Леонид Андреев - Тот, кто получает пощечины
… Я не хочу, чтобы моя дочь…
3инида. Он хитрит.
Брике. Ты глуп, Манчини. Зачем ты это делаешь? (Наставительно.) Ты ужасно глуп, Манчини. Зачем ей знать? Раз она здесь, ей ничего не надо знать о том, понимаешь? Что такое география? Всякий тебе скажет, что это пустяки. А я был бы вдвое счастливее, если бы не знал географии. Будь я министром, я совсем бы запретил артистам читать книги: пусть читают афиши и больше ничего!..
Во время речи Брике входят оба клоуна и еще какой-то артист, тихо и утомленно рассаживаются.
…Теперь твоя Консуэлла — превосходная артистка, а когда ты ее научишь мифологии и она станет читать, она сделается дрянью, развратной девчонкой, а потом отравится. Я знаю их книги, я сам читал, они только и учат, что разврату, да как потом убивать себя.
Первая артистка. А я люблю романы, которые в газетах.
Брике. Ну и дура, ну и пропадешь. Поверьте мне, друзья мои: о том, что там, нам надо совсем забыть. Разве мы можем когда-нибудь понять, что там делается?
Манчини. Ты враг просвещения! Ты обскурант, Брике!
Брике. А ты глуп. Вот тебя спросить, ты оттуда — ты чему там научился?
Артисты смеются.
А родись ты в цирке, как и я, ты кое-что знал бы. Просвещение — это глупости и больше ничего. Вот спроси Зиниду, она все знает, что знают и там, и географию, и мифологию, а стала она от этого счастливее? Скажи им, дорогая.
Зинида. Оставь меня, Луи.
Манчини (сердито). Наконец — пошел ты к черту. Когда я слушаю твою философию осла, мне хочется содрать с тебя не сто франков, а двести, тысячу! Боже мой, какой осел, хоть и директор. Вот я при них опять говорю: ты мало платишь, скупец, ты должен прибавить Консуэлле сто франков. Послушайте, честные бродяги: кто собирает каждый вечер полный цирк? Вы, два музыкальных осла? Тигры и львы? Очень нужны кому-то эти голодные кошки…
Зинида. Оставь тигров в покое.
Манчини. Прости, Зинида, я не хочу тебя обидеть — клянусь честью, я сам в восторге от твоей бешеной смелости и грации, я целую твои ручки, героиня, но что они понимают в геройстве?..
На арене небольшой оркестр наигрывает танго.
(Восторженно.) А вот, вот! Вы слышите? Ну, скажите, честные бродяги: разве не Консуэлла с Безано собирают публику? Их танго на конях, но ведь это… ведь это! Черт возьми, тут не выдержит сам его святейшество папа!
Поли. Это правда. Номер знаменитый. Но ведь идея принадлежит Безано?
Манчини. Идея, идея! Мальчишка влюблен, как кот, вот и вся его идея. И что такое идея без женщины? Много ты напляшешь с твоей идеей. Итак, папа Брике?
Брике. Контракт.
Манчини. Какой подлый формализм!
Зинида. Дай графу десять франков, и пусть убирается.
Манчини. Десять? Ни за что! Пятнадцать! Ну, будет упрямиться, папа, ну, для традиций рода — двадцать, а? Клянусь честью, меньше не могу.
Брике дает двадцать франков.
(Небрежно.) Мерси.
Зинида. Возьми у твоего барона.
Манчини (поднимая брови, в благородном негодовании). У барона? За кого ты принимаешь меня, женщина? Чтобы я стал одолжаться у постороннего человека, который…
Зинида. Ты что-то хитришь, ты что-то ужасно хитришь. Я тебя еще мало знаю, но, вероятно, ты ужасный негодяй.
Манчини (смеется). Оскорбление из прекрасных уст…
Входит артист, по складу — борец.
Борец. Папа Брике, к тебе какой-то господин с того света.
Артистка. Призрак?
Борец. Нет, как будто живой. Ты видал, чтобы призраки были пьяны?
Брике. Если пьян, то откажи ему, Томас. Он именно ко мне или к графу?
Борец. К тебе. Может быть, он и не пьян, а просто призрак.
Манчини (охорашиваясь). Человек из общества?
Борец. Да. Я его позову, папа Брике, и ухожу. До свиданья.
На арене хлопанье бича, вскрики; звуки танго то затихают совсем, то звучат близко и громко. Здесь молчание.
Брике (касаясь руки Зиниды). Устала?
Зинида (отводя его руку). Нет.
Поли. Сегодня твой рыжий лев неспокоен, Зинида.
Зинида. Ты его напрасно дразнишь.
Поли. Я играл ему из «Травиаты». И он очень мне подпевал. А что бы поставить этот номер, папа Брике?
Томас вводит господина и показывает пальцем: вон директор. Сам уходит, тяжело переваливаясь. Господин — человек не первой молодости, с безобразным, но живым, смелым и несколько странным лицом; одет в дорогое пальто-сюртук с меховым воротником, шляпу держит в руке, перчатки.
Господин (кланяясь и улыбаясь). Имею удовольствие видеть господина директора?
Брике. Да. Садитесь. Дай-ка стул, Тили.
Господин. О, не беспокойтесь. (Оглядывается.) Это ваши артисты? Очень приятно.
Манчини (оправляясь и слегка наклоняя голову). Граф Манчини.
Господин (удивленно). Граф?
Брике (неопределенно). Да, граф…. А с кем имею честь?
Господин. Я еще сам не знаю. Ведь вы все выбираете себе имена, да? Но я еще не выбрал, вы мне потом посоветуете. Кой-что я уже и придумал, но, знаете, все выходит слишком… литературно!
Брике. Литературно?
Господин. Да. Пахнет выдумкой.
На него с удивлением смотрят.
Мне кажется, что эти два господина — клоуны. Я так рад… Позвольте пожать вашу руку. (Встает и с приятной улыбкой жмет руки клоунам.)
Те делают идиотское лицо.
Брике. Но позвольте… чем, однако, могу служить?
Господин (все с той же приятной и доверчивой улыбкой). Это не вы служить, а я служить! Я хочу у вас служить, папа Брике.
Брике. Папа Брике? Но вы совсем не похожи…
Господин (успокаивая). Это пройдет. Я буду похож. Вот эти господа сейчас сделали замечательное лицо… хотите, повторю? Вот. (Делает идиотское лицо, точно подражая клоунам.)
Брике. Да. (Невольно.) А вы не пьяны, сударь?
Господин. Нет. Я вообще не пью. А разве я похож на пьяного?
Поли. Есть-таки.
Господин. Нет, я не пью. Это просто особенность… моего таланта!
Брике. Ты раньше где служил? Жонглер?
Господин. Нет, но я рад, что ты почувствовал во мне товарища, папа Брике. К сожалению, я не жонглер и… я нигде не служил. Я просто так.
Манчини. Но вы имеете вид человека из общества.
Господин. О, вы мне льстите, граф! Я просто так.
Брике. Что же ты… вы хотите? Должен сказать, что у меня все занято.
Господин. Это не важно. Я хочу быть клоуном, если позволите.
Некоторые улыбаются. Брике начинает сердиться.
Брике. Что же ты умеешь? Знаешь, это ты многого захотел. Ну, что ты умеешь?
Господин. Ничего. Разве это не смешно: ничего не уметь?
Брике. Нет, не смешно. Любой бездельник умеет столько же.
Господин (беспомощно, но все улыбаясь, оглядывается). Можно что-нибудь придумать…
Брике (с иронией). Литературное?
Тихо входит клоун мистер Джексони, незамеченный, останавливается позади господина.
Господин. Да, можно и литературное. Например, что вы скажете о маленькой, но хорошенькой речи… ну, хотя бы на религиозную тему? Так, маленький диспут между клоунами.
Брике. Диспут? Провались, милый, здесь не академия.
Господин (огорченно). А жаль! Что-нибудь такое… легкую шутку о сотворении мира или об его управлении?
Брике. А комиссар? Не годится.
Джексон (выступая). Об управлении миром? Оно тебе не нравится? Мне тоже… давай руку.
Брике (знакомя). Наш главный клоун, знаменитый Джексон.
Господин (в восторге). Боже мой, это вы? Позвольте горячо пожать вашу руку, вы столько наслаждения доставили мне вашим гениальным…
Джексон. Очень рад.
Брике (пожимая плечами). Вот хочет быть клоуном, посмотри, Джим.
По знаку Джексона господин поспешно снимает пальто и бросает на стул. Готов к осмотру. Джексон, поворачивая, критически осматривает его.
Джексон. Клоуном, хм! Повернитесь-ка… Хм! Для клоуна… да… улыбнитесь-ка, пошире, пошире! Разве это улыбка! Так. Положим, задатки есть, но для полного развития… (С огорчением.) Ты, пожалуй, и сальто-мортале не умеешь?
