Александр Островский. - Бедность не порок
Гуслин. Отчего же не пойдешь? Вот у Разлюляевых жить хорошо – люди богатые и добрые.
Митя. Нет, Яша, не рука! Уж буду все терпеть от Гордея Карпыча, бедствовать буду, а не пойду. Такая моя планида!
Гуслин. Отчего же так?
Митя (встает). Так, уж есть тому делу причина. Есть, Яша, у меня еще горе, да никто того горя не знает. Никому я про свое горе не сказывал.
Гуслин. Скажи мне.
Митя (махнув рукой). Зачем!
Гуслин. Да скажи, что за важность!
Митя. Говори не говори, ведь не поможешь!
Гуслин. А почем знать?
Митя (подходит к Гуслину). Никто мне не поможет. Пропала моя голова! Полюбилась мне больно Любовь Гордеевна.
Гуслин. Что ты, Митя?! Да как же это?
Митя. Да вот как-никак, а уж сделалось.
Гуслин. Лучше, Митя, из головы выкинь. Этому делу никогда не бывать, да и не р□живаться.
Митя. Знамши я все это, не могу своего сердца сообразить. «Любить друга можно, нельзя позабыть!…» (Говорит с сильными жестами.) «Полюбил я красну девицу, пуще роду, пуще племени!… Злые люди не велят, велят бросить, перестать!»
Гуслин. Да и то надоть бросить. Вот Анна Ивановна мне и ровня: у ней пусто, у меня ничего, – да и то дяденька не велит жениться. А тебе и думать нечего. А то заберешь в голову, потом еще тяжельше будет.
Митя (декламирует).
Что на свете прежестоко? -
Прежестока есть любовь!
(Ходит по комнате.) Яша, читал ты Кольцова? (Останавливается.)
Гуслин. Читал, а что?
Митя. Как он описывал все эти чувства!
Гуслин. В точности описывал.
Митя. Уж именно что в точности. (Ходит по комнате.) Яша!
Гуслин. Что?
Митя. Я сам песню сочинил.
Гуслин. Ты?
Митя. Да.
Гуслин. Давай голос подберем, да и будем петь.
Митя. Хорошо. На, вот. (Отдает ему бумагу.) А я попишу немного – дело есть: неравно Гордей Карпыч спросит. (Садится и пишет.)
Гуслин берет гитару и начинает подбирать голос;
Разлюляев входит с гармонией.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Разлюляев.
Разлюляев. Здравствуйте, братцы! (Наигрывает на гармонии и приплясывает.)
Гуслин. Эко дурак! На что это ты гармонию-то купил?
Разлюляев. Известно на что - играть. Вот так… (Играет.)
Гуслин. Ну уж, важная музыка… нечего сказать! Брось, говорят тебе.
Разлюляев. Что ж, не брошу разве!… Коли захочу, так и брошу… Вот важность! Денег что ли у нас нет? (Бьет себя по карману.) Звенят. У нас гулять – так гулять! (Бросает гармонию.)
Одна гора высока,
А другая низка;
Одна мила далека,
А другая близко.
Митя (ударяет Митю по плечу), а Митя! Что ты сидишь?
Митя. Дело есть. (Продолжает заниматься.)
Разлюляев. Митя, а Митя, а я гуляю, брат… право слово, гуляю. Ух, ходи!… (Поет: «Одна гора высока» и проч.) Митя, а Митя! весь праздник буду гулять, а там за дело… Право слово! Что ж, у нас денег что ли нет? Вот они!… А я не пьян… Нет, так гуляю… весело…
Митя. Ну гуляй на здоровье.
Разлюляев. А после праздника женюсь!… Право слово, женюсь! Возьму богатую.
Гуслин (Мите). Ну, вот слушай-ка, так-то ладно ль будет?
Разлюляев. Спой-ка, спой, я послушаю.
Гуслин (поет).
Нет-то злей, постылее
Злой сиротской доли,
Злее горя лютого,
Тяжелей неволи.
Всем на свете праздничек,
Тебе не веселье!…
Буйной ли головушке
Без вина похмелье!
Молодость не радует,
Красота не тешит;
Не заноба-девушка -
Горе кудри чешет.
Во все это время Разлюляев стоит как вкопанный и слушает с чувством; по окончании пения все молчат.
Разлюляев. Хорошо, больно хорошо! Жалко таково… Так за сердце и хватит. (Вздыхает.) Эх, Яша! сыграй веселую, полно канитель-то эту тянуть – нынче праздник. (Поет.)
Ух! Как гусара не любить!
Это не Годится!
Подыгрывай, Яша.
Гуслин подыгрывает.
Митя. Полно вам дурачиться-то. Давайте-ка лучше сядемте в кучку да полегоньку песенку споем.
Разлюляев. Ладно! (Садятся.)
Гуслин (запевает; Митя и Разлюляев подтягивают).
Размолодчики вы молоденькие,
Вы дружки мои…
Входит Гордей Карпыч; все встают и перестают петь.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Гордей Карпыч.
Гордей Карпыч. Что распелись! Горланят, точно мужичье! (Мите.) И ты туда ж! Кажется, не в таком доме живешь, не у мужиков. Что за полпивная! Чтоб у меня этого не было вперед! (Походит к столу и рассматривает бумаги.) Что бумаги-то разбросал!…
Митя. Это я счета проверял-с.
Гордей Карпыч (берет книгу Кольцова и тетрадь со стихами). А это еще что за глупости?
Митя. Это я от скуки, по праздникам-с, стихотворения господина Кольцова переписываю.
Гордей Карпыч. Какие нежности при нашей бедности!
Митя. Собственно, для образования своего занимаюсь, чтоб иметь понятие.
Гордей Карпыч. Образование! Знаешь ли ты, что такое образование?… А еще туда же разговаривает! Ты бы вот сертучишко новенький сшил! Ведь к нам наверх ходишь, гости бывают… срам! Куда деньги-то деваешь?
Митя. Маменьке посылаю, потому она в старости, ей негде взять.
Гордей Карпыч. Матери посылаешь! Ты себя-то бы обр□зил прежде; матери-то не Бог знает что нужно, не в роскоши воспитана, чай сама хлевы затворяла.
Митя. Уж пущай же лучше я буду терпеть, да маменька, по крайности, ни в чем не нуждается.
Гордей Карпыч. Да ведь безобразно! Уж коли не умеешь над собою приличия наблюдать, так и сиди в своей конуре; коли гол кругом, так нечего о себе мечтать! Стихи пишет; образовать себя хочет, а сам как фабричный ходит! Разве в этом образование-то состоит, что дурацкие песни петь? То-то глупо-то! (Сквозь зубы и косясь на Митю.) Дурак! (Помолчав.) Ты и не смей показываться в этом сертучишке наверх. Слышишь, я тебе говорю! (К Разлюляеву.) А ты тоже! Отец-то, чай, деньги лопатой загребает, а тебя в этаком зипунишке водит.
Разлюляев. Что ж такое! Он новый… сукно-то французское, из Москвы выписывали, по знакомству… двадцать рублев аршин. Что ж, нешто мне этакую штуку надеть, как у Франца Федорыча, у аптекаря… кургузую; так его вон и дразнят все: страм пальто! Так что ж хорошего людей смешить!
Гордей Карпыч. Много ты знаешь! Да что, с тебя взыскать-то нечего! Сам-то ты глуп, да и отец-то твой не больно умен… целый век с засаленным брюхом ходит; дураками непросвещенными живете, дураками и умрете.
Разлюляев. Уж ладно.
Гордей Карпыч (строго). Что?
Разлюляев. Ладно, мол.
Гордей Карпыч. Неуч, и сказать-то путно умешь! Говорить-то с вами – только слова тратить; все равно, что стене горох, так и вам, дуракам. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же, без Торцова.
Разлюляев. Поди-кось, какой грозный! Ишь ты, развоевался! Так вот тебя и испугались… Как же, держи карман-то!
Митя (Гуслину). Вот она жизнь-то моя какова! Вот каково мне сладко жить-то на свете!
Разлюляев. Да от этакова житья – запьешь, право запьешь! А ты брось, не думай. (Запевает.)
Одна гора высока,
А другая низка;
Одна мила далека,
А другая близко.
Входят: Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша и Лиза.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, Любовь Гордеевна, Анна Ивановна, Маша и Лиза.
Анна Ивановна. Мир честной компании!
Разлюляев. Милости прошу к нашему шалашу.
Митя. Наше почтение-с! Милости просим!… Какими судьбами?…
Анна Ивановна. А никакими, просто – взяли да и пришли. Гордей Карпыч уехал, а Пелагея Егоровна отдохнуть легла, так теперь наша воля… Гуляй – не хочу!…
Митя. Просим покорно садиться.
