Виктор Шендерович - Текущий момент и другие пьесы
ЗАЖИГАЮЩИЙ СПИЧКИ (обжегшись в очередной раз). А-а-а!
А-а-а-а!
конец
Март и июнь 2002 года
ПЕТРУШКА (2007)
клоунада для драматического театра
«Петрушку» я написал, в 2007 году.
Написавши, я сделал с нею то, что делают с пьесами авторы: разослал по театрам. Будучи москвичом, я начал с театров московских. Я хотел произвести впечатление, и, кажется, произвел достаточно сильное. А именно: почти никто из адресатов мне даже не перезвонил, хотя со всеми я и знаком лично, а с некоторыми дружу многие годы.
Перезвонил лишь один из них (немолодой интеллигентный классик отечественной режиссуры) и сказал:
— Витя, простите меня, но я на это пойти не могу! У меня театр, семья…
Как будто я прислал ему чемодан тротила с просьбой положить на пути следования какого-нибудь кортежа.
Между тем, я всего лишь написал пьесу.
Конечно, у ее главного героя имеется очевидный политический прототип, но это, ей-богу, не первый случай в мировой драматургии — и театральному успеху отродясь не мешало!
«Карьера Артуро Уи», например…
Правда, в Германии при жизни прототипа ту пьесу, действительно, так и не поставили, но ведь мы же не при фашистах живем! Мы же свободные граждане свободной страны!
Или нет?
Я написал пьесу. Всего лишь, но и не менее того.
Ее герой — существо и вправду довольно неприятное, но моей драматургической щедрости хватило на то, чтобы снабдить его человеческими чувствами и рефлексиями.
По-моему, Петр Петрович Тишуков получился гораздо симпатичнее своего прототипа.
Впрочем, об этом уже судить вам, читателям этой так и не поставленной клоунады для драматического театра.
Итак, располагайтесь поудобнее. Цирк зажигает огни.
Действующие лица
ПЕТР ПЕТРОВИЧ ТИШУКОВ
ПАВЕЛ КАМИНСКИЙ
МАША КАМИНСКАЯ, его сестра
ТОЛСТЫЙ
ДОЛГОВЯЗЫЙ ГЛЕБЫЧ, карлик
ЯСЕНЕВ
МАМА ТИШУКОВА
ЖЕНА ТИШУКОВА
ЛАРИСА[2]
ПЕНЬКОВ
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР
Дирижер и музыканты оркестра
Работники манежа
Диктор, ведущая шоу и другие люди в телевизоре
Первое действие
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Дамы и господа! Администрация театра официально уведомляет: ничего из того, что вы увидите, никогда не было. Все это приснилось автору, и театр не несет за его сновидения никакой ответственности. Просим отключить свои мобильные телефоны и расслабиться.
Оркестр в ложе играет вступительный марш-увертюру. Дирижер кланяется публике, и свет гаснет.
Барабанная дробь. Луч света находит в темноте ШПРЕХШТАЛМЕЙТЕРА: Ап! Еще удар по тарелке, и артистическим движением рук он вбрасывает второй круг света — на человека в костюме и галстуке. Свернувшись клубочком, тот спит посреди сцены.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (театральным шепотом представляя спящего). Петр Петрович Тишуков.
Человек постанывает во сне.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (подмигнув залу, торжественно и громко). Петр Петрович Тишуков!
Нарастающая барабанная дробь и сильный удар по тарелке.
ТИШУКОВ (вскакивая). А! Что?..
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Итак?
ТИШУКОВ. Что?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. С добрым утром! Творожок — или молоко с хлопьями? Чай или кофе? Девочку или карту мира?
ТИШУКОВ (помедлив). Умыться.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Айн момент! Воды Петру Петровичу!
Входят двое с ушатом воды — ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ. С разбегу выливают воду на голову Тишукову и уходят.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Еще что-нибудь?
ТИШУКОВ (после паузы). Что происходит?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Происходит потеха. Можно сказать, цирк!
ТИШУКОВ. Где я?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Это трудно сказать. Во сне все так быстро меняется.
ТИШУКОВ. Но я же проснулся!
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Ну что вы… Это очень длинный сон.
Барабанная дробь с ударом по тарелке.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (объявляет). Сон Петра Петровича!
ТИШУКОВ. Не надо!
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Отчего же?
ТИШУКОВ. Я очень устал.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Как не устать? — столько всего позади. Приятно вспомнить!
Медленно стягивает скатерть с маленького круглого столика, и столик оказывается африканским барабаном.
ТИШУКОВ. Я не хочу!
Шпрехшталмейстер начинает бить в барабан. Глухой неровный стук.
Я не хочу вспоминать!
Стук продолжается.
Не надо! Я не виноват!
Рука Шпрехшталмйстера застывает в воздухе. Тишуков, закрыв уши и съежившись на полу, кричит уже в тишине:
Не винова-а-ат!..
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (торжественно). Петр Петрович не виноват!
Отступает во тьму. Луч света сгущается на барабане, и стук возникает снова сам собой — тот же, глухой и отчаянный. Затемнение. Прерывистый, постепенно затихающий стук. Потом — тишина и темнота. Потом — голоса во тьме:
ГОЛОС МАМЫ ТИШУКОВА. Петя! Давай-ка поднимайся…
МУЖСКОЙ РАДИОГОЛОС (под музыку)…утренняя гимнастика, музыкальное сопровождение — пианист Родионов.
ГОЛОС МАМЫ. Петя, ну сколько можно валяться!
ДЕТСКИЙ РАДИОГОЛОС. «Пионерская зорька»!
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Тишуков! Тишуков, вставай!
Музыка стихает.
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Давай-давай, просыпайся. Тишуков, я кому говорю!
Медленно светает.
Тишуков открывает глаза. Над ним стоят трое. Это те двое, что были с ушатом воды (ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ), и ЯСЕНЕВ.
ТОЛСТЫЙ. Петр Петрович! Пора. Родина зовет.
ТИШУКОВ. Кто?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Слушай, он какой-то неадекватный. Может, ну его?..
ТОЛСТЫЙ. А тогда кого?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Кого-нибудь найдем…
ТОЛСТЫЙ. Не, он адекватный. Просто еще не проснулся.
ЯСЕНЕВ. Петр Петрович, ты давай умойся, что ли.
ТИШУКОВ. Вы кто?
ТОЛСТЫЙ. Мы — парки. Ткем пряжу твоей судьбы. Не узнал?
ЯСЕНЕВ. Умойтесь, пожалуйста, поскорее, у нас мало времени.
ТИШУКОВ. Конечно. Я сейчас.
Встает. Его немного шатает. Уходит за кулисы. Звук льющейся воды. Возвращается, на ходу вытирая лицо, выбрасывает полотенце туда, откуда вышел, поправляет галстук.
Я готов.
ТОЛСТЫЙ. К чему именно?
Тишуков нервно смеется, но смех повисает в воздухе, и Тишуков смеяться перестает.
ЯСЕНЕВ. Соберитесь, у нас важное сообщение для вас. Присядем.
Из-за кулис выходит КАРЛИК, волоча три стула. Ловко расставляет их, на обратном пути успевает быстро обмахнуть ботинки Ясеневу — тот, как собаку, треплет его по голове. Трое садятся. Тишуков озирается. Стула для него нет.
ЯСЕНЕВ. Вы знаете, кто мы?
ТИШУКОВ. Вас знаю.
ЯСЕНЕВ. А эти со мной. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет!
Тишуков шарит глазами, но сесть некуда.
А-а… Ну постойте. Так вот, видите ли, какие сложились обстоятельства… Видите?
ТИШУКОВ. У кого… сложились?
ЯСЕНЕВ. У страны.
ТИШУКОВ. Ну-у.
ЯСЕНЕВ. Ничего не «ну». Будем смотреть правде в глаза. У страны сложились херовые обстоятельства. Но это не главное. Главное, что херовые обстоятельства сложились у нас.
ТОЛСТЫЙ. И у вас.
ТИШУКОВ. Что?
ТОЛСТЫЙ. Вы же с нами?
ТИШУКОВ. Да.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Или с ними?
ТИШУКОВ. С вами!
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Ну вот. А ты говорил, неадекватный.
ЯСЕНЕВ. Собственно, мы так и полагали, что вас не придется долго уговаривать.
Пауза.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Он не понял.
ТОЛСТЫЙ. Понял-понял. Он очень смышленый, хотя и тихий.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Это он тихий, потому что смышленый.
Мелодия кремлевских курантов в оркестре — классический проигрыш и удар часов.
ТИШУКОВ. Речь идет о —?..
ЯСЕНЕВ. Да. Больше некому. И потом: вы ведь об этом уже думали, не правда ли?
ТИШУКОВ. Думал. Потому что Родина в опасности.
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Вот, уже начал говорить правильные слова. А ты не верил!
