Ребенка несла я, подвязала ему руку… и несла его через поля и луга.
Джордж. In Paradisum deducant te Angeli.[10]
Марта. Потом он подрос… подрос… и стал таким умницей!.. Ходил на прогулку и шел между нами… (разводит руки в стороны), дав каждому ручку, зная, что мы и поддержим и научим его уму-разуму, чувствуя пашу нежность и даже любовь… и эти ручки уже немного разъединяли нас с Джорджем и служили защитой… от слабости Джорджа… от моей… по необходимости вынужденной силы… служили защитой ему… и НАМ.
Джордж. In memoria aeterna erit justus: ab auditione mala non timebit.[11]
Марта. Такой умница! Такой умница!
Ник (Джорджу). Что это? Что вы делаете?
Джордж. Ш-ш-ш-ш-ш!
Хани. Ш-ш-ш-ш-ш!
Ник (пожимая плечами). Как вам угодно.
Марта. И такой красавчик! Такой умница!
Джордж (тихо смеется). Истина — понятие относительное.
Марта. Да, это истина! Красавчик, умница! Совершенство!
Джордж. Вот она — настоящая мать!
Хани (вдруг, чуть не плача). Я хочу ребенка.
Ник. Хани…
Хани (настойчивее). Я хочу ребенка.
Джордж. В принципе?
Хани (обливаясь слезами). Я хочу ребенка. Хочу маленького.
Марта (переждав помеху, вернее, едва заметив ее). Конечно, такое положение вещей, такое совершенство… долго длиться не могло. Рядом с Джорджем… когда рядом Джордж…
Джордж (обращаясь к Нику и Хани). Вот видите? Я так и знал, куда она повернет.
Хани. Молчите!
Джордж (с притворным благоговением). Простите… мамочка.
Ник. Вы не можете помолчать?
Джордж (осеняя Ника крестным знамением). Dominus vobiscum.[12]
Марта. Когда рядом Джордж. Утопающий тянет за собой того, кто ближе всех к нему. Джордж бунтовал, но боже! Как я воевала с ним! Как я с ним воевала!
Джордж (удовлетворенно смеется). А-ха-ха-ха!
Марта. Слабые государства не переносят тех, кто могущественнее их. Слабость, несовершенство бунтуют против силы, доброты, чистоты. И Джордж бунтовал.
Джордж. Как я бунтовал, Марта? Как я бунтовал?
Марта. Как ты… Что?.. Нет! Нет… Он вырос… наш сын вырос… Стал взрослым. Он сейчас не здесь, он учится в колледже. Ему там хорошо, и вообще все хорошо.
Джордж (насмешливо). Ну, продолжай, Марта, продолжай!
Марта. Нет. Это все.
Джордж. Подожди минутку, радость моя. Нельзя же так обрывать на полуслове. Ты же собиралась сказать что-то… так говори!
Марта. Нет!
Джордж. Тогда я скажу.
Марта. Нет.
Джордж. Видите ли, в чем дело? Наша Марта разбежится, а когда дорожка становится немножко ухабистой, так стоп! Наша Марта бедная непонятая малютка. Да, да, именно так! У Марты не только муж недотепа… муж, даром что он гораздо моложе ее… у Марты не только недотепа муж, у нее есть и еще одна малюсенькая проблема — спиртные напитки. Сколько ни выпьет, ей все маловато.
