Владимир Войнович - Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль
Надежда. Клава, подумай!
Клава. Нет, мама.
Микола. Шо ж, Клавдия Степановна, разрешите, как говорится откланяться (Забирает колье, направляется к двери.)
Надежда. Коля, подожди!
Микола. Та чего там ждать. Я к вам, Надежда Тимофеевна, извиняюсь сердечно, приехал со всею душой и никак не думал, шо здесь найду оскорбление моей фамилии и моего национального чувства. Так шо, как говорится, будьте здоровы, живите богато.
Микола уходит.
Надежда. Дура ты, дура, такого жениха прогнала!
Клава. Мама, а ты хочешь, чтобы твою дочку Грыжей называли? И согласна, чтоб я сидела в крематории и деньги считала?
Надежда. Какая разница, где сидеть. Это же бизнес. А в бизнесе главное — было бы что считать.
Открывается дверь соседней комнаты, входит заспанный Филипп.
Филипп (скрывая зевоту). Здравствуйте.
Надежда. Поспали?
Филипп. Э литтл. Немного. (Протягивает руку Клаве.) Филипп.
Клава. Клава.
Филипп. Тоже Клава?
Клава. Что значит «тоже»? Я Клава Былкина.
Филипп. Вы Клава Былкин?
Клава. Да, а что?
Филипп. О, ничто. (Достает из кармана фотокарточку упитанной женщины, сначала сам сравнивает ее с Клавой, потом показывает Клаве). Вот Клава Былкин.
Клава (смеется). Да, узнать непросто. Но это я до диеты. А теперь — после.
Филипп. После диета. А зачем диета? Для что?
Прахов. Не для что, а для кого. Она специально для вас худела. По очень жесткой диете.
Былкин. Всех извела. То есть не буду, это не стану.
Надежда. Ни хлеба, ни картошки, овощи без масла, кофе без сахара, вечером только кефир без калорий…
Клава. Я думала, это вам понравится.
Филипп. Почему вы думала, что мне это понравит?
Клава. Потому что мне вот господин Прахов сказал, что американцы любят идеальные формы.
Филипп (Прахову). Вы так сказал?
Прахов. Ну да, в общем, наша фирма всегда предупреждает клиенток, что они должны соответствовать мировым стандартам.
Филипп. Но я не желаю мировой стандарт. Я желаю полнотелная русская женщина, которая имеет всё здесь, здесь и здесь.
Немилов (иронически). Какой изысканный вкус!
Клава. А почему вы мне это не написали?
Филипп. А я не думал, что я должен это писать. Вы мне прислал ваше фото, я посмотрел на ваше фото, ваше фото мне понравило, я вам написал, что мне понравило ваше фото. Я не писал, что вам надо держать диета.
Былкин. Стоп! Стоп! Вынужден вмешаться. Значит, вам наша дочка сначала нравилась, а теперь не нравится. Так я вас понимаю?
Филипп. Ноу, она мне теперь тоже нравит. Как фотомодел. В глянцевый журнал. Но мне надо женщина для семья. И я написал…
Былкин. Ты написал, что она должна хорошо готовить, любить семью, детей, путешествия, юмор и Достоевского.
Филипп. И должна быть полнотелная.
Прахов. Вы этого условия не ставили.
Филипп. Но я видел фото, и я думал…
Надежда. Клава тоже думала, недоедала, страдала, худела…
Филипп. Я привез ей подарков… (Открывает чемодан, вытаскивает по одному предметы женского туалета, в основном нижнее белье, все большого размера.) Вот, вот и вот. Кому теперь это?
Надежда. Может быть, мне подойдет?
Филипп (смотрит на нее с интересом). А вы тоже читал Достоевский?
Надежда (неуверенно). Ну да… немного. «Былое и думы».
Филипп. Если немного, я извиняю. (Кладет вещи назад в чемодан.)
Былкин. Это что же все значит?
Прахов. Кажется, это значит, что мистер Филипп отказывается от предыдущего намерения. (Филиппу.) Мистер Филипп, прошу вас не горячиться. Если вам не нравится наш товар, фирма подберет другой вариант. (Открывает альбом с фотографиями.) Имеем широкий выбор всех возрастов, цветов, весов и размеров.
Былкин. Ах ты подлец! Я тебе подберу! Голодом дочку мою морил, на одежде разорил, а теперь — другой вариант! Я на тебя в суд подам.
Прахов. Ох, как напугали! Да суды сейчас под завязку такими делами завалены.
Былкин. Суды завалены. Но тебя можно завалить и без суда. У меня на примете есть очень хороший молодой человек. Снайпер. Прошел Чечню и другие горячие точки. С головы берет тыщу баксов. Торг уместен.
Прахов. Ну зачем же такие методы? Зачем такое говорить при министре и представителе иностранной державы? Тем более что мы не уклоняемся. Мы вашей дочери тоже что-нибудь подыщем. В крайнем случае — из отечественной клиентуры. Или из стран СНГ. У меня есть на примете два молдаванина, три украинца и один белорус. Между прочим, имеет собственный дом, корову и мини-трактор.
Клава. А туркмена с верблюдом нет?
Прахов. Туркмена нет. Есть таджик, вдовец. С двумя детьми. (Видя гнев в глазах Клавы.) Шучу, шучу. Извините. Да найдем кого-нибудь. У нас весь глобус в руках. Германия, Австрия, Австралия — что хотите. И сам я, между прочим, холост и имею процветающий брачный бизнес.
Клава. А крематория нет?
Прахов. Зачем? Мой бизнес способствует человеческому счастью, а не является спутником печали. Но я ни на что не претендую. Вам нужен американец, а я русский. Я без России жить не могу. Здесь родился, здесь и умру.
Былкин. Умрешь, и даже очень скоро. (Угрожающе приближается к Прахову.)
Прахов. Только без рук!
Володя. Тем более что у нас мораторий на смертную казнь.
Былкин. А что же мне с ним делать?
Клава. Пусть идет к черту.
Клава уходит.
Былкин (Прахову). Ну и чего же ты ждешь? Тебя послали, иди.
Прахов. Спасибо за гостеприимство, уйду. Но мне нужен мой клиент.
Былкин. Забирай и клиента. (Филиппу.) Битте. (Указывает на дверь.)
Володя. Янки, гоу хоум.
Филипп. Но Клава мне писал, что вы имеете лишняя комната.
Былкин. Ну да, для жениха у нас есть лишняя комната. Молодым, если надо, и квартиру купим в элитном доме, но для тех, которые от нашей дочки нос воротят, у нас ничего лишнего нет. Ферштейн?
Филипп. О’кей. А где тут есть отель, не очень экспенсив?
Былкин. Поищи, может, найдешь.
Филипп. О’кей. Было очень приятно с вами знакомить. (Берет чемоданы, направляется к выходу.)
Былкин. Стоп! А как же это вот все? Мы же ради тебя наготовили. А сколько потратили, знаешь? Шестнадцать тысяч шестьсот рублей тридцать копеек. Настоятельно прошу возместить.
Филипп. О, это нечестно. Я это не кушал.
Былкин. Так сожри. Или забери с собой.
Филипп. С собой? (Подумав.) О’кей. Вы имеете доги-бэг?
Былкин. Чего?
Прахов. Доги-бэг — это упаковка для собак. Американцы, когда у них в ресторане что-то остается, просят завернуть как бы для собак, а потом сами дома доедают. Вот и говорят: дайте нам доги-бэг.
Былкин. Надо же, жмоты какие. Доги-бэг. Ну, дайте ему доги-бэг, да побольше, чтобы все уместилось.
Надежда (подает темный мешок из пластика). Вот мусорный мешок на сто двадцать литров. Подойдет?
Филипп. О’кей.
Былкин. Мешок тоже стоит восемнадцать рублей.
Надежда. Бантиком перевяжем.
Былкин. Пять рублей бантик.
Филипп. О’кей. (Начинает собирать со стола что там есть и складывать в мешок. Достает из бумажника кредитную карточку.) Вы «Америкэн экспресс» акцептируете? Или «Мастеркард»?
Былкин. Что?
Прахов. Он хочет заплатить вам кредитной карточкой.
Былкин. А как? У меня же нет этой… (Изображает руками машинку для приема кредитных карточек.) Нет уж, давай наличными.
Филипп. Наличными?
Немилов. Кэш.
Филипп. Но я не имею столько кэш.
Былкин. Там, напротив дома, у нас банкомат, Деньги принесешь, возьмешь доги-бэг и свое барахло. А пока чемоданы оставь.
Филипп. О’кей. Увижу вас скоро.
Филипп и Прахов уходят.
Коблов. Ну вот, погуляли на свадьбе. Что еще будем делать?
