Гарольд Пинтер - Старые времена
АННА: Прислушайтесь. Какая тишина. Здесь всегда так тихо?
ДИЛИ: Здесь очень тихо, да. Как правило.
Пауза.
Иногда можно услышать море, если слушать очень внимательно.
АННА: Как вы мудро выбрали этот уголок света, и как вы верно и смело поступили, что живете все время в такой тишине.
ДИЛИ: Мне-то, конечно, приходится бывать в отъезде, по работе. А вот Кэт всегда остается.
АННА: Тому, кто здесь пожил, не захочется отлучаться далеко отсюда. Я бы не захотела отлучаться далеко, я бы просто боялась далеко отлучаться, одного страха ради, как бы дом куда-нибудь не пропал, пока меня нет.
ДИЛИ: Страха ради?
АННА: Что?
ДИЛИ: Страха ради. Давно не слышал, чтобы так говорили.
Пауза.
КЭТ: Иногда я гуляю по морю. Там почти никого не бывает. Длинный пляж.
Пауза.
АННА: Правда, мне не хватало бы Лондона. Ну конечно, ведь я девочкой жила в Лондоне. Мы обе были еще девочки.
ДИЛИ: Жаль, что я не знал вас обеих тогда.
АННА: Вам жаль?
ДИЛИ: Да.
ДИЛИ подливает себе бренди.
АННА: У вас прекрасная запеканка.
ДИЛИ: Что вы?
АННА: Жена, я хотела сказать. Извините. У вас прекрасная жена.
ДИЛИ: А-а.
АННА: Я имела в виду запеканку. Я хотела сказать, ваша жена хорошо готовит.
ДИЛИ: Так значит, вы не вегетарианка?
АННА: Нет, что вы.
ДИЛИ: Ну да, вам ведь нужна хорошая пища, на природе, плотная пища, для поддержания сил, у вас много воздуха… Вы меня понимаете.
Пауза.
КЭТ: Да, я страшно люблю все это, люблю всем этим заниматься.
АННА: Чем — всем?
КЭТ: О, ты сама понимаешь, всем этим.
Пауза.
ДИЛИ: Ты хочешь сказать, готовкой?
КЭТ: Всем этим.
АННА: Мы не слишком изощрялись в готовке, некогда было, но время от времени мы тушили огромный кусок мяса, поглощали его целиком и то и дело засиживались далеко за полночь за чтением Йетса.
Пауза.
(Задумчиво.) Да. Время от времени. То и дело.
АННА встает, подходит к окну.
И такое голубое небо.
Пауза.
Видите тонкую полоску света? Это море? Там горизонт?
ДИЛИ: В ваших краях совсем другая линия берега.
АННА: О, совсем другая. Наш остров вулканического происхождения.
ДИЛИ: Я знаю.
АННА: О, правда?
ДИЛИ: Я там был.
Пауза.
АННА: Я счастлива, что попала сюда.
ДИЛИ: Уверен, что Кэти тоже очень приятно. У нее мало друзей.
АННА: У нее есть вы.
ДИЛИ: У нее мало друзей, хотя была масса возможностей завести их.
АННА: Видимо, она довольна тем, что имеет.
ДИЛИ: Ей не хватает любопытства.
АННА: Наверно, она счастлива.
Пауза.
КЭТ: Вы говорите обо мне?
ДИЛИ: Да.
АННА: Всегда была мечтательница.
ДИЛИ: Она любит долгие прогулки. Все это. Вы знаете. Плащ на плечи. Руки поглубже в карманы. И вниз по улочке. Любит все это.
АННА поворачивается к Кэт.
АННА: Да.
ДИЛИ: Иногда я беру в ладони ее лицо и смотрю в него.
АННА: Правда?
ДИЛИ: Да. Я смотрю в него, держа в ладонях. Потом я как бы отпускаю его, убираю руки и даю ему плыть.
КЭТ: Моя голова пока неплохо держится на плечах.
ДИЛИ (Анне): Оно точь-в-точь уплывает.
АННА: Всегда была мечтательницей.
АННА садится.
Порой мы гуляем по парку, и я говорю ей, ты замечталась, ты грезишь, проснись, о чем ты грезишь? а она обернется ко мне, чуть-чуть откинет волосы и взглянет так, словно я тоже ей пригрезилась.
Пауза.
Однажды она мне сказала, я проспала всю пятницу. Ничего ты не проспала, я отвечаю, о чем ты говоришь? Она снова, я целиком проспала пятницу. Но сегодня пятница, я ей говорю, весь день была пятница, а сейчас вечер пятницы, ты не могла проспать пятницу. Я точно знаю, что проспала, она отвечает, я ее целиком проспала. Сегодня суббота.
ДИЛИ: Вы хотите сказать, что она буквально не различала дней недели?
АННА: Да.
КЭТ: Нет, я различала. Тогда была суббота.
Пауза.
ДИЛИ: Какой теперь месяц?
КЭТ: Сентябрь.
Пауза.
ДИЛИ: Мы побуждаем ее думать. Вы должны чаще бывать у нас. От вас идет здоровое влияние.
АННА: Но товарищем она была прелестным.
ДИЛИ: Весело было с ней?
АННА: Волшебно.
ДИЛИ: Движенья прелестны, волшебны слова.
АННА: Ах, эти песни. Мы любили напевать их, одну за другой, по ночам, лежа на полу, эти милые старые вещи. Иногда посмотришь ей в лицо, а она совсем не чувствует моего взора.
ДИЛИ: Взора?
АННА: Что?
ДИЛИ: Слово взор. Не часто его услышишь.
АННА: Да, совсем не чувствует. Вся поглощена чем-то.
ДИЛИ: Может быть, этим: движенья прелестны, волшебны слова?
КЭТ (Анне): Я не знаю эту песню. Разве мы ее пели?
ДИЛИ (поет, обращаясь к Кэт): Движенья твои прелестны, волшебны твои слова…
АННА: О, да. Конечно. Мы их наизусть знали.
ДИЛИ (поет): В небе одна голубая луна…
АННА (поет): Как скользит гребешок в твоих волосах…
ДИЛИ (поет): Эту радость, о нет, у меня не отнимет никто…
АННА (поет): Как ты мила, как улыбка твоя нежна…
ДИЛИ: Моя подружка лишилась сна, и я тому виной…
Легкая пауза.
АННА (поет): Ты словно долгожданный поцелуй весны…
ДИЛИ (поет): Настанет счастливый миг, увижу словно во сне,
Как ты расцветешь во всем, и все расцветет во мне…
Легкая пауза
АННА (поет):
Спросили у меня друзья,
Откуда знаю я,
Что верна любовь моя, любовь моя.
А я в ответ: на много лет в душе оставляет след
То, чему и названья нет, названья нет…
ДИЛИ (поет): На твои глаза наползла слеза…
АННА (поет): Сигаретный дымок слезит глаза…
Пауза.
ДИЛИ (поет): Гуляет ветер по ночным перронам…
Пауза.
АННА (поет): В пустынном парке звон часов не слышен…
Пауза.
ДИЛИ (поет): Улыбка Гарбо, свежий запах лилий…
АННА (поет): Звенит трамвай, последний бар закрыли…
ДИЛИ (поет): Образ твой неотвязно со мной…
Пауза.
Теперь не умеют так сочинять.
Молчание.
Дело было так. Я заглянул в один небольшой кинотеатрик, хотел посмотреть «Третий лишний». Было нестерпимо жарко, я гулял без всякой цели. Помню, улица мне показалась знакомой, и вдруг я сообразил, что именно здесь отец купил мне мой первый трехколесный велосипед, собственно, другого у меня уже не было. Во всяком случае там был велосипедный магазин и рядом этот кинотеатрик, где шел «Третий лишний», и там стояли две билетерши, в фойе, одна поглаживала себе грудь, а другая говорила: «ты, поганая сука», а та, что гладила себе грудь, говорила: «м-м-м-м» таким опьяняющим голосом и улыбалась, глядя на другую, и вот меня вынесло из этой безумной летней жары прямо в никуда, я смотрел «Третий лишний», и Роберт Ньюмен был бесподобен. Я до сих пор считаю, что он был бесподобен. Я мог бы ради него на убийство пойти, даже теперь. Кроме меня там был только один человек во всем зале, всего один человек на весь зал, вот она сидит. И вот она сидела в неверном свете, не шевелясь, почти, кажется, в самом центре, а я сел сбоку и так и остался. И я вышел, когда фильм кончился, но заметил, хотя Джек Мейсон все же умер, что первая билетерша уже едва дышит, и я постоял секунду на солнце, о чем-то, наверно, думал, и тут эта девушка тоже вышла и, помнится, начала оглядываться вокруг, и я сказал, ведь правда, Роберт Ньюмен просто бесподобен, и она сказала что-то, господи, неважно что, но при этом взглянула на меня, и я подумал, черт, вот оно, верное дело, подцепил, и потом мы сидели в кафе и пили чай, и она глядела то в чашку, то на меня, и она сказала мне, что Роберт Ньютон, по ее мнению, удивителен. Так что Роберт Ньютон нас соединил, и только Роберт Ньютон сможет разлучить нас.
