Мирза Ахундов - Молла-Ибрагим-Халил, алхимик
Все вместе. Ступай, ступай, обойдемся без твоих наставлений!
Хаджи-Нури (поспешно сует стихи за пазуху). Ухожу, видно, горька вам правда! (Уходит.)
Хаджи-Керим (обращаясь к присутствующим). Господа, что решили — то решили. К началу будущей недели деньги должны быть у нас, отправимся к Молла-Ибрагим-Халилу в Хачмазские горы.
Все вместе. Да, да, решено!
ЗанавесДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Происходит в Хачмазских горах. На склоне горы, поросшем пестрыми, душистыми цветами и травами, разбиты на расстоянии пятидесяти шагов друг от друга два шатра. Пониже их, под дощатым навесом, поставлена большая плавильная печь с мехами. Возле печи сложены в кучу куски меди, которые должны быть расплавлены и превращены в серебро. Вблизи одного из шатров находится еще один небольшой деревянный навес. Вдали видны высокие снежные горы. Впереди ущелье, по которому протекает небольшой ручей. Легкий ветер шевелит ветви столетних дубов и буков, растущих по обеим сторонам ущелья; птицы порхают с ветки на ветку, оглашая ущелье пением. Напротив лужайки пробивается из скалы родник, с тихим журчанием он стекает в ущелье. К востоку от лужайки простирается насколько может охватить глаз степь. В одном шатре живет Молла-Ибрагим-Халил, алхимик, в другом — его ученик Молла-Хамид. Под маленьким навесом расположился со своим скарбом дервиш Аббас, слуга алхимика. Вот уже два часа, как рассвело. Над туманом, медленно поднимающимся из ущелья, сияет солнце. Из своей палатки выходит Молла-Ибрагим-Халил, алхимик, и, повернувшись к палатке Молла-Хамида, зовет его. Молла-Хамид показывается из палатки, подходит к алхимику и почтительно останавливается перед ним.
Молла-Ибрагим-Халил. Молла-Хамид, Шейх-Салах пишет, что люди из Нухи приедут сегодня к вечеру.
Молла-Хамид. Да, господин, даже раньше.
Молла-Ибрагим-Халил. Молла-Хамид, когда они приедут, прими их почтительно, усади в палатке, расспроси, зачем они приехали. Скажут, что приехали с деньгами — купить серебро, ты им ответь, что, мол, учитель отдал все серебро прежних выплавок акулисским армянам, и все наличное серебро тоже им продал. А чтобы изготовить эликсир для следующей выплавки, нужен целый месяц. Напрасно, мол, побеспокоили себя приездом. Учитель ни денег у них не возьмет, ни серебра им не может отпустить. А если они захотят меня видеть, скажи, что учитель уединился на три дня, молится. И эти три дня он не может ни видеться, ни разговаривать с кем бы то ни было.
Молла-Хамид. Почему вы так изволите говорить, господин? Если я так скажу, они возьмут да уедут с деньгами обратно!
Молла-Ибрагим-Халил. Ну и глуп же ты! Будешь меня учить! Будто я не знаю, что за народ нухинцы! Хоть убей их — не уедут отсюда, пока меня не повидают и денег не отдадут. Как я сказал, так и делай! (Уходит в свою палатку.)
Молла-Хамид (вслед ему). Слушаю, господин!
После этого разговора за два часа до захода солнца появляются нухинцы. Молла-Хамид выходит из своей палатки им навстречу.
Нухинцы (Молла-Хамиду). Салам-алейкум!
Молла-Хамид. Алейкум-салам! Добро пожаловать, рад вас видеть! Пожалуйте в палатку, посидите, отдохните!
Нухинцы. Мы жаждали повидаться с вами. Как изволите поживать? Как ваше самочувствие?
Молла-Хамид. Слава аллаху, можно ли чувствовать себя плохо в таком живописном месте, в горах? А особенно на службе у такого достойного человека, как Молла-Ибрагим-Халил!
Нухинцы. Таких живописных мест, конечно, можно найти немало, но где найдешь такого достойного человека, как Молла-Ибрагим-Халил? Скажите, можем ли мы сегодня удостоиться чести лицезреть его милость?
Молла-Хамид. Мой учитель уединился на три дня, он занят молитвой. В эти дни он не может общаться с людьми, разговаривать с ними, даже выходить куда-нибудь. Его можно будет увидеть только через три дня. Но скажите, пожалуйста, что заставило вас причинить себе беспокойство? Только ли желание лицезреть его милость или у вас какая-нибудь иная цель?
Нухинцы. Первое и главное наше желание-это лицезреть его милость. Во-вторых, каждый из нас принес для его особы ничтожный подарок, если только он изволит его принять и пролить на нас свое сияние.
Молла-Хамид. Понимаю. Очевидно, вы привезли деньги и желаете получить серебро. Но дело в том, что его милость, Молла-Ибрагим-Халил, не примет от вас денег, потому что все серебро прошлых плавок и последней плавки он отдал целиком акурисским армянам — обменял его на половинный вес чеканной монеты. А эликсир для следующей плавки будет готов только через месяц. Поэтому его милость не может принять деньги и отпустить вам серебро. И то сказать, покупателей так много, что серебро каждой плавки оплачивается за месяц и за два месяца вперед.
Нухинцы. Наша преданность его милости Молла-Ибрагим-Халилу не идет ни в какое сравнение с преданностью других людей. Мы очень хотели бы лично повидаться с ним.
Молла-Хамид. В таком случае вам придется подождать три дня, пока его милость кончит свои молитвы. Эти три дня вы будете моими дорогими гостями.
Нухинцы. Очень хорошо, прекрасно!
В этот момент выходит из своего шалаша дервиш Аббас, смуглый, высокого роста мужчина, лет тридцати, с длинными, до плеч, волосами, подстриженной бородой и густыми усами; на голове у него корона, на плечах тигровая шкура; в руке кривой рог, под мышкой большой красный петух. С пронзительным криком: «Я-ху, я-хагг!» он отходит за палатки, и, выбрав удобное место, вонзает в землю кол, трижды громко трубит в свой рог, так, что звук разносится по горам, и привязывает петуха к колу. Затем приятным голосом произносит, нараспев, три двустишия Саади:
Пришла весна. Спеши-ка насладиться.
Жизнь коротка. Безвестен час конца.
Вставай, проснись, дыши весенним ветром,
Дыханьем розы, щелканьем скворца.
Для мудреца любой листок древесный —
Страница в книге нашего творца.
Потом дервиш снова трижды трубит в рог, расстилает на траве, в десяти шагах от петуха, тигровую шкуру, опять выкрикивает громко и пронзительно: «Я-ху я-хагг!» — и садится на шкуру, обняв колени. Нухинцы, потрясенные выкриками дервиша и звуками рога, выскакивают из палатки и с беспокойством, пока не умолкает эхо в горах, следят за этой сценой, которая их поражает и наводит на них ужас. Удивленные всем виденным, они обращаются к Молла-Хамиду.
Нухинцы (Молла-Хамиду). Молла-Хамид, что это за дервиш и что это за петух?
Молла-Хамид (с хохотом). Ха-ха-ха!.. Да, ваш вопрос вполне естествен; ведь вы, бедняги, не ведаете тайн природы, не разбираетесь в алхимии. Травка, входящая главной составной частью в эликсир, растет в этих горах и известна лишь его милости Молла-Ибрагим-Халилу; по мнению греческих ученых, она вырастает при крике петуха. На дервиша Аббаса возложена обязанность приносить этого петуха. Совершив обряд, свидетелями которого вы были, он каждый вечер привязывает петуха на новом месте. Всю ночь он будет бодрствовать и охранять петуха от шакалов и лисиц. Так будет продолжаться до тех пор, тока ночью петух не прокричит и не вырастет травка для эликсира. Охрана петуха доверяется только дервишам и никому другому. Об этом имеется совершенно точное указание в книге «Диво дивностей».
Нухинцы (с изумлением). Великий аллах! Премудрый аллах!
ЗанавесДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Происходит там же, в палатке Молла-Ибрагим-Халила. Утром Молла-Ибрагим-Халил с чалмой на голове и длинными четками в руках сидит, поджав под себя ноги, на молитвенном коврике и читает молитвы. Его ученик, Молла-Хамид, стоит перед ним со скрещенными на груди руками.
Молла-Хамид. Прикажете, господин, позвать гостей?
Молла-Ибрагим-Халил. Поди позови.
Молла-Хамид, поклонившись, выходит из палатки и возвращается с нухинцами.
Нухинцы (обращаясь к Молла-Ибрагим-Халилу, все вместе). Салам-алейкум!
Молла-Ибрагим-Халил улыбается и, не меняя положения, медленно раскачивается то в одну, то в другую сторону; отвечает на приветствие, перебирая четки.
Молла-Ибрагим-Халил. Алейкум-салам! Добро пожаловать. Рад вас видеть… Вы доставили себе беспокойство… (Указывает, куда им сесть.)
