Эжен Ионеско - Носорог
Целое стадо носорогов! А говорили, будто это животное-одиночка! Неверно! Ошибочное представление — придется от него отказаться. Вот они, все скамейки на бульваре своротили. (Ломает руки). Что делать?
Снова бросается то к одному, то к другому выходу и отступает перед носорогами. Очутившись перед дверью в ванную, он видит, что она уже поддается. Он прижимается к стене, она расступается, и в глубине открывается улица. Беранже бежит и кричит:
Носороги! Носороги!
Дверь ванной с грохотом слетает с петель.
Занавес
Действие третье
В основном все расположено примерно так же, как и в предыдущей картине. Комната Беранже очень похожа на комнату Жана. Чтобы показать, что это другая квартира, достаточно добавить к обстановке два-три новых предмета и несколько деталей. Слева — лестница, площадка. В глубине площадки — дверь. Привратницкой здесь нет. Беранже лежит одетый на диване, спиной к публике. Кресло, столик с телефоном. Можно добавить еще стул и столик. В глубине открытое окно. На авансцене макет окна. У Беранже завязана голова. Его, по-видимому, мучают кошмары, потому что он мечется и бредит.
Беранже. Нет!
Пауза.
Рога, берегитесь рогов!
Пауза, слышен топот носорогов, пробегающих под окном в глубине сцены.
Нет!
Падает с дивана, отбиваясь от чего-то, что преследует его во сне, и пробуждается. Испуганно подносит руку ко лбу, встает, идет к зеркалу, приподнимает повязку со лба. Видя, что шишки нет, вздыхает с облегчением. Стоит в нерешительности, идет к дивану, ложится и тут же вскакивает. Подходит к столу, берет бутылку коньяка, стакан, хочет налить коньяку, колеблется и наконец, поборов себя, ставит бутылку и стакан на место.
Силы воли бы мне!
Поворачивается, чтобы пойти к дивану, но тут опять слышится топот носорогов под окном, и Беранже хватается за сердце.
О-о!
Подходит к окну, смотрит, но тут же судорожно захлопывает окно. Шум затихает. Беранже подходит к столику, колеблется с минуту, потом машет рукой, как бы говоря: «Э, все равно!», наливает себе стакан коньяка и залпом выпивает. Ставит бутылку и стакан на место. Кашляет. По-видимому, его кашель внушает ему какие-то подозрения, он опять кашляет и прислушивается. Еще раз глядится в зеркало; кашляя, открывает окно. Оттуда доносится громкое сопение животных; Беранже снова кашляет.
Нет, не похоже!
Успокаивается, закрывает окно, ощупывает через повязку лоб, идет к дивану, ложится и как будто засыпает. На верхних ступеньках лестницы появляется Дюдар. Он поднимается на площадку и стучит в дверь Беранже.
Беранже (вскакивая). Что, что такое?
Дюдар. Я пришел вас проведать, Беранже, пришел проведать.
Беранже. Кто там?
Дюдар. Это я, я.
Беранже. Кто это я?
Дюдар. Я, Дюдар.
Беранже. Ах, это вы, входите.
Дюдар. Я вам не помешаю? (Пытается открыть дверь). У вас заперто.
Беранже. Сию минуту. Иду! (Отпирает, входит Дюдар).
Дюдар. Здравствуйте, Беранже.
Беранже. Здравствуйте, Дюдар. Который сейчас час?
Дюдар. А вы что же это, забаррикадировались и так и сидите, не выходя? Как вы себя чувствуете, дорогой? Получше немножко?
Беранже. Простите, я не узнал вашего голоса. (Подходит к окну, открывает). Да-да, как будто получше.
Дюдар. По-моему, у меня все такой же голос, ничуть он не изменился. А я ваш сразу узнал.
Беранже. Простите, мне показалось, будто... нет, правда, у вас все тот же голос. И у меня тоже не изменился, да?
Дюдар. А почему он должен меняться?
Беранже. Может быть, я чуточку охрип, как, по-вашему?
Дюдар. Да нет... по-моему, нисколько не охрипли.
Беранже. Вот спасибо... Вы меня успокоили.
Дюдар. Да что такое с вами?
Беранже. Не знаю. Ну, мало ли что может быть. И голос может измениться: к несчастью, это бывает.
Дюдар. А вы разве тоже простудились?
Беранже. Надеюсь, что нет... Надеюсь, что нет. Да вы садитесь, Дюдар, устраивайтесь поудобнее. Садитесь вон в кресло.
Дюдар (усаживается в кресло). Вы все еще себя неважно чувствуете? И голова все по-прежнему болит? (Показывает на повязку).
Беранже. Да, голова все еще болит. Но шишки у меня нет, я ни обо что не стукался... а? Как, по-вашему? (Приподняв повязку, показывает Дюдару лоб).
Дюдар. Нет у вас никакой шишки. Ничего не видно.
Беранже. И я надеюсь, не будет, никогда не будет.
Дюдар. Если вы обо что-нибудь не стукнетесь, откуда же у вас будет шишка?
Беранже. Кто не хочет стукнуться, тот и не стукнется!
Дюдар. Ясно. Надо только быть поосторожней. Но что с вами такое? Вы что-то нервничаете, волнуетесь. Это все ваша мигрень, должно быть. Вы бы полежали спокойно, оно бы и обошлось.
Беранже. Мигрень? Не говорите мне про мигрень! Не надо, прошу вас.
Дюдар. А что удивительного, если у вас мигрень после такого потрясения?
Беранже. Я все еще никак в себя не приду.
Дюдар. Еще бы! Поэтому у вас и голова болит.
Беранже (бросается к зеркалу и приподнимает повязку). Нет, ничего нет... А вы знаете, ведь так оно и начинается.
Дюдар. Что начинается?
Беранже. Я боюсь стать... другим.
Дюдар. Да вы успокойтесь, сядьте. Ну что вы все из угла в угол мечетесь — вы так себя еще больше взвинчиваете.
Беранже. Вы правы, конечно, надо ко всему относиться спокойней. (Садится). А я, знаете, до сих пор опомниться не могу.
Дюдар. Да я знаю, знаю, из-за Жана.
Беранже. Именно. Из-за Жана — и из-за других тоже.
Дюдар. Я понимаю, это вас не могло не потрясти.
Беранже. Еще бы!
Дюдар. Но, в конце концов, все-таки не стоит так уж преувеличивать, это еще не причина, чтобы...
Беранже. Хотел бы я на вас посмотреть на моем месте! Жан был моим лучшим другом. И вдруг это превращение у меня на глазах и такая ярость...
Дюдар. Конечно, я понимаю. Так обмануться в человеке! Но больше не надо об этом думать.
Беранже. Как же я могу об этом не думать? Такая человеческая натура, ярый поборник гуманизма! Кто бы мог поверить! И это он-то, он! Мы с ним дружили... с незапамятных времен. Вот уж я никак не думал, что он... и вдруг такая неожиданная эволюция! Я верил ему больше, чем самому себе, я на него полагался больше, чем на самого себя... И так поступить со мной!
Дюдар. Но ведь он же сделал это не назло вам!
Беранже. Во всяком случае, очень похоже на то. Если бы вы видели, до чего он дошел... а выражение лица!..
Дюдар. Да просто потому, что вы в тот момент случайно оказались там. А будь на вашем месте кто-нибудь другой, было бы то же самое.
Беранже. Но при мне-то, при мне, помня все наше прошлое, мог бы он сдержаться!
Дюдар. Вы, видимо, считаете себя центром вселенной! Вы думаете, все, что происходит, касается вас лично. Точно все только вокруг вас и вертится.
Беранже. Может быть, вы и правы. Надо постараться смотреть на вещи более трезво. Однако само по себе такое явление... ну, как оно может не пугать? Я, по правде сказать, совершенно выбит из колеи. Как все это объяснить?
Дюдар. Пока что не вижу никакого удовлетворительного объяснения. Я констатирую факты, отмечаю их. Действительно, так оно и есть, а раз так, следовательно, чем-то это должно объясняться. Чудеса природы, странности, капризы, игра — кто знает?
Беранже. Жан был очень гордый человек. А у меня нет честолюбия. Я какой есть, такой и есть, тем и довольствуюсь.
Дюдар. Может быть, он любил деревню, чистый воздух, простор?.. Может быть, ему требовалось как-то дать себе волю? Я, конечно, говорю это не для того, чтобы его оправдать.
Беранже. Я понимаю вас, то есть, вернее, пытаюсь понять. И все-таки, если бы даже мне сказали, что я абсолютно лишен воображения, что я мещанин, обыватель, который ничего знать не знает за пределами своего маленького мирка, я бы ни от чего не отступился, я бы все равно стоял на своем.
Дюдар. Конечно, мы с вами останемся тем, чем были. Но почему же вас тогда так волнуют несколько случаев оносороживанья? Возможно, это своего рода болезнь.
Беранже. Вот это и страшно — а вдруг заразная?
