Валентин Азерников - Чудак-человек
Директор. Сколько?
Секретарь. Или сто пятьдесят восемь – здесь неразборчиво. Кроме того, им поданы докладные в разные инстанции с предложениями по модернизации технологии. Всего – восемьдесят одна.
Директор. Сколько?
Секретарь. Или восемьдесят четыре – здесь неразборчиво.
Директор. Стоп-стоп, тут надо бы разобраться!
Секретарь. Завкадрами уже разобрался.
Директор. Что предлагает?
Секретарь. Увести в отпуск.
Директор. А ему разве положен?
Секретарь. Не положен.
Директор. Ладно, я сам разберусь. Вызовите его ко мне.
Секретарь. Завкадрами?
Директор. Муромцева.
Входит Муромцев.
Муромцев. Здравствуйте, вы меня вызывали?
КАРТИНА ВТОРАЯКабинет директора. Директор – за столом, напротив стоит цеховое начальство.
Директор. Не умеете вы с кадрами работать.
Цеховое начальство. Почему же, мы…
Директор. Вы хоть раз говорили с ним по-хорошему?
Цеховое начальство. Еще не пробовали. А как это?
Директор. Ну как с родным.
Цеховое начальство. Он не поймет – он сирота.
Директор. Значит, не говорили?
Цеховое начальство. Пытались.
Директор. «Пытались»! Он что, себе что-нибудь хочет? Он же для завода все. Надо было поддержать его морально.
Цеховое начальство. Морально – это мы делали.
Директор. Надо было похвалить за усердие, пообещать учесть.
Цеховое начальство. Благодарили, обещали.
Директор. Ну?
Цеховое начальство. Напоминает.
Директор. Ну надо было сказать, что временные трудности временно мешают реализовать его ценные предложения.
Цеховое начальство. Говорили.
Директор. Ну?
Цеховое начальство. Говорит, что причины постоянны, и что это просто бесхозяйственность, и что его предложения не его вовсе, а есть основа основ хозяйственной реформы.
Директор. А что вы?
Цеховое начальство. А что мы?
Директор. Ну, надо было показать ему решение актива. Там все объяснено – и про теперешние сложности, и про перспективы.
Цеховое начальство. Показывали.
Директор. Ну?
Цеховое начальство. Он тоже показал.
Директор. Что?
Цеховое начальство. Учебник по технологии.
Директор. Ну и как вы отреагировали?
Цеховое начальство. Спокойно. Мы эту линию на ВДНХ видели.
Директор. Я не об этом. Приняли ли вы соответствующие меры?
Цеховое начальство. Приняли.
Директор. Что?
Цеховое начальство. Кто что. Я – двадцать капель на сахар.
Директор. Эх вы, горе-руководители! Не умеете с людьми работать. Ладно, идите трудитесь, разберемся,
Цеховое начальство уходит. Секретарь протягивает бумагу.
А это еще что?
Секретарь. Заявление.
Директор. Чье?
Секретарь. Муромцева.
Директор. Об отпуске?
Секретарь. Нет.
Директор. Валидол.
Секретарь достает трубочку с валидолом, дает ему таблетку.
Что он хочет?
Секретарь. Обращает внимание, что вчера в рейде по выявлению опоздавших участвовали сорок два члена народного контроля.
Директор. Ну?
Секретарь. В общей сложности они простояли во всех проходных полтора часа. Что составило потерь рабочего времени шестьдесят три человеко-часа.
Директор. Ну?
Секретарь. А выявлено было шесть опоздавших со средней продолжительностью опоздания пять минут. Таким образом, потери рабочего времени за счет опоздания составили ноль пять десятых человеко-часа.
Директор. Ну?
Секретарь. Делает вывод, что потерять шестьдесят три человеко-часа для выявления потери ноль пять десятых человеко-часа – бесхозяйственность и разбазаривание государственных средств.
Директор. Ну и ну…
Секретарь. Кому отписать докладную?
Директор. Кадровику. Или вот что – давайте его самого.
Входит заводское руководство.
Секретарь. К вам зам по кадрам.
Директор (протягивает докладную). Читай.
Заводское руководство (не глядя). Имеет место.
Директор. Так что же это ты меня в смешное положение перед людьми ставишь? Из пушки – по воробьям?
Заводское руководство. Вы сами подписали приказ о рейде.
Директор. Вот так надейся на вас. Помощнички. Зачем столько людей вывел?
Заводское руководство. Так проходных не одна же. И дырок в заборе восемь. Меньше не получается.
Директор. А зачем держал полтора часа?
Заводское руководство. В прошлый раз меньше стояли – полчаса. Так кто опоздал – к скверике напротив пиво пили, ждали, когда контролеры уйдут.
Директор. Так они и полтора часа будут пить.
Заводское руководство. Не, не будут. Пива не хватит. Его больше чем на час никогда не хватает.
Директор. Ну вот что: если вы все так от него устали, может, вам всем предоставить отдых?
Заводское руководство. Понял. Поблагодарить и увести в отпуск?
Директор. Кого?
Заводское руководство. Муромцева.
Директор. Он? Не пойдет.
Заводское руководство. А мы ему путевку бесплатную.
Директор. Он? Не возьмет.
Заводское руководство. Вы видели когда-нибудь нормального человека, который не хотел бы отдыхать за казенный счет?
Директор. Видел.
Входит Муромцев.
Муромцев. Вы меня вызывали?
КАРТИНА ТРЕТЬЯКомната Марьи. Та же декорация. Только письменный стол накрыт скатертью да на двери вместо таблички «Директор» висит эстамп. Родитель сидит в кресле, родительница ходит по комнате.
Родительница. Почему ты сидишь?
Родитель. Только что ты спрашивала, почему я хожу.
Родительница. Почему ты все время делаешь не то, что я?
Родитель. Чтобы выжить. Супруги должны находиться в противофазе.
Родительница. Ты равнодушен к судьбе дочери.
Родитель. К разговорам о ее судьбе. Словами делу не поможешь.
Родительница. Помоги делом.
Родитель. Уголовным? Если здесь нет мест, что можно сделать.
Входит Марья.
Родительница. Ну что ж, тогда остается единственный выход. Не хотела я, но что поделаешь.
Марья. Вы о чем это?
Родительница. О тебе. Я решилась. Звони ему, давай согласие.
Maрья. И объяснить все как есть?
Родительница. Ты с ума сошла! Он же блаженный, он разве поймет. Давай звони ему.
Марья. Сегодня?
Родительница. А когда же. Он пока придет в себя от радости, несколько дней пройдет. И так уж затянули. С папой.
Марья. Может быть, лучше вы сами?
Родительница. С каких это пор подобные предложения должны делать родители?
Родитель. Это их должны нам делать.
Марья. Но он ведь делал уже предложение. Мне, правда.
Родительница. Не то предлагал. Что он был тогда – студент.
Марья. А сейчас он вам подходит?
Родительница. Сейчас изменилась ситуация.
Родитель. И его объективная ценность в условиях сужения рынка сбыта повысилась.
Марья. Ну а если у меня нет к нему такого же, как у него, чувства?
Родитель. В браке, когда нет другого чувства, выручает чувство юмора.
Родительница. Да.
Марья. А что, интересно, вас, дорогие родители, выручало? С юмором у вас не больно-то.
Родительница. Не груби. У нас любовь была.
Марья. Тогда почему же вы меня заставляете?
Родительница. Мы могли ждать друг друга – у нас не было распределения. Не будь ребенком, хватит с нас твоего Ивана.
Родитель. Мужей может быть несколько, а распределение бывает только раз.
Родительница. Одно дело – ехать на край света за любимым, а другое – за дипломом. Разница?
Марья. А где гарантия, что меня оставят здесь, если я распишусь с ним?
Родительница. В его табу. Он молодой специалист, его три года трогать нельзя.
Марья. А вас не смущает, что я должна буду спать с человеком, которого недостаточно люблю?
Родительница. Ну при чем здесь спать?
Родитель. Ну при чем здесь сон?
Родительница. У тебя госэкзамены на носу.
Марья. А потом?
Родительница. Когда – потом?
Марья. После экзаменов.
Родитель. А потом надо будет объяснить ему, что несколько, так сказать, ирреальный характер ваших матримониальных отношений обусловлен суровой реальностью.
Марья. Иными словами, что наш брак – фиктивный.
Родительница. Фиктивный, дефективный – дело не в терминологии. Он любит тебя, он должен понять.
Марья. Меня или вас?
Родительница. Тебя. Он же не нас любит.
Родитель. Пока еще.
Марья. И вы хотите, чтобы я ему предложила брак по распределению?
Родительница. Но для него он ведь будет по любви!
Марья. Нет, ни за что.
Родительница. Ну конечно, всю черную работу должны делать родители.
Родитель. Даже по устройству твоего светлого будущего.
Родительница. Ну что ж, звони ему, проси пожаловать, скажи, родители свататься приглашают.
Входит Муромцев.
Муромцев. Здравствуйте, вы просили прийти?
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯТа же декорация. На двери – табличка: «Начальник цеха». За столом – цеховое начальство, около стола стоит Муромцев, вынимая из портфеля кипу чертежей и тетрадей. По мере того как растет гора бумаг на столе, цеховое начальство приподнимается, чтобы не быть закрытым, пока не встает совсем.
