Герхард Гауптман - Перед заходом солнца
Фрау Петерс (взволнованно шепчет Эбишу). Беги, Лауридс, беги! Зови пастора!
Эбиш быстро уходит.
Клаузен (показывает фрау Петерс нож). И так как мы с вами одни, фрау Петерс, взгляните на этот нож. Если этим ножом кого-нибудь зарезать, крови не будет…
Фрау Петерс. Ради Бога, что это значит?
Клаузен. Этим ножом можно убивать мертвых, можно убивать и молодых девушек, умерших старухами…
Фрау Петерс (заломив руки). Господин тайный советник, не хотите же вы сказать, что с моей Инкен что-то случилось?
Клаузен. Нет, не бойтесь, с ней ничего не случилось.
Фрау Петерс. Ас кем же?
Клаузен. Только с одной покойной. Не важно, что Инкен нет. Мы спокойно обсудим мои дела. Есть у вас все для пунша? Жаль, что я не принес.
Возвращается Эбиш.
Эбиш (тихо). Пастор сейчас придет.
Клаузен. Где же грог? Я чувствую себя здесь в безопасности, господин Эбиш. Надеюсь, вы меня не выставите за дверь? Правда, тут нужно некоторое гражданское мужество; с моими преследователями лучше не связываться! Но, прошу вас, обдумайте: за одну ночь безопасного убежища вы получите столько золота, сколько вы сами весите… завтра оно мне больше не понадобится.
Эбиш. Не обижайтесь, господин тайный советник, но ни без золота, ни за золото я на неправое дело не пойду.
Клаузен. Я обдумаю. Посмотрим, что можно предпринять.
В передней появляется пастор Иммоос, он в халате. Ставит в угол зонтик. Некоторое время наблюдает. Клаузен не замечает его прихода. Фрау Петерс и Эбиш хотят заговорить с пастором, но он жестом останавливает их.
Кстати, я открыл одну тайну. Если смотришь на мир стоя вниз головой, то оказывается, что у людей когти и клыки. Вы улыбаетесь, фрау Петерс, вы этому не верите…
Фрау Петерс. Меня трясет. Смеяться над тем, что вы говорите, мне и в голову не приходит.
Пастор (решительным шагом подходит к Клаузену).
Позвольте пожелать вам доброго вечера! Вы узнаете меня, господин тайный советник?
Клаузен. Разве можно не узнать господина пастора Иммооса!
Пастор. Ну вот видите! Тогда разрешите спросить, чем вызван ваш визит в этот ночной час?
Клаузен. Пожалуйста. Я свободен как птица, господин пастор. Меня больше ничто не связывает. Я и решил немедленно воспользоваться своей свободой. Моя гражданская смерть позволяет мне делать все, что я хочу. Я могу пищать, как кукла, мяукать, как кот, рассыпать опилки, как огородное пугало, – никто не удивится. Я могу удить птиц в воде и стрелять карпов в небе, и никто в этом не увидит ничего плохого.
Пастор. Насколько я помню, господин тайный советник всегда любил хорошо острить…
Клаузен. Я и теперь не перестаю смеяться! Когда я вызываю к себе моего директора, он не является. Когда я повышаю оклад кому-нибудь из моих служащих, он этой прибавки не получает. Когда я прошу денег у моего кассира, он их мне не дает… Когда я подписываю договор, его объявляют недействительным. Когда я высказываю свое мнение, его не слушают. Это как будто совсем не те остроты, которые были обычны для Клаузенов.
Пастор (шепотом, Эбишу). Позвоните-ка сейчас на городскую квартиру тайного советника. Произошло что-то ужасное…
Эбиш выходит в прихожую; слышно, как он возится у телефона. Пастор продолжает, обращаясь к фрау Петерс, в то время как Клаузен ходит взад и вперед по комнате.
Я боюсь, свершилось то, что предсказывала Беттина. (Громко.) Фрау Петерс, не приготовите ли вы нам горячего чаю. (Клаузену.) Я бы попросил вас к себе, но, к сожалению, мои все уже спят.
Фрау Петерс (деловито снует, то уходя в спальню, то возвращаясь). Господин тайный советник, я приготовила вам рубашку и платье брата. Вам надо сбросить мокрую одежду. Я на этом настаиваю. Вам необходимо переодеться…
Клаузен. Охотно. (Пастору.) Нет-нет, покинуть это убежище и перейти к вам, господин пастор, – это значило бы отказаться от последней надежды…
Пастор. У меня просто мелькнула такая мысль.
Клаузен. Я решил бежать, не отрицаю. Я только хотел проститься…
Пастор. Я вам до сих пор не противоречил, господин тайный советник. Но мне кажется, что вы сегодня чем-то взволнованы. Поэтому и мир, и людей, да и самого себя вы видите в слишком мрачном свете.
Клаузен. Да, я чем-то взволнован. Так вы сказали, если не ошибаюсь, господин пастор? Да-да, чем-то взволнован! Это так. (Задумывается.) Неизвестно чем, а все-таки, оказывается, взволнован. Вы это верно подметили, господин пастор… Быть может, впоследствии выяснится… что меня взволновало.
Фрау Петерс. Господин тайный советник, вы хотели переодеться.
Клаузен. Охотно. Хотя это не нужно.
Клаузен в сопровождении фрау Петерс уходит в спальню.
Пастор (шагает взад и вперед по комнате, ломая руки). И это конец, конец такого человека, как Маттиас Клаузен. О Боже! Боже!
Фрау Петерс (возвращается, осторожно и плотно прикрывает за собой дверь). Он переоделся. Успокоился, даже прилег.
Пастор. Бедная Беттина! Бедные дети!
Фрау Петерс. И бедная моя Инкен, если вы разрешите добавить, господин пастор.
Пастор. Я ведь ничего хорошего и не предвидел, вы, верно, помните, фрау Петерс? Но в нашей жестокой жизни скрыты такие ужасные возможности, которых нельзя предугадать…
Входит Эбиш.
Эбиш. Я соединился. У телефона доктор Штейниц – он хочет поговорить с господином пастором.
Пастор выходит.
Фрау Петерс. Ты говорил с господином Штейницем? Что там произошло?
Эбиш. Да он говорит, всякое было. Будто тайный советник сильно перепугался и был сам не свой. Тогда позвали одного известного доктора, а тот приставил к нему санитаров и уложил его пока что в постель. А потом постель нашли пустой. Обыскали весь дом. Дали знать в полицию, потому что нигде не могли его найти. Думали, он с собой порешил. Понятно, что все семейство взвыло, и у них до сих пор зуб на зуб не попадает.
Пастор возвращается.
Пастор. Случилось нечто ужасное. Я говорил со Штейницем и управляющим Ганефельдтом. На него была возложена тяжелая обязанность сообщить тайному советнику, что он, Ганефельдт, назначен его опекуном, так как дети ходатайствовали об учреждении опеки. Что из этого получилось – меня нисколько не удивляет, когда это касается человека, привыкшего к власти, как тайный советник. Я отговорил бы детей от такого шага.
Фрау Петерс. А что с Инкен?
Пастор. Говорят, ваша дочь несколько часов назад покинула дом с каким-то профессором, не то Швейгером, не то с Гейгером. Они разыскивают тайного советника. Можно себе представить, в каком она состоянии!
Фрау Петерс. Если он погибнет, – не станет и ее. Только бы разыскать Инкен, чтобы она застала его в живых!
Пастор. У вас действительно такие опасения?
Фрау Петерс. Да, они возникли, как только я его увидела, в то же мгновение.
Пастор. Хорошо, что мы ждем господина Ганефельдта и господина Штейница. До их приезда необходимо задержать тайного советника. А пока я немного приведу себя в порядок и разбужу жену. Боюсь, нам предстоит тревожная ночь. (Уходит.)
Эбиш (у окна). На дворе стало потише.
Автомобильные гудки.
Так скоро господин управляющий? Не может быть.
Фрау Петерс. Это на дороге и как будто мимо. (Прислушивается у двери в спальню.) Дышит спокойно – кажется, спит.
Эбиш. Пусть спит! Если бы он совсем не проснулся, было бы, пожалуй, для него лучше. (На окна падает яркий свет автомобильных фар.) А это что такое? Фонари автомобиля.
Резкий автомобильный гудок, которым, по-видимому, хотят привлечь внимание.
Фрау Петерс. Ну да, Лауридс! Это к нам. Пойди посмотри, кто там, и возвращайся.
Эбиш уходит в прихожую, затем возвращается с Гейгером.
Гейгер. О, вы не спите? Счастливая случайность среди всех несчастий, которые на нас обрушились. Вы меня, вероятно, не узнаете, хотя я однажды был у вас. Я – друг тайного советника Клаузена. Кажется, вы – дядя фрейлейн Инкен. Она ждет меня в автомобиле.
Фрау Петерс, не произнеся ни слова, выбегает на улицу.
Эбиш. Та, что сейчас побежала, – моя сестра, мать Инкен.
Гейгер. Хорошо, что я застал ее. Я, собственно говоря, за тем и приехал, чтобы передать бедную девушку на попечение матери. Произошли ужасные события. Мой друг тайный советник исчез. Можно опасаться какого-нибудь акта отчаяния. Наши поиски оказались безуспешными.
Эбиш (указывает на дверь спальни). Тайный советник пожаловал сюда.
Гейгер. Правда? Он жив? Он здесь? На это я совсем не надеялся.
Эбиш. Совершенно верно. Он здесь. Только уж не спрашивайте, в каком состоянии.
Гейгер. Не будем спешить с выводами, господин Эбиш. Что же тут удивительного, если этот бедный затравленный человек опять свалился у вас. Но, пока он жив, все еще может обойтись. Того же мнения ваша племянница Инкен.
