Арнольд Уэскер - Корни
Миссис Брайант (вставая и направляясь к столу). Фу-у, хватит с меня, пусть поговорит немного, скоро ей надоест.
Остальные тоже усаживаются за стол и приступают к еде, едва слышно переговариваясь.
Бити (словно перед ней открылось видение). Господи, Ронни! Все-таки получилось, у меня получилось, я чувствую, что получилось, я начинаю сама, встаю на свои ноги, я начинаю…
Когда Бити произносит последние слова, шум голосов за столом усиливается. Что бы теперь она ни делала, они будут жить по-прежнему. Бити стоит одна, обретя наконец дар речи.
Занавес
Арнольд Уэскер. Виктор Розов
Арнольд Уэскер едва ли не самый популярный современный драматург Англии. Афиши и длинные рекламные щиты с названиями его пьес я видел во многих английских и шотландских городах. Я думаю, эта популярность идет от душевного и эстетического здоровья автора. Его пьесы, в отличие от многих других, заполняющих сейчас сцены мира, лишены истерической нервозности, психоза, эротизма. Уэскер рассказывает о нормальных людях естественным красочным языком. Нет ни жеманной позы, ни акробатического выверта.
И при этом остается глаз художника, его собственное понимание явлений жизни, индивидуальная манера письма.
Разумеется, интерес к пьесам Уэскер а определяется главным образом их содержанием. Вопросы жизни, которые его волнуют, видимо, волнуют в Англии многих.
В позапрошлом году мы с Александром Петровичем Штейном были в гостях у Уэскера. Драматург отмечал окончание своей трилогии и, узнав, что в Лондоне находятся его коллеги из Советского Союза, пригласил нас. Мы пришли, когда пирушка была в самом разгаре. В скромной квартире известного автора шум и гам был невероятный. Кстати замечу: Уэскер, живший всегда в рабочей среде, и сейчас не пожелал уехать из рабочего района Лондона. Квартира была битком набита гостями. Нас встретил молодой брюнет невысокого роста, можно сказать, парень, без пиджака, в расстегнутой белой рубашке, — это и был Уэскер. Через мгновение мы очутились в непринужденной веселой компании его друзей и сразу же почувствовали себя как дома. Радушие хозяина сказывалось во всем. И почему-то больше всего именно в этой непринужденности.
Уэскер был поваром, и, видимо, поваром не только в силу необходимости, но и по влечению сердца. Любовь к кулинарии осталась у него и сейчас — многие угощения в этот вечер он состряпал сам. И, надо сказать, повар он отличный.
Не хуже, чем драматург! Да и как часто он в своих пьесах прямо-таки смакует всевозможные детали кухни. А сами названия пьес — «Кухня», «Куриный суп с ячневой крупой», «Картофель ко всем блюдам»! Каково?
Случилось так, что этот день был днем моего рождения.
Разумеется, кроме Штейна, об этом никто не знал. Но вдруг, в разгар пиршества, хозяин сунул пальцы в рот и пронзительным свистом остановил праздничный шум. Затихло. И, к моему смущению, Уэскер громогласно заявил, что у меня сегодня день рождения. Штейн предал! И гости, возглавляемые хозяином, стали петь гимн, исполняемый по английскому обычаю в таких случаях. А Уэскер сказал мне: «Эх, жаль, не знал, я бы испек вам наш традиционный английский пирог к этому дню». Мы засиделись чуть ли не до утра. Говорили об искусстве, о культуре, о жизни. Разговор продолжался и на улице, около дома.
Уэскер горячий и энергичный общественный деятель — за это его очень любят в Англии.
Виктор Розов
Примечания
1
Может быть, лучше, чтобы Дженни заранее постелила Бити на диване в той комнате, где происходит действие, тогда Бити не придется уходить со сцены.
2
Песни в переводе Р. Сефа.
