Жан-Поль Сартр - Затворники Альтоны
Вернер (хмуро и подозрительно, его подозрительность возрастает в последующих репликах). На встречу с ним? А Франц согласится?
Иоганна (убежденно). Да.
Вeрнeр. А потом?
Иоганна. Ничего. Мы будем свободны.
Вернер. Свободны? Что это значит?
Иоганна. Сможем уехать.
Вернер (со злобным смешком). В Гамбург?
Иоганна. Куда нам угодно.
Вернер (та же игра). Отлично! (Злобно посмеиваясь.) Ну, жена, более отменного удара я еще не получал за всю свою жизнь.
Иоганна (ошеломлена). Вернер, ни одной секунды отец не думает...
Вернер. О своем младшем сыне? Бесспорно, нет. Франц займет мой кабинет, развалится в моем кресле, будет распивать мое шампанское, кидать устриц под мою кровать. Кому в это время взбредет в голову вспомнить обо мне? Разве со мной считаются? (Пауза.) Старик переменил свое намерение, вот и все.
Иоганна. Ты что, ничего не понимаешь?
Вернер. Понимаю, он мечтает снова увидеть Франца во главе предприятия, понимаю также, что ты, превосходный посредник, оказала им услугу; у тебя одна цель: вырвать меня отсюда, тебе наплевать, что я получил коленом под зад...
Иоганна холодно глядит на него, дает ему возможность высказаться, не пытаясь возражать.
Мне испортили мою карьеру адвоката, переселили в эту резиденцию в качестве надзирателя этой страшной крепости, памятной мне хорошо по дорогим воспоминаниям детства; а в один прекрасный день, когда блудный сын дает согласие покинуть комнату, закалывают жирного тельца, и меня выбрасывают вон; и все счастливы и довольны заодно с моей женой! Великолепная история, не правда ли? Тебе будет о чем рассказать в Гамбурге. (Подходит к бюро, наливает бокал шампанского, пьет; он уже явно опьянел, к концу сцены его опьянение возрастает.) Так вот что я скажу. Не торопись, знаешь ли, укладывать чемоданы... я не допущу, не позволю им распоряжаться собой. (Задыхаясь от ярости.) Я — глава предприятия и право это сохраню за собой. Они еще увидят, чего я стою. (Подходит к письменному столу, садится; спокойным голосом, злобно и отчетливо.) А теперь оставь меня, я должен обдумать ситуацию.
Пауза.
Иоганна (неторопливо, спокойным и невозмутимым голосом). Все, что происходит, не имеет никакого отношения к предприятию. Никто не посягает на твои права.
Вернер. Никто, кроме отца и его сына.
Иоганна. Франц не намерен управлять предприятием.
Вернер. Потому что...
Иоганна. Потому что не хочет.
Вернер. Не хочет или не может?
Иоганна (против воли). И то и другое. (Пауза.) Отцу это известно.
Вернер. Тогда что же?..
Иоганна. Перед смертью отец хочет увидеть Франца.
Вернер (с облегчением). Сплошное лицемерие!
Иоганна. Лицемерие. Но не по отношению к тебе.
Вернер встает, направляется к ней, не сводя с нее глаз; она выдерживает его взгляд.
Вернер. Я верю тебе. (Пьет.)
Иоганна с отвращением отворачивается от него.
Ничтожество. (Смеется.) Вдобавок ко всему высохший скелет... а в воскресенье отец еще беспокоился, как бы он не ожирел...
Иоганна (торопливо). У Франца только кожа да кости.
Вернер. И брюшко, как у всех заключенных. (Бросив на себя взгляд в зеркало, бессознательно выпрямляет торс.) Ничтожество! Отребье! Мазохист! (Поворачиваясь к Иоганне.) Ты часто... навещала его?
Иоганна. Ежедневно.
Вернер. Небезынтересно знать, о чем же вы толковали... (Расхаживает по комнате уверенной поступью, которой у него ранее не было.) «В семье не без урода». Не помню, кто это сказал. Трагично, но правильно. А? А мне всегда казалось, что этот урод — я. (Положив руки на плечи Иоганны.) Спасибо, жена; все, что я узнал, полностью освободило меня... (Тянется за бокалом.)
Иоганна его удерживает.
Хорошо, хватит пить! (Подбрасывает бокалы, они падают и разбиваются.) Пусть моего брата снабжают бутылками за мой счет. (Смеется.) А что касается тебя, ты его больше не увидишь: я запрещаю.
Иоганна (все тем же ледяным голосом). Прекрасно. Увези меня отсюда.
Вернер. Я повторяю, ты меня успокоила... мне бог знает что померещилось... теперь все наладится, все будет отлично...
Иоганна. Не для меня.
Вернер. Не для тебя? (Глядит на нее, выражение лица его внезапно меняется; он как-то сразу весь поник.) Даже если я поклянусь, что с сегодняшнего дня я стану другим, я переродился... я поставлю их на место...
Иоганна. Все равно.
Вернер (неожиданно). Вы что же, занимались там любовью? (Неприязненно смеется.) Признайся, я не рассержусь на тебя... ему надо было только свистнуть, и женщины сразу ложились к нему в постель. (Гадко глядит на нее.) Кажется, я задал тебе вопрос?
Иоганна (ожесточенно). Я тебе никогда не прощу, если ты заставишь меня отвечать.
Вернер. Можешь не прощать, но отвечай.
Иоганна. Нет.
Вернер. В таком случае чего же ты боишься?
Иоганна (по-прежнему ледяным тоном). До встречи с тобой безумие и смерть неудержимо манили меня. Там, наверху, все началось сызнова. Я не хочу этого. (Пауза.) Его Крабы... — порой мне кажется, я верю в них больше, чем он сам.
Вернер. Потому что ты любишь его.
Иоганна. Потому что в этом вымысле — правда. Сумасшедшие говорят правду, Вернер.
Вернер. В самом деле? Какую же?
Иоганна. Существует только одна правда: жить невыносимо страшно. (Со свойственным ей пылом.) Мне не вынести этого! Не вынести! Лучше снова обманывать себя! Если ты действительно любишь меня, то спаси... (Указывает на потолок.) Он душит меня, этот потолок... Увези меня отсюда, туда, где люди, как все обычные люди, где все себе лгут... пусть будет какое-то движение воздуха... свежий ветер издалека... Мы еще найдем друг друга... Клянусь тебе, Вернер!
Вернер (внезапно в дикой ярости). Найдем? Ха! А как же я могу потерять тебя, Иоганна, когда ты никогда не была моей? Оставь! Я не сочувствия ждал от тебя... Ты надула меня, Иоганна! Я хотел иметь жену, а получил живой труп... Тем хуже, если ты сойдешь с ума, мы останемся здесь! (Имитируя ее.) «Защити! Спаси!» А как? Бежать, да? Об этом ты просишь? (Овладев собой, со злобной и хитроватой усмешкой.) Я погорячился. Прости. У меня нет сомнений, ты сделаешь все и останешься честной женой. Такова твоя роль в жизни. Но только одной тебе это доставит радость. (Пауза.) Через какие мытарства надо будет пройти, прежде чем ты забудешь моего брата? Куда бежать? Спальные вагоны, самолеты, пароходы... Сколько хлопот, и как утомительно... И ты на все будешь глядеть пустым, невидящим взором трагической женщины... прозябающая богачка... ничто тебя не изменит... А я? Ты спросила себя — каково будет мне, что я буду думать все это время? Признать себя побежденным раньше времени, сдаться без слов, убежать... Трус... да, трус — вот таким ты любишь меня, такого способна утешать по-матерински на своей груди. (С силой.) Мы останемся здесь, покуда один из нас троих не околеет — ты, мой брат или я!
Иоганна. Как ты меня ненавидишь!
Вернер. Я смогу любить, когда завоюю тебя, Иоганна! И я буду сражаться, будь спокойна. (Смеется.) Победа мне обеспечена. Вы признаете только силу, вы — женщины. А сила на моей стороне. (Насильно притягивает ее к себе, бесцеремонно целует с животной страстью.)
Иоганна (сжав кулаки, бьет его, вырывается и смеется. Сквозь смех). Ох, Вернер! Уж не думаешь ли ты, что он кусается?
Вернер. Кто? Франц?
Иоганна. Старый солдафон, на которого ты хочешь походить. (Пауза.) Если мы останемся, я буду навещать твоего брата каждый день.
Вернер. Я на это рассчитываю. И каждую ночь будешь проводить в моей постели. (Смеется.) Волей-неволей придется сравнивать.
Иоганна (медленно, с грустью) Бедный Вернер. (Идет к дверям.)
Вернер (внезапно сломлен). Куда ты идешь?
Иоганна (язвительно смеется). Иду сравнивать. (Открывает дверь и уходит, прежде чем Вернер успевает остановить ее.)
Занавес
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Комната Франца. Та же декорация, что во втором акте. Все плакаты исчезли со стены. Остался только один портрет Гитлера. Устричные раковины прибраны. На столе — настольная лампа.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Франц, один.
Франц. Незримые обитатели потолка, слушайте меня! Внимание! Незримые обитатели потолка! Внимание! (Пауза. Подняв голову кверху.) Что? (Сквозь зубы.) Я не ощущаю их! (С силой.) Друзья! Друзья! Говорит Германия, страдающая Германия! (После паузы. Уныло.) Они все там вымерли! (Поднимается, шагает по комнате.) Любопытное ощущение, но непостижимое: сегодня вечером История остановилась. Стоп! Взрыв планеты, ученые держат палец на кнопке. Прощай! (Пауза.) Но ведь захотят же узнать, что произошло с человечеством, если оно переживет? (Раздраженно, почти яростно.) Я как шлюха изгиляюсь перед ними, соблазняю их, а они не хотят даже слушать меня. (С пылом.) Дорогие слушатели, я умоляю вас, внемлите же мне! Если лжесвидетели ввели вас в заблуждение... (Резко.) Обождите! (Роясь в карманах.) Виновник найден! Вот он! (Вынимает из кармана часы, держит их за кожаный ремешок, с отвращением.) Мне подарили это животное, я совершил ошибку, приняв этот подарок. (Смотрит на циферблат.) Пятнадцать минут! Опоздать на пятнадцать минут! Непростительно! Я их уничтожу, эти часы! (Сжимает часы в кулаке.) Пятнадцать минут! Уже шестнадцать! (Взрываясь.) Как сохранить мое неиссякаемое терпение, если я весь исколот булавками? Все кончится очень плохо. (Пауза.) Я не открою; очень просто: заставлю ее простоять два часа на площадке.
