Эдвард Радзинский - Пьесы
Евдокимов. Что вы говорите! Чем же вы занимаетесь в цирке?
Гражданин. Иллюзией… Достаю из воздуха разные чашки, ложки…
Евдокимов. Очень полезная вещь. А вот бифштекс вы не смогли бы достать из воздуха? А то я с утра сегодня голодный.
Гражданин. Нет.
Евдокимов. Чего ж так слабо?
Гражданин. Иллюзия так не делается. Для иллюзии, пташечки мои, букашечки, всегда нужен партнер. (Усмехнулся.) Для иллюзии нужны двое. (Уходит.)
Ира (подходя к Евдокимову). Простите, вы Евдокимов?
Евдокимов. Допустим.
Ира. Можно вас на минутку?
Евдокимов. Можно.
Отходит в сторону. Теперь они стоят на проходе.
Голос. Не намечается лишний билетик?
Ира. Нет… Вы ждете Наташу?
Евдокимов. Да.
Голос. Нету лишнего билета?
Ира. Нету… Она мне объяснила, что вы ее должны здесь ждать. Она очень хорошо описала вас…
Евдокимов. В чем дело?
Голос. Нет лишнего билета?
Ира. Нет… Она не придет. Потому что…
Голос. Нет билетика?
Ира. Она ужасно волновалась. У вас там сегодня что-то происходило на работе. Она не придет.
Голос. Нет билета?
Ира. Нет… Они сели на аэродром. Я как раз была на поле. У них загорелось. Ну, она всех выпускала, выпускала…
Голос. Молодежь, нет лишнего билетика?
Ира. Выпускала пассажиров и не успела… Потом она пришла в себя… и все говорила… и все волновалась, как у вас там.
Голос. Ребята, есть билетик?
Ира. Она еще долго жила, два часа… Она просила передать вам, что главное — выдержка. Я пойду.
Евдокимов. Да.
Ира. Я вам еще позвоню. У меня есть ваш телефон.
Голос. Нет лишнего?
Ира. Нет… Я записала ваш телефон. А сейчас я пойду. До свидания. (И она резко повернулась, почти побежала.)
Евдокимов молча стоит. Потом повернулся лицом к Владику.
Владик. Элька!! Ты что?! Евдокимов. Ничего. Ты иди. (Подошел к барьеру. Сел.)
Владик неподвижно стоит рядом. Начинают передавать составы играющих команд. Звук постепенно затихает. Шум стадиона уже не слышен. В мире — тишина. Они не двигаются. Сколько прошло времени? Наверное, очень много. Потому что начал гаснуть свет. Они недвижимы. Темнота сгущается. Видны уже только огоньки их папирос.
Голос Евдокимова. Так не бывает.
Ее голос. Бывает, Эла.
— Я даже не подарил тебе цветов. Но ты и не хотела.
— Я очень хотела.
— А моя подушка пахнет твоими волосами. Когда мы заканчивали опыт, я все время об этом вспоминал.
— Смени наволочку — вот и все. Потрясающе, что у тебя вышел опыт. Девушка будет тобой гордиться. (Смех.)
— Я все время слышу твой смех. У тебя невероятный смех.
— Лучший смех в СССР.
— Было очень страшно?
— Да… Когда пошел дым, все туристы повскакали. Это тебе не геологи, тихие, как огурчики. Я их успокаивала… И забыла слово по-английски. И все вспоминала… и потом… А!
— Я идиот. Все было не так!
— Все было так. Я ни о чем не жалею.
— Ты была такая грустная в парадном.
— Я была счастливая. Ты знаешь, я просто сдерживалась, чтобы не заорать от счастья, потому что я поняла, что ты меня вправду любишь.
— Нет, так нельзя! Так не бывает!
— Выдержка, Эла. Главное, выдержка! По-английски «выдержка» — это…
Становится чуть светлее. У метро по-прежнему двое.
Евдокимов. Кончились сигареты. Владик. Я сейчас где-нибудь достану…
Молчание.
Евдокимов. Не надо. Пошли…
Они встают и молча уходят. Совсем светает. Появляется первая расклейщица афиш. Насвистывая, она заклеивает старые афиши. На доске остается только один старый плакат — стюардесса с поднятой кверху рукой.
Занавес.
Снимается кино
Действие первое
Над сценой надпись «Павильон № 2». Уголок съемочного павильона на киностудии. Ставят свет: зажжены юпитеры. Кинооператор прильнул к камере. Перед камерой стоит Киноактер Чуть поодаль — массовка: Старец с бородой и ослепительная Блондинка. В течение сцены Старец саркастически усмехается, а Блондинка крайне озабочена тем, чтобы незаметно встать поближе к съемочной камере. Все это происходит в глубине сцены. Ближе к зрителям стоит режиссер фильма Нечаев. Ему около тридцати. Рядом с ним — ассистент режиссера Зина. Коротко стрижена и в брюках — облик подростка. Нечаев, как и подобает подлинному режиссеру, совершает одновременно тысячу разных дел: руководит установкой света, подписывает что-то Зине и беседует с руководителем джазового трио — Трубачом. Двое других джазистов из трио — Гитара (рассудительный пожилой человек) и Ударник (опечаленный молодой человек) — сидят на стульях на самом переднем плане и, отставив инструменты, неторопливо беседуют.
Ударник (печально). Сейчас они установят свет, потом начнется репетиция, а потом уже будет съемка.
Гитара. Вы все знаете. Это очень хорошо так много знать в молодом возрасте.
Ударник (вздохнув). Просто когда я был дрессировщиком, у меня снимали тигра Акбара. Он отгрыз потом ухо у укротителя Сорокина-старшего. Дельный был тигр. Он мне часто снится по ночам.
Гитара (рассудительно). Ночью старайтесь спать без снов, пусть отдыхает голова.
К джазистам подходят Нечаев и Трубач.
Трубач (представляя). Режиссер-постановщик фильма и автор сценария — Федор Федорович Нечаев. А это — мои молодцы. Сидорук — барабан и электрогитара, товарищ…
Гитара (поспешно, так как его фамилию всегда неприлично путают). Жгунди…
Трубач. Вот именно. (С энтузиазмом) Обстановочка такова: мы будем одновременно джазовым трио и греческим хором…
Нечаев. Знаете ли вы, что такое греческий хор?
Гитара (рассудительно). Это хор, который состоит из греков.
Нечаев (что-то заметив и сразу переключаясь, Зине). А где товарищ Фекин?
Зина (тотчас кричит). Фекин! Товарищ Фекин! (Не без радости) Фекина нет.
Нечаев. Интересно! Бороды у массовки приклеены черт знает как, а Фекина нет. Посмотрите, как держится борода у того старца. Она косая! Зина, подойдите, дерните его за бороду и отнесите бороду Фекину.
Зина (решительно подходя к Старцу). Простите. (Дергает его за бороду)
Старец. Что вы делаете?
Зина. У вас косо приклеена борода. (Дергает снова, борода не отрывается, и Зина, уже все поняв, от испуга снова дергает)
Старец. Это моя! Это моя!
Зина. Ой, ради бога… простите! (Возвращается к режиссеру.)
Неловкая пауза.
Нечаев. Тем хуже. Бороды у массовки настоящие, а выглядят как приклеенные. Это значит — они плохо подстрижены. А это уже ваша вина, Зина. И вообще, я не могу сам за всем следить!
В этот момент Блондинка, воспользовавшись суматохой, незаметно подвинулась к съемочной камере.
Кинооператор (не отрываясь от камеры, умоляюще). Федор Федорыч, а она опять…
Нечаев (тотчас переключаясь, Блондинке). Скажите, девушка, почему вас все время столь непостижимо тянет к съемочной камере? Почему вы не хотите понять, что вы массовка, что вы должны стоять на заднем плане, что вы… (Махнул рукой, джазистам.) Греческий хор в нашем фильме будет представлять, что ли… пародию на излишний модернизм. Короче, в самых ненужных местах вы будете вламываться в действие, произносить речитативом какой-нибудь абсурдный текст, потом играть и в заключение — глубоко вздыхать: «А-а-а!» Как греческий хор. Непонятно?.. Ну, в порядке бреда приведу один пример. Предположим, один из вас говорит: «О, весна! Весной мы все влюблены! О, весна!» Другой подхватывает: «О, весна! Весной не хватает витаминов!..».
Гитара (серьезно). Это очень большая правда — весной плохо обстоит с витаминами. А в конце концов главное — чтобы мы были здоровы.
Нечаев (в восторге). Заиграли!
Трубач. Заиграли!
Трио играет.
Вздохнули!
Трио (хором). А-а-а!
Нечаев. Вы отлично сымпровизировали, товарищ…
Гитара. Жгунди.
Нечаев. В дальнейшем мы, может быть, даже попробуем импровизацию.
