Эдвард Олби - Все кончено
Жена (после паузы). У меня все по-другому. Я так давно, столько лет упражнялась во вдовстве, что не знаю, почувствую ли теперь какую-нибудь перемену. Возможно, что и нет. Моя жизнь устроена, интересна, полезна. Я давно к ней привыкла и не предполагаю ничего менять. Впрочем, не знаю. Может быть, я просто все это себе внушила, может быть, я обманываю себя, а на самом деле, когда это случится, — нынче ночью? Завтра утром? — для меня это будет такая же неожиданность, как если бы он вдруг очнулся, встал с кровати и, обняв меня, попросил прощения за все эти годы и взял бы меня назад. Разве предскажешь? Я только знаю, что хочу почувствовать что-то. Я жду. Но что там у меня накопилось в сердце, кто знает? С годами ко всему приспосабливаешься, хотя бы для того, чтобы выжить. Злость, обида, утрата, жалость и ненависть к себе, одиночество — со всем этим долго жить невозможно, и потому загоняешь эти чувства поглубже в себя ил» они сами проходят, с уверенностью никогда сказать нельзя. Самое худшее, что может со мной случиться, — это если я вообще ничего не почувствую. Если я со всем смирилась. Я вовсе не стоическая натура, о нет! Я могла бы убить ради своих детей… раньше, когда я их любила. И он умел заставить меня радоваться или страдать так глубоко и полно, что я и не думала о том, почему это происходит. Помню, мы были в Лондоне на одной конференции, и он, конечно, был очень занят… (Пауза.) Нет, об этом я тоже не хочу говорить. Все же что-то я чувствую. Вот уже второй раз, как я не могу продолжать.
Любовница (мягко). Вам не будет тяжело.
Жена. Я это узнаю лишь тогда, когда будет уже поздно, не так ли? (Поворачивается к Другу.) Ты, конечно, сделаешь мне предложение, да?
Друг (не вставая). Безусловно.
Жена (с улыбкой). А я, конечно, тебе откажу, да?
Друг. Конечно. Не такая уж я находка.
Жена. К тому же не для того я была замужем пятьдесят лет за одним, чтобы теперь устраиваться на три или четыре года с другим. Или даже лет на десять, если ты решил во что бы то ни стало оставить в дураках своих страховщиков. К тому же — это, конечно, странно звучит — в моем-то возрасте и положении — як вам привязана, сэр, но я вас не люблю. Можете подвергнуть меня осмеянию, но я люблю своего мужа.
Любовница (улыбается, мягко). Конечно.
Друг (так, словно у него и в мыслях ничего другого не было). Конечно.
Жена (несколько растерянно). Да. Вот. (Качает головой, медленно, печально.) О господи, та девочка… (Возможно, она делает несколько шагов по комнате.) Восемнадцать лет… (Любовнице.)… и никаких легких романов вроде вашего, никаких мыслей об этом, ничего подобного, увы! (Пауза, собирается с мыслями.) Конечно, были какие-то молодые люди, только они были так похожи на меня — смущались, робели. Они наносили визиты, пили лимонад — при этом всегда была моя мать, или тетка, или еще кто-нибудь, — водили меня на прогулки, играли в крокет, танцевали. Никто из них мне не нравился.
Любовница (улыбается). Нет. Вы ждали.
Жена (качает головой, смеется). Конечно! Прекрасного принца!
Любовница усмехается, Жена пожимает плечами.
Ну а потом, конечно, появился он — кончил университет, немного не успел во Францию на войну. Двадцать четыре года, и уже стал на свой путь — самое начало, но путь перед ним лежал прямой, это всем было ясно. Мы встретились в доме моего богатого дядюшки, он приехал туда, чтобы обсудить какое-то дело. В его присутствии я почувствовала себя так, словно мне лет двенадцать, а то и меньше… и… удивительно легко, словно со старшим братом… хотя… по-другому, совсем по-другому. Я никогда не испытывала страха перед мальчиками, но он был мужчиной, и я почувствовала себя защищенной.
Любовница. Вы сразу же его полюбили?
Жена (подумав). Не знаю. Я знала, что выйду за него замуж, что он сделает мне предложение. Это казалось удивительно… правильным. Я была спокойна. Это ведь тоже любовь? Вероятно.
Любовница. Да, конечно.
Жена (вздыхает). Спустя два года мы поженились. А тридцать лет спустя… он встретил вас. Как быстро все произошло. Ну, что же. (Несколько живее.) Возможно, если бы я была… (Спохватывается.) Нет, вряд ли. (Молчание.)
Врач (выходит из-за ширмы, где его совсем не было видно. Другу). Где остальные?
Друг (встает). В солярии.
Врач (ровным голосом). Лучше позвать их.
Жена (растерянно, жалко). Нет!
Друг (идет к двери. Врачу). Я приведу их.
Жена (так же). Нет, нет еще…
Друг (не понимая ее реакции). Они должны быть здесь.
Жена (так же). Я не о них говорю.
Друг (задыхаясь). Я приведу их. (Выходит.)
Жена (поворачивается к Врачу, тем же тоном, растерянно, жалко). Нет еще, нет.
Любовница (берет Жену за руку). Ш-ш, будьте умницей.
Жена (с неприязнью). Зачем?
Любовница. Для них хотя бы.
Жена (почти с насмешкой). А не для вас?
Любовница (констатация факта). Я справлюсь, но и мне было бы легче.
Жена (отнимает руку, жестко). Можете сами быть умницей, я столько лет уже была… Все время. Что толку?!
Любовница. Тогда продержитесь еще немного.
Жена (почти с рычанием). Вы и держитесь! Ведь вы его у меня отняли. (Пауза. Все еще жестко.) Простите.
Любовница. Это несправедливо.
Жена (все еще жестко). Почему? Потому что мне уже не принадлежало то, что вы отобрали?
Любовница (тоже жестко). Да, так примерно.
Жена (внезапно: трудное признание со страстью и тоской). Я вас не люблю.
Любовница кивает и отворачивается.
Я никого не люблю. (Пауза.) Больше.
Дверь открывается. Входит Дочь, за ней — Сын, за ним — Друг. Друг идет устало, остальные — робко, осторожно, словно опасаясь неловким движением или словом разнести вселенную в куски. Друг тихо закрывает за ними дверь. Сын и Дочь делают несколько шагов вперед, останавливаются.
Жена (теперь она на ногах, тем же голосом Дочери). Тебя я не люблю. (Сыну.) И тебя не люблю.
Друг (тихо). Не надо.
Жена (спокойно, но безжалостно). И тебя не люблю, ты это знаешь. (Яростный крик. Трепеща всем телом.) Я ЛЮБЛЮ СВОЕГО МУЖА!!
Выходит Сиделка. Дочь прячет лицо у нее на груди. Сын падает в кресло, закрывает лицо руками, рыдает.
Жена (Сыну). ПЕРЕСТАНЬ.
Сын сразу замолкает, не двигается.
Любовница (ровно). Нет, вы перестаньте.
Молчание. Друг медленно идет к камину. Жена и Любовница садятся. Врач у постели больного. Сын остается на своем месте. Дочь возвращается на диван. Сиделка становится сбоку за диваном, настороженно наблюдает, готовая в любую минуту прийти на помощь или помешать нападению. С этого момента никто, кроме Врача, не двинется с места до конца пьесы.
Жена (спокойно, почти без выражения. Речь медленная, прерываемая долгими паузами). Мы только и делали, что… думали о самих себе. (Пауза.) Умирающим ничем не поможешь. Наверно. О боже, какая тяжесть. (Пауза.) Что будет со мной… со мной… со мной… (Пауза.) Но ведь нам надо жить. (Пауза.) Бескорыстная любовь? Не верю. Мы любим, чтобы нас любили. И почему нельзя кричать… нельзя плакать, когда у нас отбирают любовь… (Пауза.) Мы только и делали, что думали о самих себе. В конечном счете.
Долгое молчание. Жена начинает плакать. Она сидит неподвижно. Голова высоко поднята, взгляд устремлен вперед, руки впились в подлокотники кресла. Сначала только слезы, потом рыдания. Сдержанные, но рыдания.
Дочь (после паузы, не громко, но с горьким укором). Почему ты плачешь?
Жена (прорывается все то, что она сдерживала тридцать лет. Громко, задыхаясь от рыданий; с жалостью и отвращением к самой себе, с болью и облегчением). Потому… что я… несчастна. (Пауза.) Потому что… я… несчастна. (Пауза.) ПОТОМУ ЧТО… Я… НЕСЧАСТНА. (Молчание. Берет себя в руки. Говорит снова, тоном почти будничным; невыразительно, тускло.) Потому что я несчастна.
