Бен Джонсон - Варфоломеевская ярмарка
Эджуорт. Добрые джентльмены, не губите меня! Я порядочный юноша и только новичок в этом деле, право, только новичок!
Куорлос. Сэр, если вы новичок, тем лучше для вас. Можете закончить свою карьеру выполнением нашего поручения. Повторяю: мы не ищейки и не полицейские. А поручение наше вот какое: вы видели старика с черной шкатулкой?
Эджуорт. Этого юркого дядьку, сэр?
Куорлос. Именно. Я вижу, вы уже заприметили его. Нам нужно только, чтобы вы взяли у него эту шкатулку и доставили ее сюда.
Эджуорт. Вам желательна шкатулка с ее содержимым, сэр, или только ее содержимое? Я мог бы доставить вам только содержимое, а шкатулку оставить в его распоряжении, чтобы ему было чем забавляться. Такой фокус будет потрудней, и я надеюсь таким способом заслужить еще большее одобрение вашей милости.
Уинуайф. А ведь он дело говорит: это и более ловкая выдумка, и тем забавнее будет развязка, когда окажется, что шкатулка пуста.
Эджуорт. Сэр, если я не сдержу свое слово джентльмена, пусть я останусь без покаяния на эшафоте. Где прикажете вас искать?
Куорлос. Я буду все время тут, на ярмарке. Далеко я не уйду. Но только ты проверни это поскорее.
Эджуорт уходит.
Ах, как бы я хотел посмотреть на отчаянье этого старательного олуха! Ей-богу, из всех ослов серьезные - самые забавные: они такие аккуратные, такие усердные - просто прелесть.
Грейс. Ах, сэр, в таком случае вам обязательно понравился бы мой опекун, судья Оверду: он по всем статьям соответствует вашему описанию.
Куорлос. Да, я слыхал об этом. Но, скажите, мисс Уэлборн, как это вы, происходя из такой благородной семьи, оказались под его опекой? Да и вообще, как могло случиться, что вы в родстве с ним?
Грейс. Что поделаешь, всякие бывают неприятности. Я оказалась у него в руках, а теперь он хочет выдать меня за брата своей жены, за этого многообещающего джентльмена, которого вы тут видели; а в случае отказа я должна уплатить ему стоимость моих земель.
Куорлос. Ах, черт подери! Неужели нет никакого выхода? Ведь вы могли бы оспаривать законность соглашения, сославшись на неравенство сторон[47]. Вам следовало бы посоветоваться с каким-нибудь опытным человеком из судейских. Если б я проучился еще год, я знал бы, как поступить в подобном случае.
Уинуайф (в сторону). Я присмотрю за тобой! Ей-богу, ведь этакий шулер! Миледи, вы действительно попали в неподходящее общество. Как только вы можете выносить все это!
Грейс. Сэр, если не можешь сбросить кандалы, приходится покорно нести их.
Уинуайф. Посмотрите, как они опутали вас!
Грейс. Да они и сами запутались. Это бы еще пустяки.
Уинуайф. Послушайте, не пожелаете ли вы пройтись с нами? Пусть они думают, что вы заблудились. Я надеюсь, наши манеры и способ выражаться не дают вам повода усомниться в благопристойности нашего общества?
Грейс. Сэр, я никогда не опасаюсь никакого общества. Я настолько уверена в своей добродетели, что не имею основания сомневаться в вашей.
Куорлос. Смотрите-ка, сюда идет Джон Литлуит!
Уинуайф. Уйдем, я не хочу, чтобы он нас видел.
Куорлос. Еще бы, ведь он все расскажет своей теще, вдове!
Уинуайф. Что ты имеешь в виду?
Куорлос. Как! Разве дело зашло так далеко, что о вдове и вспоминать не стоит?
Уинуайф, Куорлос и Грейс уходят. Из палатки Урсулы выходит Литлуит, за ним
миссис Литлуит.
Литлуит. Уин, Уин, послушай меня!
Миссис Литлуит. Что ты хочешь сказать, Джон?
Литлуит. Пока они там рассчитываются за свинину, я кое-что скажу тебе, Уин. Мы ничего больше не увидим, Уин, если только ты опять не почувствуешь приступа, Уин. Добрая, миленькая Уин! Попроси безделушек, игрушек, погремушек, собачек и всяких забавных штучек! Попроси, миленькая Уин! Вот, например, бык с пятью ногами! Если уж тебе удалось получить свинины, Уин, так ты можешь теперь просить чего угодно, Уин! Ну так начинай же, прошу тебя, Уин!
Миссис Литлуит. Но ведь мы же не можем есть ни быка, ни борова, Джон! Как же мне просить быка и борова?
Литлуит. Ах, боже мой, Уин! Ты можешь испытывать страстное желание посмотреть, такое же страстное желание посмотреть, как и попробовать! Помнишь, Уин, рассказ о жене аптекаря, которая так интересовалась анатомией? Или помнишь басенку об одной леди, которой захотелось плюнуть в рот адвокату после великолепной речи, произнесенной им? Женщина в припадке на все способна! Уверяю тебя, они обе сделали это в припадке. Уин! Ну, прислушайся к себе, не чувствуешь ли ты признаков приближения припадка? Ну, попробуй!
Литлуит и миссис Литлуит уходят.
Треш. Мы, кажется, избавились от своего нового покупателя, братец Лезерхед. Пожалуй, он уже больше не вернется.
Лезерхед. Тем лучше. Закрывай-ка лавочку и уберемся подобру-поздорову, пока он нас не нашел.
Треш. Нет, подожди немножко, вон идет еще компания! Может, мы еще заработаем деньжат.
Входят Нокем и ребби Бизи.
Нокем. Сэр! Я сделаю так, как вы советуете, - остригу волосы и брошу все виды зелий. Я понял, табак и пиво, свинина и сводник Уит, и даже сама Урсула - все это суета сует.
Ребби Бизи. Свинину я в своем предостережении не упоминал, но все прочее упоминал. Ибо длинные локоны - это знамение гордыни, и мир полон сих знамений, переполнен ими. А пиво есть напиток сатаны, предназначаемый для того, чтобы одурманивать нас и заставлять увлекаться мирской суетой, как свойственно сему веку суеты. А дым табачный словно окутывает нас туманом заблуждения, а дородная женщина, именуемая Урсулой. особо опасна, ее следует избегать. Ибо она имеет на себе печать всех трех врагов человека: духа мирских забав, сиречь ярмарки, дьявола, сиречь огня, и печать плоти, символом коей она сама является.
Входит вдова Пюркрафт.
Вдова Пюркрафт. Братец Ревнитель! Что нам делать? Дочь моя снова охвачена припадком желания!
Ребби Бизи. Как! Она хочет еще свинины? Но ведь больше нет свинины.
Вдова Пюркрафт. Нет, теперь она жаждет ярмарочных зрелищ.
Ребби Бизи. Сестра! Вели ей немедленно бежать от нечистых забав места сего, дабы не прикоснуться к его грязи. Сие есть Смитфилд, иже есть сказуемо - логово Зверя, и я покидаю его, ибо идолопоклонство выглядывает из всех нор его! (Проходит мимо.)
Нокем. Вот первоклассный лицемер! Теперь, когда он наполнил брюхо, он брыкается и лягается, подлая тварь, подлая кляча! Вот подходящий момент. Я пойду и развеселю Урсулу, порассказав ей, как действует ее свинина; две с половиной порции он съел один и выпил почти полное ведро пива. Жрет, как акула. (Уходит.)
Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что покупаете? Погремушки, игрушки, барабанчики, пупсики?
Ребби Бизи. Исчезни со своим презренным товаром, нечистый торгаш! Исчезни со своими драконами и псами! Ибо все твои лошадки суть идолы, истинные идолы, и ты уподобляешься Навуходоносору[48], горделивому Навуходоносору ярмарки, ибо расставляешь приманки для малых сих, дабы они впадали в грех идолопоклонства.
Лезерхед. Пощадите, сэр! Купите лучше скрипочку, чтобы отводить душу.
Входят Литлуит и миссис Литлуит.
Литлуит. Ну, посмотри, Уин, посмотри, бога ради, и успокойся! Здесь есть на что посмотреть.
Вдова Пюркрафт. Да, дитя мое! Если ты ненавидишь их столь же искренне, как и брат наш Ревнитель, ты можешь смотреть на них.
Лезерхед. А что вы скажете по поводу барабанчиков, сэр?
Ребби Бизи. Барабан - это брюхо Зверя, а меха твои - легкие Зверя, и трубки твои - глотка Зверя, и перья твои - хвост его, и трещотки - скрежет его зубов!
Треш. А что такое мои пряники, с вашего разрешения, сэр?
Ребби Бизи. Это пища, его возбуждающая! Прочь с глаз моих со своим лотком, блудница! Сии паточные звери являют собой содом языческий!
Лезерхед. Вот что, сэр, если вы не утихомиритесь, так я добьюсь, и вас посадят в колодки за то, что вы препятствуете торговле.
Ребби Бизи. Блуд торговли возмущает меня, и грех ярмарки раздражает меня так, что я не могу молчать!
Вдова Пюркрафт. Ах, мой дорогой брат Ревнитель!
Лезерхед. Сэр, я заставлю вас замолчать, поверьте мне!
Литлуит (в сторону, Лезерхеду). Ах, честное слово, приятель, если бы вы сумели это сделать, я дал бы вам тут же целый шиллинг!
Лезерхед. Сэр, давайте мне скорее шиллинг! А если я не сумею его успокоить, забирайте всю мою лавку! Могу оставить ее вам в залог.
Литлуит. Идет! Только сделай это живо.
Ребби Бизи (вдове Пюркрафт). Не мешай мне, женщина! Не мешай мне! Дух наставил меня сегодня явиться на эту ярмарку, дабы обличить все ее грязные игрища, клонящиеся к осмеянию святых, каковые огорчены, говорю вам, зело огорчены, созерцая, как похоть вавилонских товаров выставляется снова и роскошь папских дворов вновь расцветает. Не глядите же на золотые кудри пурпурной блудницы в желтых одеждах с зелеными рукавами! Не слушайте греховных труб и бренчащих кимвалов! Ибо вся эта лавка есть торжище идолов! (Пытается схватить игрушки.)
