Лев Толстой - Зараженное семейство
Беклешов. Так и уедут-с. Так надобно. Вот приедут сейчас из церкви, наденут шинель, да и поедут. А я вам говорил, что Анатолий Дмитриевич вовсе не рад будет вам, вот и увидите. Ведь ежели бы церемонная свадьба была, ну тогда так, а то как можно тише все хотят сделать.
Родственник. Да что ж, ведь я, пожалуй, уйду. Да соображаю, что я уронить племянника не могу, хоть бы в глазах невестиной родни. Ну, ежели бы братец его Никита – безобразный человек, или бы хоть и мой сватушка; ну, а я все-таки коллежский советник и все ж известен. Я его не уроню.
Беклешов. Да не в том дело, батюшка. Не купеческая это свадьба, и уж на то так придумано, что из-под венца в экипаж, и едут за границу. (К лакею.) Что, заложены, что ль? Да смотри ключ в передок положи. А сало? Вот не подумай за них! Да вот чемодан бери. (К родственнику.) Ах, вы! только мешаетесь тут!.. и к чему белый галстук надели, крест!.. все это смешно. Видите: я в сюртуке, и жених в сюртуке.
Родственник. Уйду, уйду. Скажите только, – что ж, много ли взял Толя-то?
Беклешов. Какой Толя тут?! Человеку тридцать пять лет. Ничего не взял. Обманули его.
Родственник. Нет, вы шутите, может? Ведь у вас родство не считается, а мы, старые люди, все думали… Вы мне правду скажите… Как же так, ничего? ведь Иван Михайлыч не бедный человек.
Беклешов(останавливается против него, в сторону). Пускай разболтает по городу. (Громко.) А вот как обманули. Посватался он два месяца, ему стали говорить про приданое, он поделикатничал, сказал, что ничего не надо… Уж эти идеалисты!
Родственник. Глупость-то какая!
Беклешов. Ну-с, вот мы и ждали с часу на час, давали чувствовать. Ничего. Он совестится; говорит: я свою репутацию потеряю, она мне дороже приданого… Я хотел объясниться прямо, он говорит: погоди, погоди, – а этот дурак, должно быть, и в самом деле подумал, что в новом веке денег не нужно, – ничего и не дал до сих пор. Вот и доделикатничались!.. Иван Михайлович, хорошо!.. Ну, да погоди ж только…
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕВходят молодые и гости. Поздравления. Невеста садится. Венеровский отходит.Венеровский. Ну что, готово все? (К родственнику.) И чего вы пристаете с своими поздравленьями, ей-богу! Ведь вас не просили.
Родственник. Что ж, Толя, я от души. (Тихо.) Вот только слышал, что не совсем благополучно насчет приданого.
Венеровский. Что вы слышали? Какой вздор? Я и брал без приданого. (Отходит.) Черт их возьми, еще эта дурацкая компания…
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕВходит Петруша.Петруша. Анатолий Дмитриевич, вы мне брат, но я считаю вас просто человеком…
Венеровский. Сделайте милость, оставьте эти глупости. Что вам?
Петруша. Отец сказал, чтоб вы ехали скорее ужинать; он благословить вас хочет перед отъездом… Надеюсь, вы не поедете? Все это глупо. Я не разделяю. Я сам оставляю дом отца.
Венеровский. Хорошо. (Отходит с Беклешовым к стороне.)
Беклешов. Ну что, брат? Я говорил. Вот вы, идеалисты, нашего брата, практика, не слушаете. Ну что? Жена есть, а денег нет.
Венеровский. Свиньи!
Беклешов. Еще партия не проиграна. Я поеду объяснюсь. Можешь выбирать теперь два пути: или ехать к нему и увиваться, ластиться, ждать, – или ехать и прижать ее. Вот выбирай.
Венеровский. Ты, ей-богу, принимаешь меня бог знает за кого. Ни того, ни другого. Я поеду, скорей только. Что, ты все устроил?
Беклешов. Все. Веревки, сало… обо всем мы подумали… Что ж в тарантасе и поедешь? А ты хотел карету…
Венеровский. Где мне карету! мы бедные люди; кого же нам удивлять, только бы «бедно, да честно».
[1-й гость](в толпе). Что это молодой-то как не в духе?
2-ой гость. Однако что ж это? Надо поздравить.
3-ий гость. Да, поди-ка – сунься, как оборвет…
4-ый гость. Я пойду, спрошу у него шампанского.
Венеровский закуривает папироску и ходит.Николаев. Хорошо, очень хорошо! (Подходит к невесте, берет за голову.) Ну, еще раз поздравляю тебя. Поеду к твоему отцу… Вы приезжайте… (В сторону.) Вот жалкая бабочка!..
Любочка. Погодите! Толя, что ж мы поедем к папаше?
Венеровский. Пожалуйста, не называйте меня Толей – это глупо как-то.
Любочка. Что ты не в духе как будто? И мне что-то скучно… Я совсем не того ожидала.
Венеровский(притворно улыбаясь). Нет, ничего. (Садится к ней.) Только хлопот много: сбираться надо сейчас, а эти глупые гости… чего им надо?
Любочка. Ну, как ты хочешь, Anatole? Ведь все родные, друзья только самые близкие, и то мы стольких обидели! Так что ж, поедем к папа? А оттуда уж прямо… Как подумаю, через двенадцать дней уж за границей… Как славно!
Венеровский. Мне невозможно ехать, и мы не поедем к ним. Я вас прошу не огорчаться. Что нам там делать? Все эти церемонии меня замучили. Как я мог еще перенести все это? Тоска!
Любочка. А я!
Венеровский. Ну, еще бы!
Шафер(подходит). Анатолий Дмитриевич, гости желают поздравить.
Венеровский. Пускай поздравляют, мне что?
Шафер. Да ведь шампанского надо.
Венеровский. Беклешов, дай им вина, – есть? Да, вот оно. (Берет бутылку, ставит на стол.) Пейте, кто хочет. Люба, переодевайтесь, нам пора.
Любочка. Ну хорошо. Где же? Дуняши моей тут нет.
Венеровский. Зачем вам? я вам помогу, а то – кухарка тут есть. Пожалуйста, поскорее!
Любочка уходит.Шафер. За здоровье молодых!
Венеровский. Пейте за чье хотите, только поскорее.
Гимназист(пьет). За здоровье свободы женщины!..
Венеровский. Пора ехать!
Гимназист. Еще за здоровье науки и свободы! Где же молодая?
Гости разъезжаются понемногу.Прощайте, господа, я еду! За здоровье молодых!
Венеровский надевает пальто и шляпу.Любочка(выходит). Прощайте, господа! Кланяйтесь папаше. Прощайте!
Петруша. Мы увидимся… Я хочу свободы. Вот удивятся-то!
Николаев. Я говорил, будет вздор! Свинья! думает, что новое… Свинья!
Гимназист. Я выпью на дорогу. Сколько мыслей.
ЗанавесДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Иван Михайлович.
Марья Васильевна.
Николаевы.
Мировой посредник.
Шафер.
Гости обоего пола, лакеи, музыканты.
Комната в доме Прибышева первой сцепы. Гостя сидят группами. Марья Васильевна наряженная, Иван Михайлович ходит с посредником.ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕМарья Васильевна. Что это как долго? (Смотрит на часы.) Пора бы!
Гость. Верно, задержались. Выпьем за их здоровье! (Пьет.) Ваше дело как?
Посредник. Так вы, Иван Михайлович, решаетесь насчет выкупа, значит, окончательно?
Иван Михайлович. Совсем отдаю Грецовскую пустошь даром и от дополнительного платежа отказываюсь. Ну-с, я думаю, согласятся.
Посредник. Как не согласиться, Иван Михайлович. Это моя бы вина была, если бы они отказались. Это ведь не только в участке, а, я думаю, в губернии у нас примера нет такой щедрости…
Подходит гость.Гость. Вы и в такой день все об делах?
Посредник. Нельзя-с. Об чем ни заговори, а сойдет на временнообязанных. Вот-с вам пример, как дела делают. Иван Михайлович даром отдает мужикам семнадцать десятин и прощает платеж.
Гость. Да-с!
Иван Михайлович. Что ж делать? надо кончатъ!..
Посредник. Вот время-то что делает! Как вспомнишь, что вы сначала-то говорили, Иван Михайлович! Мы было с вами поссорились тогда, помните? из-за этой старухи, что жаловаться-то приходила…
Иван Михайлович. Нельзя. Внове было, ну и погорячишься. Однако что же это они не едут? одиннадцатый час.
Посредник. И как мужики вас хвалят! Так и колют глаза другим помещикам Прибышевским барином.
Иван Михайлович. Да, это награда по крайней мере.
Посредник. И, поверьте, выгоднее вам будет, Иван Михайлович.
Иван Михайлович. Ну, выгоднее-то – не выгоднее, а все надо идти за веком.
Марья Васильевна. Он все говорит, что выгодное. Говорил, что от грамоты лучше стало, а сам потом сердится, что мужики не работают. Что же вы скажете: лучше стало от грамоты?
Иван Михайлович. Разумеется, лучше. (Подходит к дамам.) Об чем это вы говорите?
Марья Васильевна. Да вот вспоминали, как кто замуж выходил. Я рассказывала, как я тебя боялась, помнишь? Как ты брильянтовое колье привез. Я брать не хотела. И потом на бале: он со мной мазурку танцевал, и я все не знала, кого мне выбирать… Как молодо-глупо было! А весело… Матушка любила это пышно делать. У нас вся Москва на свадьбе была… Весь вход красным сукном был устлан и цветы в два ряда.
