Уильям Гибсон - Двое на качелях
Джерри: А что будет потом?
Гитель: Я встану с постели — и эти проклятые галстуки вернутся в твою комнату. Мне страшно… опять остаться одной. Вот.
Джерри (молча стоит с официальной бумагой в руках, потом вдруг решительно сует ее в портфель, садится к столу и, отодвинув книги, принимается писать): Ешь, пока не остыло.
Гитель:???
Джерри: Обязательство. Я обязуюсь занимать тебя разговорами за едой. (складывает исписанный листок и берет картонную коробку) И еще другие пункты, менее возвышенные. (вынимает из коробки китайскую домашнюю кофту из парчи)
Гитель (роняет вилку): Ох! Как красиво! Что это?
Джерри: Пусть эта штука напоминает тебе обо мне до шести часов вечера.
Гитель: Парчовая кофта! С ума сойти! Я теперь всю жизнь буду лежать в постели! (протягивает руки к кофте)
Джерри (поднимает вложенный листок): Это письмо моему домохозяину. (кладет его в карман кофты) Ты бросишь его в почтовый ящик. Собственноручно.
Гитель: Чего?!
Джерри: На углу. Как только встанешь и сумеешь туда дойти.
Гитель: Что ты ему написал? (глаза ее расширяются) Чтобы он искал другого квартиранта? Да?
Джерри: Сама увидишь.
Гитель: Ты оставишь тут галстуки навсегда?
Джерри: Сама увидишь. (отойдя подальше, держит кофту на весу обеими руками; из кармана торчит сложенное письмо)
Гитель (с упреком): Джерри!
Джерри: Подойди и возьми.
Гитель (с упреком): Джерри, значит, чтобы ты остался со мной, я должна быть здоровой?
Джерри: Возможно. Попробуй — увидишь.
Гитель качает головой.
Разве ты так уверена, что я хочу держать эти чертовы галстуки здесь? Иди сюда.
Гитель молча смотрит на него, глаза ее наливаются слезами.
Ну иди же. Иди и возьми сама.
Гитель оставляет поднос, спускает с тахты ноги и сидит неподвижно.
Иди же, детеныш.
Гитель (встает, чуть пошатывается и неуверенно идет к нему, боясь за свой желудок, за свои ноги, идет, как человек, не встававший с постели целый месяц; но все же добирается до Джерри, берет письмо и читает): Ты и вправду отказываешься от квартиры!
Джерри: Сэкономлю на квартирной плате.
Гитель (пауза): Ты меня просто убиваешь, Джерри! (отворачивается, стараясь не заплакать) Я никогда не была стервой и шантажисткой… (пауза) и не буду! Хватит! (и с внезапной решимостью рвет письмо на клочки)
Джерри (ровно): Расточительное отношение к бумаге, Теперь я должен писать другое.
Гитель: Не надо, если ты сам этого не хочешь!
Джерри: Я хочу. (надевает на нее кофту и, прижав к себе, целует, потом пристально смотрит ей в глаза)
Гитель отвечает ему таким же испытующим взглядом.
(обнимая ее одной рукой, Джерри глядит на часы и берет портфель) Ну, ложись в постель. Все должно быть в меру. Помни, что ты принадлежишь мне. Хорошо прожевывай мясо, не забудь принять лекарство, не вылезай на лестницу одна, застегни кофту, чтобы не простудиться. Прощай. (идет к двери, но его останавливает тихий голос Гитель)
Гитель: Джерри, я действительно принадлежу тебе. Ты ведь знаешь, что теперь это так?
Джерри: Да, знаю, детеныш.
Гитель: Я люблю тебя.
Джерри стоит молча, пока Гитель не приходит ему на выручку.
Это уже второй раз, я израсходовала весь недельный лимит!
Джерри (весело): Быть может, до экзамена мне нужно будет услышать это еще раз. Для укрепления мускулатуры.
Гитель: Ты непременно выдержишь.
Джерри: Я, черт возьми, высосу все ответы их моего гениального пальца! (посылает воздушный поцелуй и уходит)
Гитель стоит одна посреди комнаты, в китайской кофте радужных цветов, и, улыбаясь сквозь слезы, качает головой. Проводит пальцами по висящему на стуле пиджаку, садится и прижимается к нему лицом. На душе у нее тревожно.
Картина вторая
Комната Джерри
Наступил май, уже почти лето. Жаркие, душные сумерки. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как началась эта история. Снова в обеих комнатах настежь открыты окна — комната Джерри на верхнем этаже — и слышен гул уличного движения. В комнате Гитель почти ничего не изменилось, только на столе уже нет книг и бумаг Джерри, с ночного столика исчезли лекарства, кровать застелена. В комнате Джерри — полный разгром. Укладка в разгаре, ни одна вещь не стоит на своем месте, повсюду ящики и картонки. Джерри в кухне, скинув пиджак, завертывает посуду в газеты. Гитель в комнате — босая, опять такая же, как прежде, но с налетом грусти на глазах — укладывает в картонку белье. Некоторое время оба молча занимаются своими делами, потом Джерри окликает Гитель; голос у него унылый, как, впрочем, и у нее.
Джерри: Как быть с этими кастрюльками, детеныш? Запаковать их отдельно?
Гитель: Отдельно от чего?
Джерри: От тарелок.
Гитель: Должно быть. То есть, конечно, да.
Снова молча продолжают укладываться. Оба устали от этой нудной возни, оба подавлены, но ни один не признается в этом их окружает атмосфера недоговоренности. Гитель становится на стул, чтобы снять занавеску, закрывающую угол, где висит одежда. Нечаянно задевает палку, на которой еще висят какие-то вещи. Палка срывается с подпорки и падает.
(подхватывает ее на лету) Джерри, сюда, скорей!
Джерри (бросает то, что у него в руках и бежит в комнату): Что с тобой?
Гитель: Опять эта проклятая палка. Ничего особенного.
Джерри (с облегчением): О, а я думал, что ты… (внезапно умолкает и, взяв из ее рук палку с одеждой, кладет на кушетку) Так мне и не удалось приделать ее как следует. Впрочем, у меня было внутреннее убеждение, что никакая сила не заставит ее держаться на месте, хотя и нужно-то было всего два гвоздя и… (замечает ее грустный пристальный взгляд) Ты что?
Гитель: Ничего.
Смотрят друг на друга, явно чего-то недоговаривая. Потом Джерри берет ее за талию и снимает со стула.
Джерри: Стой лучше на полу, белка.
Гитель (раздраженно): Это почему?
Джерри: Потому что я взбирался на пик Лонга четыре раза. Я привык к высоте. (становится на стул и отцепляет занавеску от двери)
Гитель: Думаешь, я разобьюсь? Не будет такого счастья.
Джерри (снова глядит на нее пристально): Что значит эта жизнерадостная фраза?
Гитель: Я хотела сказать — несчастья.
Джерри: А! Я думал, ты хотела сказать — счастливого несчастья.
Гитель: Пик Лонга — это что?
Джерри: Гора в Колорадо. Четырнадцать тысяч футов; вверх — на четвереньках, вниз — на чем придется.
Гитель (после паузы): Подумаешь, я подымалась на крышу Импаир Отель Билдинг девятнадцать раз.
Джерри (улыбается, качая головой, и протягивает ей занавеску): Держи.
Но Гитель задумчиво направляется в кухню.
(поглядев ей вслед, швыряет занавеску на кушетку, где лежит теперь голый матрац, и оглядывает занавеску на окне) Эту тоже снять?
Гитель (из кухни): Какую?
Джерри: Ту, что на окне?
Гитель: Ты-то хочешь ее снять?
Джерри (недоуменно): Отчего же не снять.
Гитель: Ну и снимай!
Джерри (нахмурясь): Откуда у тебя эта горечь?
Гитель: Не знаю. Нашла на полке.
Джерри: Что?..
Гитель: Миндаль. Он оказался горьким. (появляется с горстью миндаля) Хочешь попробовать?
Джерри: Я спрашиваю, чем ты огорчена? (переносит стул к окну и снимает холщовую занавеску)
Гитель: Я?.. А ты чем?
Джерри: Я первый спросил.
Гитель: А я и отвечаю — я огорчена тем, что не могу понять, чем огорчен ты.
Джерри: Понятно. Я же огорчен тем, что не могу понять, чем огорчена ты. На этом расследование можно закончить. Оно не принесло никаких плодов, кроме миндаля… Эти кронштейны тебе нужны?
Гитель, не отвечая, пробует миндалины одну за другой, надеясь найти сладкую.
(смотрит то на нее, то на кронштейны) М-м?
Гитель: Мне ни черта не нужно. Тебе-то они нужны?
Джерри (пауза): Маленькая поправка. Нужны ли они нам?
Гитель: Нам они, конечно, нужны. Пригодятся, ведь за них плачены деньги.
Джерри: Еще бы. Десять центов за пару. Сейчас возьму отвертку. (сходит со стула и направляется в кухню)
Гитель: Ну тогда оставь их.
Джерри: Собственно говоря, зачем нам это тряпье? У тебя же там есть занавеска.
