Людмила Ансельм - Короткие пьесы
Вскоре начал постепенно отделяться. Взял себе большую комнату с балконом. Перетащил наш диван в свою комнату. Мы стали спать отдельно. А я все равно все ему делала, готовила завтрак, обед готовила, думала, мужчина больной, может, опомнится, все у нас образуется и станет по-прежнему.
Потом начал делить имущество. Телевизор, чайник, телефон, тарелки и вилки – все забрал. Швейную машинку оставил. Мне больше всего жалко торшера, много вечеров мы провели вместе под этим торшером, когда сидели на нашем диване и смотрели телевизор.
Соседи – люди хорошие, отзывчивые, жалеют меня, отдали свой старый телевизор. А когда помогали менять замок в дверях моей комнаты, он вбежал в комнату, схватил кресло и хотел утащить к себе. Я быстро села в кресло, и крикнула ему: «Вместе со мной тебе не утащить!» Он подергал-подергал спинку кресла и ушел ни с чем, а я так и осталась сидеть…
В милицию заявляла…
Теперь после работы намывается, начищается и уходит на целый вечер. А я сижу, жду… Дверь хлопнет, значит, вернулся, и я спокойно иду спать.
На днях, вдруг, слышу, разговаривает с посторонними… Стало быть, приглашает кого-то осматривать комнату, ищет подселенца, а сам, по-видимому, хочет куда-то съехать. Ничего, меня так просто не запугаешь, пусть хоть зверя подселяет, я уживусь и со зверем.
Соседи, люди жалостливые приходят успокаивать меня: «Ничего, ничего, потерпи немного. Мужчина, он немолодой, вот увидишь, заболит у него спина, или еще что-нибудь, быстро прибежит назад». Но я его ни за что не прощу, землю буду грызть, волчицей выть, а не прощу.
Знаю, надо держаться, и я держусь… К одиночеству я постепенно привыкаю, и пенсии мне хватает. Живу, не жалуюсь. Только обида гложет, особенно по праздникам, когда он уходит из дома на целые сутки.
Всем женщинам я советую: «Дорогие женщины, молодые, старые, всякие, учитесь на мне, будьте повострее, будьте сообразительнее, не доводите дело до развода в старости… Очень обидно бывает».
А еще я думаю, почему люди говорят: «Седина в бороду, бес в ребро». Не в ребро – бес, вовсе не в ребро, а гораздо ниже. Ребро здесь совсем ни при чем…
Не понимаю, какого беса, кому понадобилось, обманывать добрых людей и вводить их в заблуждение…
ЗАНАВЕС.
Почему нас никто не любит?
Мать – женщина сорока лет.
Боб – сын четырнадцати лет.
СЦЕНАКомната в районе Брайтона или Бруклина. Обычная обстановка, как в эмигрантских апартаментах. Боб сидит около телефона и как завороженный смотрит на телефон. В комнату вбегает его мать. Она только что пришла с работы. Ей надо срочно позвонить по телефону. Она протягивает руку к телефонной трубке. Боб быстрым и ловким движением хватает ее за руку.
Мать. Боб, в чем дело? Мне надо позвонить тете Гале.
Боб. Потом позвонишь.
Мать. Что такое? Мне надо срочно!
Боб. Я жду звонка.
Мать. Какого еще звонка?
Боб. Соня должна позвонить. Мы договорились пойти сегодня в кино…
Мать. Позвони ей сам.
Боб. Сегодня суббота, а ее родители отключают по субботам телефон до первой звезды.
Мать. Дай мне трубку… Я поговорю с Галей до первой звезды.
Боб. Не дам. Соня может позвонить в любую минуту из телефона автомата…
Мать недовольная садится на диван.
Боб. Можешь позвонить по своему мобильнику.
Мать. По мобильнику можно звонить бесплатно после девяти часов.
Боб. Вот и позвони после девяти… Почему такая срочность?
Мать. Тетя Галя вчера вернула мне долг, сто долларов. А сегодня я пересчитала деньги, смотрю, нет десяти долларов. Хочу у нее выяснить, может быть, она ошиблась, когда возвращала мне долг.
Боб. Как ты думаешь, почему Соня не звонит? Я пригласил ее в кино неделю назад, вчера напомнил ей о моем приглашении. Она обещала позвонить… Я жду, жду…
Мать. Позвони ей сам.
Боб. Я уже звонил… Телефон не отвечает… Может быть она заболела?
Мать. Если заболела, то тем более должна позвонить…
Боб. Мама, посмотри на меня. (Мать смотрит на Боба.) Что изменилось?
Мать. Ты побрился… Зачем?
Боб. Девчонки дразнят Винни-Пухом. Мне надоело… Тебе нравится?
Мать. Не знаю… У тебя был такой симпатичный пушок на щеках… Я так любила его гладить… Где ты взял бритву?
Боб. У дяди Володи, бойфренда тети Гали. Я сегодня забежал к ним на минутку и попросил у него электрическую бритву.
Мать. Зачем такая спешка?
Боб. Я тебя предупреждал, что побреюсь…
Мать. Понимаю, хотел побриться перед кино… Ты пользовался кремом для бритья?
Боб. Нет. А надо было?
Мать. Теперь твое лицо покроется прыщами…
Боб. Не покроется… Мама, почему она не звонит? Она ведь обещала…
Мать. Откуда я знаю… Ты вместо того, чтобы делать уроки, сидишь без дела, и вообще занимаешься глупостями…
Боб. Какими глупостями? Я хочу пойти в кино с Соней. У нас в классе почти все мальчишки имеют герлфрендс, а у меня никого нет…
Мать. И не будет, пока ты не станешь хорошо учиться…
Боб. Никто из девочек не обращает внимания на учебу…
Мать. А Соня?
Боб. Она учится хорошо.
Мать. Вот видишь… А почему ты не учишься?
Боб. Мне неинтересно.
Мать. Ему неинтересно, а меня снова вызывают в школу… Опять разругался с учителем русского языка?
Боб. Зачем он говорит заведомую ложь…
Мать. Какую еще ложь? Что ты выдумываешь?
Боб. Когда мы проходили книгу Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», учитель рассказал случай, который он вычитал в этой книге. А я ему сказал, что в книге этого нет.
Мать. Какой случай?
Боб. Будто бы человек помочился на морозе и у него все отмерзло, и ему отрезали пенис в лагерной больнице без наркоза.
Мать. Откуда ты знаешь, что в книге этого нет?
Боб. Читал. Потом я спрашивал у дяди Володи. Дядя Володя сидел в лагерях десять лет. Он сказал, так не бывает.
Мать. Я не знаю, бывает или не бывает, но…
Боб. И никогда не узнаешь…
Мать. Замолчи! Лучше скажи, когда ты проходил тесты у психологов, что они тебе сказали?
Боб. Ничего… Сначала сказали разложить слова по алфавиту, я разложил, дали кубики построить пирамиду, я построил… Потом они сказали, чтобы ты пришла в школу для разговора…
Мать. Он не хочет учиться, грубит учителям, а мать за него отдувайся. Ты знаешь, что, когда я иду в школу, у меня все поджилки трясутся. Ты хоть бы меня пожалел…
Боб. Мама, я все сделал, как они велели. А они со мной не захотели разговаривать… Чем я виноват?
Мать. Ты уроки сделал?
Боб. Нет…
Мать. Я вижу, ты даже не садился… Можешь не ждать звонка…
Боб. Почему?
Мать. Она тебе не позвонит…
Боб. Почему?
Мать. Я тоже была девочкой, и мне нравились мальчики, которые хорошо учились в школе…
Боб (чуть не плача). Мама, что ты говоришь?
Мать. Я хочу, чтобы ты учился…
Боб. У тебя одно на уме – учиться, учиться… Не понимаешь, сейчас весна… (Пауза.) Расскажи лучше, про моего отца… Как ты познакомилась с отцом…
Мать. Давно это было, не помню…
Боб. А ты его любила?
Мать. Наверное, любила…
Боб. Это была первая любовь?
Мать. Почему первая? Нет, когда училась в школе, мне понравился один мальчик. Он всем нравился… Был очень красивый…
Боб. Как он учился?
Мать. Учился очень хорошо…
Боб. А ты ему нравилась?
Мать. Нет.
Боб. И у вас ничего не было?
Мать. Кое-что было…
Боб. Что?
Мать. Я написала ему письмо, в котором объяснилась в любви… А он всем рассказал, что я в него «втрескалась»…
Боб. «Втрескалась»?
Мать. Значит влюбилась… Весь класс надо мной смеялся…
Боб. А ты?
Мать. А я плакала…
Боб. И все видели, как ты плачешь?
Мать. Я плакала дома…
Боб. А в школу не ходила?
Мать. Ходила… Родители не разрешали пропускать уроков…
Боб. А что было потом?
Мать. Потом я влюбилась в твоего отца. Мы работали на одном заводе… (Смеется.)
Боб. Ты почему смеешься?
Мать. Вспомнила, как мы познакомились…
