Денис Фонвизин - Корион

Изрядно: я теперь полковник…

Вам дан чин!
Теперь-то к радости довольно мне причин!
Не правду ль я сказал? Хоть нет от вас ответу,
Однако я велю закладывать карету.
Иль долгу своего не можете понять?
Не должно ль нам в Москву как можно поспешать?
Хоть сами вы себя немного приневольте!
Оттуда в Питербурх отправиться извольте,
Вам счастья своего недолго будет ждать,
Коль станете во всем вы знатным угождать:
Известны вам самим больших господ законы,
Что жалуют они нижайшие поклоны;
Умножьте вы число особою своей
Стоящих с трепетом в передней их людей.
И если за чины не ведено дарить,
Так должно вам хотя за то благодарить,
Что милость сделали и вас не обошли,
Что, живши в отпуску, вы чин себе нашли…
Да что ж!… Никак и та вам милость неприятна?
Клянусь, что ваша мне холодность непонятна!

Андрей, возьми письмо!..

Не знаю, что зачать
И что на это вам мне должно отвечать.
Смущение, тоска, печальны разговоры,
А более всего отчаянные взоры
Смущают и меня, усердного слугу;
И если доложить о том я вам могу,
Скажите: для чего, когда вас грусть терзает,
Вы пишете к тому, кто важно рассуждает?
Неужель вам Менандр один остался друг?
В Москве у вас друзей бывало по сту вдруг.

Тех временных друзей всегда превратны нравы:
Не грусть они делят, делят одни забавы;
Хоть, кажется, они усердием горят,
Однако их сердца иное говорят,
И дружба такова преходит скоротечно;
Менандр, один Менандр мне другом будет вечно.

По крайней мере я хочу оставить вас
В хорошем обществе: я сам почти сей час
Услышал, что живет красавица в соседстве
В отчаянье, в тоске, и горести, и бедстве.
Я слышал, что она всечасно слезы льет:
Подобно, как и вам, противен стал ей свет.
Не должно ли подать вам помощи ей руку?
Вот способ прогонять свою тоску и скуку;
Прекрасной госпожи плач в радость пременя,
Оставьте вы тогда служанку для меня.

Какой прескучный вздор!

На вздор ли то походит,
Когда случай сюда красавицу приводит?
Коль вздором кажется вам этот разговор,
Так посему и все у вас на свете вздор!
Да если б с вами я и в том не думал розно,
За этот взяться вздор вам все еще не поздно.
Послушайте того, кто хочет вам добра,
Которое для вас получше серебра:
Богатства вы теперь имеете довольно;
Но весело ли с ним тому, чье сердце вольно?
И если для того, чтобы спокойно жить,
На сердце должно вам оковы наложить,
Мне кажется, что те пречудные оковы
В соседстве здесь давно для вас уже готовы.
Когда угодно вам, пойду и полечу…

Останься! Никого я видеть не хочу.

Его уже ничто на разум не приводит,
И больше от часу с ума мой барин сходит.
Когда ж судьба ему велит с ума сойти,
То трудно будет здесь умней меня найти.
Но в самом деле все, что он ни начинает,
Меня и самого чрезмерно огорчает.
Хоть много я теперь расхвастался умом,
Однако делать я не знаю что с письмом.
Отчаянье его отъезд мой усугубит:
Оставшись здесь один, он сам себя погубит.

Да та-ста бараня зовет тебя к себе,
Об коей преж сего я сказывал тебе:
Перед себя она меня призвавши, бает,
Цто будто-сто она и вашу милость знает.

Теперь не до того. Мой друг, ты должен знать,
Что ведено тебе сей час в Москву скакать.

Помилуй-ста, не дай вконец мне разориться!

Не плачь! Поездка та не может долго длиться:
К Менандру должен ты отвезть письмо туда.

Теперь-ста не за мной осталась цереда —
Обидно, батюшко!

Уж ты, брат, мне и скучишь!
Одной поездкою себя ты не измучишь:
Какая тягость та?

Да мы разорены.

Скажи мне, отчего вы в то приведены?

Платя-ста барину оброк в указны сроки,
Бывают-ста еще другие с нас оброки,
От коих уже мы погибли-сто вконец.
Нередко ездит к нам из города гонец,
И в город старосту с собою он таскает,
Которого-сто мир, сложившись, выкупает.
Слух есть, что сделан вновь в приказе приговор,
Чтоб цасце был такой во всем уезде сбор.
Не мало и того сбирается в народе,
Цем кланяемся мы поцасту воеводе,
К тому жа сборщики драгуны ездят к нам
И без посцады бьют кнутами по спинам,
Коль денег-ста когда даем мы им немного.

О, о! Мне кажется, уж это слишком строго!
Какую бедную крестьяне жизнь ведут,
Коль грабят их и те, которым предан суд!…
Однако должен ты, что велено, исполнить.

Пожалуй-ста, хоть впредь изволь словцо замолвить;
А мы готовы вам и сами отслужить…

Изрядно; перестань о том теперь тужить,
Поди скорее ты к отъезду убираться.

Готов ли ехать ты?

Готов я здесь остаться.

Как!… Что это?…

Так… Я… раздумал ехать сам:
Зачем же ехать мне, коль вас не будет там?

Что значит это все?…

Что я о нас жалею,
И одного я вас оставить здесь не смею.
Вы скоро с жизнию поссоритесь своей:
Боз вашей жизни мне что будет и в моей?
И для того боюсь отселе удалиться,
Хотя б я должен был от скуки здесь взбеситься.

Кто сказывал тебе?…

Никто, никто… А так
Мне показалось то затем, что я дурак
И легче всех могу во всем я прошибаться.
Однако нет вреда во всем остерегаться;
Я жизнию шутить ничьею не могу,
И с жизнию моей я вашу берегу.

Еще тебе сей свет, я вижу, не противен?

Кому такой вопрос покажется не дивен?
Мое намеренье, коль бог благословит,
Не в важности какой, в безделке состоит;
И ежели мне в том но помешают черти,
Так весело прожить желаю я до смерти:
На свете сем никто два раза не живет —
Вот мнение мое и вот вам мой ответ.
То правда, что у всех бывают разны вкусы:
Хоть много храбрых есть, однако есть и трусы.
В числе последних был и прадед мой и дед,
Которым, как и мне, любезен был сей свет;
И если от меня мои родятся детки,
Так будут таковы ж, как их отец и предки,
И временный сей свет полюбят и они,
Хотя и не всегда бывают красны дни.

Ты скучишь. Не тебе ль скорее ехать должно?

Что ж делать мне? Никак быть этому не можно.

Уж больше от тебя терпеть моих нет сил!
Довольно ты меня, мне кажется, бесил,
И я с тобой мое терпение теряю.

Ужли я вам моим усердьем досаждаю?
Себе ли в пользу я остаться здесь хочу?

Ты будешь ли молчать?

Извольте, я молчу.

Сегодня целый день передо мной он бредит.

Готов-сто, батюшко!

Куда?

В Москву он едет.

Бездельник! Так ты с ним письмо хотел послать
И все мои слова ты стал пренебрегать?
Так ты теперь уж сам быть хочешь господином?

Не льстился я вовек таким великим чином.
Я знаю, что всегда я должен быть слугой;
Однако… иногда совет бывает мой…
Извольте бить меня, замучьте, притаскайте,
Лишь только от себя меня не отпускайте.

Изрядно, ты в Москву немедля поезжай.

А ты по крайней мере то хотя теперь узнай,
Что я не буду век терпеть слуги такого
И что тебе давно отпускная готова.