Ромен Роллан - Робеспьер
Вадье. Чтобы посмеяться ему в лицо!
Баррер. Теперь не до развлечений!
Билло. Ну, ты уж слишком хитер. Глядя, как ты лебезишь перед своим заклятым врагом, невольно думаешь: кого же обманывает Баррер — нас или Робеспьера?
Баррер. Ради блага Республики я предпочел бы сохранять согласие между ним и нами. Если нашему союзу суждено быть нарушенным, пусть уж лучше зачинщиком будет он. Я слишком ясно вижу, что от нашего разрыва больше всего выиграют враги Республики.
Билло. Я тоже этого боюсь. Но победа деспота представляет для Республики не меньшую опасность. Надо помешать этому во что бы то ни стало. А там подумаем и о другой опасности.
Баррер. Постараемся по мере сил избежать ее, будем разрешать наши споры без лишнего шума, при закрытых дверях. Главное, не выносить их на площадь, не посвящать посторонних в наши решения и ни в коем случае не давать Робеспьеру повода воззвать к народу. Вместо того, чтобы сокрушить тирана, я предлагаю окружить его, удержать при себе, лишив свободы действий.
Карно. Неужели ты думаешь, он пойдет на это и не попытается грубо навязать нам свою волю?
Баррер. Нас большинство, мы будем сопротивляться.
Вадье. Э-э, шумите вы много, а потом сдаетесь.
Билло. На этот раз я не сдамся. Я растопчу его, испепелю!
Баррер. Не горячись, Билло! (К Бадье, с упреком.) Очень нужно его подзадоривать!.. Пойми, Билло, мы должны постараться его обойти. Держи себя в руках. Не бросайся вперед очертя голову, точно бешеный бык.
Билло. Что поделаешь! Я не умею притворяться, как ты, не говорить ни «да», ни «нет», называть черное белым, все смягчать, от всего уклоняться. Когда я пускаюсь на хитрости, ложь так и прет из меня; мне это нестерпимо, я сам себе противен, меня тошнит...
Баррер. А ты держись потише. Думай про себя, что хочешь! Но зачем же трубить во всеуслышанье?
Билло. Ладно, постараюсь.
Кларисса с порога, где она стоит на страже, делает знаки Барреру.
Баррер (остальным). Робеспьер...
Сразу водворяется тишина. Билло и Карно, склонившись над столом, делают вид, что поглощены работой. Амар и Вадье собираются уходить. Баррер, стоя у стола, спиной к окну, перелистывает бумаги. Колло расхаживает вразвалку по комнате, посмеиваясь про себя. Быстрым шагом, с опущенной головой входит Робеспьер. Вслед за ним вкатывают кресло Кутона. Едва не столкнувшись с Вадье, Робеспьер круто останавливается и пронзительно смотрит на него.
Робеспьер. Что ты тут делаешь?
Вадье. А разве я должен спрашивать у тебя разрешения? Комитет общественной безопасности имеет право входить куда угодно.
Робеспьер. Комитет общественной безопасности занимается чем угодно, кроме своих обязанностей. Вместо того чтобы преследовать врагов народа, он всячески старается опорочить его верных слуг. Вы позорите себя, распуская грязные сплетни. Над вами смеются.
Вадье. Смеются, да только не над нами.
Колло хихикает. Билло и Карно посмеиваются, не подымая глаз от бумаг.
Робеспьер. Ты пришел сюда, чтобы тебя похвалили за вероломство?
Вадье. Какое вероломство? Ты должен радоваться, что я вытащил из норы жалких, вонючих гадов, которые прикрывались именем Робеспьера.
Робеспьер. Ты воображаешь, что одурачил меня, что я не разгадал твоих коварных плутней? Ты отлично знаешь, что эти смешные, безобидные бедняги не приносят никакого вреда Республике. И ты громишь их лишь для того, чтобы из всяких глупых бредней создать отравленное оружие против меня.
Вадье. Ого! Тебе, должно быть, пришлись по вкусу прорицания твоей пифии?
Колло. Всякому лестно слышать, что его приход предсказан самим пророком Иезекиилем! Примите наши поздравления, дорогой коллега! Для нас величайшая честь, что в наших рядах обретается сын божий!
Все прыскают со смеху.
Робеспьер. Дурацкие шутки!
Вадье. Вот тебе раз! Ведь это сказала твоя любезная Тео, матерь божия, стало быть твоя родная бабушка.
Смех усиливается.
Билло (не подымая глаз от бумаг). Она сказала правду. Ведь именно Робеспьеру мы обязаны восстановлением религии.
Робеспьер. Конвент восстановил не религию, а высокие принципы добродетели, на которых зиждется всякая Республика, достойная этого имени. Ни один честный человек не усомнится в том.
Вадье. Так вот почему в деревнях, прослушав твои нудные славословия Верховному существу, крестьяне служат мессу и распевают «Veni Creator»[8].
Карно. У нас в Бургундии, открывая собрания в клубах, уже осеняют себя крестным знамением и бормочут молитвы.
Баррер. Ау нас в Беарне отменили счет по декадам. По-прежнему празднуют воскресенье.
Билло. Уж ты постарался угодить попам, нечего сказать! Почему бы тебе не принять титул почетного пономаря?
Кутон (лукаво). Ты ведь был монахом, Билло. У вас идет спор монаха с мирянином.
Робеспьер. Перестань, Кутон! Я не могу помешать подлым врагам кривляться и паясничать в бессильной злобе. Но друзьям моим не подобает отвечать на их глупые шутки.
Билло (в гневе стучит кулаком по столу). Я не шучу! Посмей-ка отрицать, что ровно неделю назад ты официально восстановил во Франции культ бывшего бога и сам отслужил обедню в Париже в качестве первосвященника.
Робеспьер. То, что я сделал, я сделал с полного одобрения Конвента, после единогласно принятого решения.
Билло. Ты насильно вырвал у них согласие, запугал их, захватил врасплох. Знаем мы твои штучки! Едва ты кончишь распевать соловьем, как выскакивают один за другим твои прихвостни и с воплями превозносят тебя до небес. Попробуй-ка возрази! Никто не успевает опомниться.
Робеспьер. Если верно то, что ты говоришь, это бесчестит твоих товарищей и тебя самого. Ты клевещешь на Конвент.
Билло. Ты оглушаешь нас длиннейшими риторическими периодами, ты зубришь свои речи дома перед зеркалом. Конца им нет! Тебе никогда не надоедает собственная декламация. Все засыпают, никто не слушает. Когда речь кончается, тебе аплодируют с облегчением, в восторге, что фонтан заткнулся. Внушив публике, что она восхищена твоими нудными проповедями, ты спешишь поскорее их отпечатать. А на другой день их тошно читать, до того несет от них ладаном, до того претит реакционный дух, который скрывается за пышными фразами.
Робеспьер. Ты называешь реакционным стремление утвердить Республику на устоях добродетели? Ведь Революция, проложившая путь Республике, была только переходом от царства преступления к царству справедливости.
Билло. Мы и сами отлично справимся с этой задачей! Зачем припутывать сюда бога?
Робеспьер. Никто из нас не совершенен. Верховное существо — это всеобщее братство, высочайшая цель, всегда стоящая перед нашим взором, далекий предел, к которому должен стремиться человеческий род.
Билло. Называй вещи их именами! Твое Верховное существо — просто поповская западня. Скажи человеку правду: «Тебе не на кого рассчитывать, кроме как на себя самого. Страдай и борись! Никакого бога нет! Не тешь себя иллюзиями. Жизнь жестока. Жизнь мрачна. Научись видеть ее такой, как она есть».
Вадье. Не преувеличивай, Билло. Жизнь хороша. Она кажется мрачной только попам и монахам. В тебе старая закваска бродит.
Баррер (кивая на Билло и Робеспьера). Бедняги! Их ни разу не пригрело наше южное солнце.
Карно (упрямо). Бога нет. Не надо нам бога! Столько веков мы боролись против обмана и заблуждений, которые притупляли человеческий разум и помогали тирании порабощать его! И вот едва мы успели разорвать вековые цепи, как из нашей среды появляется отступник и снова кует их, снова приводит к нам лицемерного Тартюфа, боженьку, которого мы изгнали с таким трудом. Я называю твои деяния изменой разуму.
Робеспьер. А вы совершаете еще худшую измену! Вы предаете слабых, обездоленных, оставляете без поддержки и опоры народные массы, которыми призваны руководить. Я сообразовался с благом отчизны и интересами человечества. Любые законы, любые учения, способные утешить и возвысить душу, я считаю благотворными и целительными и принимаю их. Идея Верховного существа служит порукой справедливости. В нужде и тяжких испытаниях народ возлагает на нее свои надежды. Вы не вправе лишать его этой надежды. Что вы можете предложить взамен?
Карно. Свободный разум!
Робеспьер. Скажи лучше, хаос, дух отрицания.
Карно. Хаос? Нет, реальность, только в ней истина.
