Рональд Харвуд - Костюмер
НОРМАН. Да будет вам, а то я расплачусь…
СЭР ДЖОН (отпуская его). Господи, как от тебя разит!.. Сколько ты выпил?
НОРМАН. Меньше нормы.
СЭР ДЖОН. О, Яго, Яго!..
НОРМАН. Тоже из другой пьесы.
СЭР ДЖОН. Мне еще надо проснуться в блаженстве, а потом тащить на руках миледи — ты нужен мне трезвый.
НОРМАН. Я трезвый. Вполне. Дикция отчетливая. Поведение обычное. Настроение прекрасное. (Смеется).
СЭР ДЖОН. Ничего смешного! (Пауза). Последний натиск. Надеюсь, ты к нему готов?
НОРМАН (еле слышно). А вы, мой милый?..
СЭР ДЖОН. Что?
НОРМАН. А вы, мой Лир?
Они направляются к выходу. Свет постепенно тускнеет. Полная темнота. Барабаны. Трубы. Звон мечей. Опять медленно загорается свет. Кулисы. Сэр Джон, миледи, Норман и Мэдж стоят в ожидании. Айрин бьет в литавры.
КЕНТ. Владыке своему и королю Пришел я пожелать спокойной ночи. Как, он не здесь?
ГЕРЦОГ АЛЬБАНСКИЙ. Про главное забыли.
Эдмонд, скажи нам, где король и где Корделия.
ЭДМОНД. Жизнь ускользает. Пред смертью сделать я хочу добро, Хоть это непривычно мне. Пошлите В тюрьму. Не медлите! Я дал приказ Лишить Корделию и Лира жизни. Не медлите.
ГЕРЦОГ АЛЬБАНСКИЙ. Скорей! Беги бегом! Скорее, я прошу!
За кулисами сэр Джон поплевывает на руки.
МИЛЕДИ. Пожалуйста, не делай этого. Точно ты грузчик. Думаешь, приятно?
Сэр Джон поднимает ее на руки и несет на сцену. Остальные наблюдают из кулис. Свет меркнет, полная тишина. Через минуту свет зажигается вновь.
СЭР ДЖОН (Лир).
Вопите, войте, войте! Вы из камня!
Мне ваши бы глаза и языки -
Твердь рухнула б!.. Она ушла навеки…
Да что я, право, мертвой от живой
Не отличу? Она мертвее праха.
КЕНТ. Разбейся, сердце! Как ты не разбилось?
ЭДГАР.
Какой тоской душа ни сражена,
Быть стойким заставляют времена.
Все вынес старый, тверд и несгибаем.
Мы, юные, того не испытаем.
Айрин за кулисами медленно бьет в барабан в ритме похоронного марша.
МЭДЖ. Занавес!
Слышно, как опускается занавес. Аплодисменты. Сэр Джон возвращается за кулисы.
СЭР ДЖОН (глядя вверх, как бы в небо). Мы победили, Уильям! Мы победили!
МЭДЖ. Готовьтесь выходить на вызовы. Занавес!
Труппа выходит для поклонов.
Теперь, сэр, вы один.
Сэр Джон выходит и раскланивается. Гром аплодисментов, восторженные возгласы. На сцене одинокий луч света, яркий и резкий. Сэр Джон вступает в круг света, позади него в тени стоит Норман. Аплодисменты и выкрики длятся до тех пор, пока сэр Джон не поднимает руку.
СЭР ДЖОН (публике). Милорды, леди и джентльмены! Благодарю вас за тот прием, какой вы оказали величайшей из английских трагедий. Мы живем в опасные времена. Темные силы грозят уничтожить нашу цивилизацию, и мы, простые артисты, как солдаты, воюем за правое дело в этой великой битве. Наше заветное желание — сохранить миру нашу драматургию и прославить величайшего поэта всех времен. У нас одна цель: воспитывать умы на его творениях во всех уголках нашей милой родины. Завтра мы даем…
НОРМАН (подсказывает). «Ричарда Третьего».
СЭР ДЖОН….Даем «Ричарда Третьего». Я буду самолично играть короля — горбуна. Днем в субботу миледи, моя супруга, будет играть…
НОРМАН. Порцию.
СЭР ДЖОН…. Порцию, а я — злосчастного еврея в «Венецианском купце», в пьесе, актуальность которой, думаю, вы почувствуете сегодня, как никогда. В субботу вечером…
НОРМАН. «Лир».
СЭР ДЖОН. В субботу вечером мы вновь попробуем свои силы в трагедии, собравшей вас нынче, и я опять пройду через тягчайшее испытание, когда-либо выпадавшее на долю артиста. На следующей неделе, бог даст, мы будем…
НОРМАН. В Истборне.
СЭР ДЖОН. В Истборне. Вы оказали нам теплый прием. Смею думать, что ваши друзья и родные, по доброму вашему совету, тоже найдут себе утешение в бессмертных стихах, которые нам выпала честь произносить со сцены. А за то великодушие, с каким вы приняли наш ревностный труд, позвольте мне от лица моей супруги, моих сотоварищей и от меня самого поблагодарить вас и заверить, что я навсегда остаюсь вашим преданным и покорным слугой. Еще раз повторяю: спасибо, спасибо, спасибо!
Поклоны. Аплодисменты. Он уходит за пределы светового круга. Аплодисменты продолжаются. Свет меркнет. Когда свет зажигается вновь, перед нами опять гримуборная сэра Джона и коридор. Сэр Джон сидит за своим гримировальным столиком; перед ним виски и пиво. Норман убирает костюм Лира и принимается чистить усы и бороду, только что снятые хозяином. Сэр Джон залпом выпивает виски и запивает пивом.
СЭР ДЖОН. Послушай, Норман!..
НОРМАН. Да, сэр?
СЭР ДЖОН. Что с тобой будет?
НОРМАН. Нельзя ли поточнее?
СЭР ДЖОН. Что будет с тобой, если я не смогу продолжать?
НОРМАН. Перестаньте. Со мной никогда ничего не случается. Я веду жизнь тихую — без происшествий.
СЭР ДЖОН. А вдруг я больше не потяну?
НОРМАН. Для этого нет никаких основании, так что нечего зря ломать голову.
СЭР ДЖОН. Но я тревожусь о тебе, дружок.
НОРМАН. Не надо.
СЭР ДЖОН. Ты мог бы наняться стюардом на корабль.
НОРМАН. Как, и бросить театр?
СЭР ДЖОН. У меня есть знакомые судовладельцы. Они бы помогли тебе.
НОРМАН. Пожалуйста, и сами не беспокойтесь, и их не беспокойте.
СЭР ДЖОН. Но что ты будешь делать?
НОРМАН. Что сумею.
СЭР ДЖОН (после паузы). Что мы завтра играем?
НОРМАН. «Ричарда Третьего».
СЭР ДЖОН. Опять? Кто составлял репертуар?
НОРМАН. Вы сами.
СЭР ДЖОН. Поденщина, чертова поденщина!
Стук в дверь.
НОРМАН. Кто там?
ДЖЕФФРИ (снаружи). Джеффри.
СЭР ДЖОН. Входи.
Входит Джеффри, уже в пальто.
ДЖЕФФРИ. Зашел пожелать вам спокойной ночи, старина.
СЭР ДЖОН. Спокойной ночи, Джеффри. Ты был очень хорош в сцене бури, дружок! Я ощущал любовь, это главное.
ДЖЕФФРИ. Спасибо. Шут — самая значительная из всех моих шекспировских ролей. Надеюсь, я вас не подвел.
СЭР ДЖОН. Угости Джеффри стаканчиком пива, Норман.
ДЖЕФФРИ. Спасибо.
Норман наполняет пивом стаканчик и подает его Джеффри.
Странное у меня чувство, старина, трудно не волноваться, когда в моем возрасте доказываешь другим, что ты что-то можешь. Это замечательное свойство нашей профессии. В ней никогда не поздно проявить себя. Удивительные случаются вещи. Но есть и свои неудобства. Жадность на роли. Ваше здоровье!
СЭР ДЖОН. И ты будь здоров.
НОРМАН. До дна, Джеффри.
ДЖЕФФРИ. Могу я спросить вас кое о чем, старина?
СЭР ДЖОН. Конечно.
ДЖЕФФРИ. Шут — занятная роль. Выкладываешься полтора часа, а потом совсем исчезаешь со сцены. Просто вы сообщаете, что меня повесили. А почему? И кто? По — моему, это очень несправедливо.
СЭР ДЖОН. Я это объясняю тем, что во дни Шекспира шута и Корделию играл один и тот же актер. Они прекрасно разводились в спектакле, шут и Корделия. И к тому же еще экономия на жаловании.
ДЖЕФФРИ. Понятно. Ничто не переменилось. Значит, вы считаете, что я вас не подвел?
СЭР ДЖОН. Нисколько.
ДЖЕФФРИ. И последнее, я вас не задержу, я знаю — вы очень устали. Когда вы наставляли меня перед спектаклем, я сказал, что мне много не надо. Мол, довольствуюсь маленькими ролями. Может, это не очень хорошо, но я избегал всякого риска. Никогда не рвался к высотам. Играл неплохие роли, в провинции, конечно, в Лондоне — никогда. Я не жалуюсь. Ездить по провинции тоже приятно. У меня были свои радости: летом — крикет, зимой — хоккей, хорошенькие женщины, длинные прогулки, еженедельная перемена места, разные сельские пейзажи при разной погоде. Что может быть лучше? Но никогда я вот столечко не рисковал. И был счастлив. К чему жаловаться. Я собираюсь так дожить до конца. У меня есть кое — какие сбережения. Жена кое-что зарабатывает уроками пения. Конечно, в моем возрасте трудно ждать больших ролей. Но война подкидывает неожиданные возможности. Молодые-то все на фронте. Моего внука тоже мобилизовали, и сейчас он в плену в Триполи. Я, наверно, заговорил вас. Простите. Я это к тому, что при случае охотно сыграл бы роли получше. А прибавки жалования мне не надо.
