Виолетта Гудкова - Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
222
Ср.: «<…> у нас только будущее без прошлого и настоящего, жить будущим, не имея ничего в настоящем, чрезвычайно мучительно, это очень односторонняя и вовсе уж не прекрасная жизнь» (Пришвин М. Дневник писателя. Запись 6 мая 1930 г. // Октябрь. 1989. № 7. С. 156).
223
Ср. в рассказе Олеши «Мой знакомый»: «Большинство из нас думало: вот мы кончаем гимназию, вот цветут акации в гимназическом саду, лепестки ложатся на подоконники, на страницы, в сгиб локтя…»
224
Ср. известный эпизоде Михаилом Чеховым, отозвавшийся в сюжете пьесы: М. Чехов предложил сыграть Гамлета в Берлине и натолкнулся на встречное предложение антрепренера сделать из него «второго Грока», знаменитого клоуна, для чего актер должен был «начать с кабаре» — танцевать, играть на музыкальных инструментах и проч. См. об этом: Чехов М. Воспоминания. Письма: В 2 т. М., 1995. Т. 1. С. 182–183; Нинов А. Мастер и прокуратор: Неопубликованные письма М. А. Чехова и И. В. Сталина // Знамя. 1990. № 1. С. 192–200; а также: Золотницкий Д. Мейерхольд: роман с советской властью. М., 1999. С. 263–265.
225
Имя двоящегося, изменчивого персонажа, вероятно, связано с названием стихотворения любимого поэта Олеши Эдгара По.
226
Возможно, Олеша вводит в пьесу поразившее его впечатление от взрыва в Кремле — незадолго до начала работы над пьесой. 17 декабря 1929 года, — древнейшего в Москве собора Чуда Архангела Гавриила (Чудова монастыря).
227
Ср. запись в дневнике 7 мая 1930 года: «<…> кто же я? Никто. Функция во времени» (Олеша Ю. Книга прощания. С. 46).
228
Кумиры Лели, названные Олешей, призваны продемонстрировать ее вкус, масштаб, понимание истинных титанов времени. Это личности, которыми всю жизнь восхищался Олеша.
229
Первый пятилетний план был принят в 1928 году. Как известно, результаты его «перевыполнения» были фальсифицированы в угоду пропаганде. «Рабочая Москва» (30 сентября 1930 г.) писала в заметке под названием «Антисоветское выступление в театре им. Мейерхольда»: «…артистка Логинова заявила на обсуждении, что „пятилетка уже застряла в горле и порядочно надоела“. Коллектив не дал отпора этому выступлению <…>, что говорит о неблагополучии внутри театра. Это подтвердило и выступление артистки З. Райх с выпадами против прессы и, в частности, Демьяна Бедного». Именно эти снова Логиновой, но уже без упоминания фамилии актрисы, использует П. Керженцев в авторском варианте печально знаменитой статьи «Чужой театр» (см.: История политической цензуры: Документы и комментарии / Отв. сост. Т. М. Горяева. М., 1997. С. 79–80).
230
Помимо отсыла к шекспировским соглядатаям Розенкранцу и Гильденстерну здесь присутствует прямое указание на актуальность реалий конца 1920-х — начала 1930-х годов. Тема безындивидуальных двойников — агентов ГПУ была широко распространена в литературе тех лет. (Так, в пьесе М. Булгакова «Адам и Ева» появлялись Туллер I и Туллер II, один из которых перед смертью оказывался Богдановым.) Другими словами, в неявном виде здесь сообщалось о служебных псевдонимах, «кличках» сотрудников ГПУ, под которыми скрывались их реальные имена. Смысл этот легко улавливался современниками.
В дальнейшем из пьесы уйдет как выразительное слово «агент» по отношению к персонажу, так и один из героев-двойников.
231
Просторечное, в значении: не трогайте, оставьте ее.
232
Ср. в рассказе «Мой знакомый»: «Мы оторваны от Европы. В Европе установлен культ спорта, гигиены и комфорта. На этой триаде покоится здоровье, уравновешенное и победоносное сознание современного европейца».
233
Очевидно, пьеса резонирует на злобу дня: в связи с отставкой Георгия Чичерина из Наркомата иностранных дел в 1930 году в узком кругу посвященных обсуждалась история его взаимоотношений с Мих. Кузминым. Ср. чрезвычайно характерное объединение «сексуальной порочности» с порочностью идеологической: «старый педераст Чичерин окружил себя гомосексуалистами-шпионами…» (цит. по: Максименков Л. Сумбур вместо музыки. М., 1997. С. 185).
234
«…От ликующих, праздно болтающих, / умывающих руки в крови — / уведи меня в стан погибающих / за великое дело любви…» — из стихотворения Н. Некрасова «Рыцарь на час».
235
Олеша развивает метафору чаплинской «Золотой лихорадки». Человечек ищет золото, а находит Человека.
236
Продолжается тема «Гамлета». Подсказка автора, что после пережитых потрясений Леля почти безумна, как героиня шекспировской драмы.
237
Единственное бесспорное для Олеши благодеяние революции, существующее уже в первых набросках сценария будущего финала пьесы. О «священных правах ребенка», возвращенных республикой Советов, писал и Р. Роллан в своем «Ответе Константину Бальмонту и Ивану Бунину» 1928 года. См.: Роллан Р. Собр. соч.: В 14 т. М., 1958. Т. 13. С. 167.
238
Рамзин Леонид Константинович (1887–1948), лидер советской теплотехники. Участник разработки плана ГОЭЛРО. В 1930 году осужден по процессу Промпартии в числе пяти «руководителей» и приговорен к смертной казни. По всей видимости, благодаря «правильному» поведению на процессе в феврале 1936 года был амнистирован ЦИК СССР, вернул высокое положение. В 1943 году стал лауреатом Госпремии СССР (носившей тогда название Сталинской). Процесс «Промышленной партии» («Союз инженерных организаций») проходил с 25 ноября по 7 декабря 1930 года.
После процесса, на котором были осуждены и приговорены к смертной казни Рамзин и его «группа вредителей», упоминания о «рамзинском деле» еще долго появлялись в печати, когда речь заходила о пьесе, книге, чьем-то «неверном» выступлении. Так, Вс. Вишневский писал о «рамзинском деле» в связи с возобновлением во МХАТе «Дней Турбиных», не раз напоминали о «рамзинском деле» рецензенты пьесы Н. Равича «Завтра»; даже о Большом театре, казалось бы, сравнительно аполитичном по своей природе, писалось как о «шахтинском форпосте на площади Я. М. Свердлова в Москве» (Современный театр. 1928. № 21. С. 406) и др. В этом отношении пьеса Олеши была лишь одним из многочисленных поводов публичной демонстрации своей лояльности со стороны работников идеологического фронта. Прямые политические уподобления использовались для запугивания, а при удачном повороте дела — и устранения конкурентов.
239
С инициативой «творческих командировок на производство» в 1928 году выступила «Комсомольская правда». Проблема широко дебатировалась, в том числе и при обсуждении пьесы и спектакля «Список благодеяний». В частности, не удержался от испытанного рецепта и К. Радек: «…лучше бы она (Гончарова. — В.Г.) съездила в Анжерку, Кузбасс, на Магнитострой» (Радек К. Как Всеволод Мейерхольд попал в Гамлеты и как Жирофле-Жирофля начали строить социализм // Известия. 1931. 14 июня). Метод многим представлялся весьма действенным. Прокоммунистически настроенная общественность видела свою задачу в том, чтобы «толкнуть артистический мир в пролетарские массы. Участники целого ряда бригад вернулись из этих поездок совершенно другими людьми. На три четверти эти люди стали нашими людьми» (см.: Искусство на путях социалистической реконструкции // Вечерняя Москва. 1930. 3 октября). Михаил Булгаков в ответ на аналогичное предложение съездить на Беломорский канал «томно» (ремарка свидетельницы разговора Е. С. Булгаковой) отвечает: «Вы меня отправьте лучше в Ниццу». И серьезно: «Я в Малаховку не поеду, так я устал» (см.: Булгакова Е. С. Дневники // ОР РГБ. Ф. 562. К. 29. Ед. хр. 5. Запись от 3 января 1934 г.).
240
В каком-то смысле в самом деле не перед кем. Ср. рискованную шутку Н. Эрдмана в «Мандате»: «И даже тогда, когда белое воинство смешивалось кровью своих сыновей с драгоценною кровью истерзанной родины, даже тогда наши головы обливали помоями, даже тогда нас обвиняли в насильничестве, нас обвиняли в хищничестве, нас обвиняли в расстрелах. Но вот я встаю перед лицом всей России, и я смотрю ей прямо в глаза, и я говорю. Нет, я кричу ей. Где же он, тот человек, которого мы расстреляли? Пусть он выйдет и скажет. Но он никогда не выйдет, потому что его нет» (Эрдман Н. Р. Мандат. Рабочий экземпляр помрежа А. Е. Нестерова с разработкой сценического текста. 1925–1926 гг. Машинопись // Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 440. Явл. 22. Л. 185).
241
