Эмиль Брагинский - Авантюристка
Елена (с укором). Почему вы не попытались удержать меня силой?
Певцов (печально). Не догадался! (И с запозданием кричит.) Постойте!
Но Елена уже ушла. Певцов смотрит ей вслед, делает несколько неуверенных шагов к двери, сдерживает себя и направляется к телефону. Снимает трубку, набирает номер.
Алло?.. Администратор? Это Певцов… Можно через вас заказать билет на ближайший самолет?
Когда Елена выходит на улицу, она явно теряет смелость и, быть может, склонна вернуться. Но… в этот момент замечает Валю и Махонькова. Расположившись неподалеку от гостиницы, явно ждут, чем завершатся события. Конкретно как и где они расположились – дело режиссера, а не автора.
Елена. Ждете меня?
Махоньков. Нет.
Валя. Да.
Елена (изо всех сил старается сохранить выдержку). Обожаю, когда ждут. Больные всегда меня дожидаются. Знаете, в женских палатах я обязываю больных причесываться, краситься, даже класть на лицо кефирные маски. Красота способствует выздоровлению.
Валя. Вы куда клоните?
Елена. По-моему, музыка тоже способствует. Я собираюсь дирижировать больными. Если ритм на три четверти, допустим, вальс… надо руку вправо (показывает), а если на четыре четверти, скажем, танго, – влево.
Валя. К чему весь этот выпендреж?
Махоньков. Да они поссорились.
Елена. Нет, расстались не встретившись. Вас ведь это устраивает?
Валя. Категорически нет. Я так надеялась, что вы останетесь на ночь или даже на неделю. Через неделю блажь солидного человека, занятого наукой и забывшего про существование женщин, пройдет раз и навсегда, и все возвратится на круги своя…
Елена (в этот момент у нее больные глаза). Блажь?
Валя (где-то сочувствуя). Блажь! Баловство! Прихоть!
Елена. Вы запомните: вальс – вправо, танго – влево, это успокаивает! (Уходит.)
Махоньков. Знаешь, она – личность!
Валя. Он тоже. Это вселяет надежду. Личность не уживается с личностью!
Махонько в. Однако меня беспокоит, что мы пренебрегаем домашним счастьем нашего отца!
Валя. Слушай, ты что, на самом деле хороший человек?
Махоньков (ласково). Когда-то надо бывать и хорошим тоже!..
Картина седьмая.
Опять квартира Певцова. В кабинете Певцов и Сухарев.
Певцов (клоунским голосом). Здравствуй, Бим!
Сухарев (тем же звонким голосом). Здравствуй, Бом!
Певцов. Поздравь меня, Бим, вчера со мной приключилась необыкновенная романтическая история!
Сухарев. Во-первых, поздравляю, Бом, а во-вторых, расскажи, если тебе нетрудно…
Певцов. Я ехал в трамвае…
Сухарев. Начало захватывающее.
Певцов. Я стоял, а возле сидела совсем очаровательная, сногсшибательная, молодая… Словом, я пялил на нее глаза!
Сухарев (заботливо). И глаза разболелись?
Певцов. Она мне так нравилась, что я дрожал…
Сухарев. Вот это неосмотрительно, Бом, твоей нервной дрожью ты мог раскачать вагон, и он бы сошел с рельсов!
Певцов. Она, конечно, чувствовала, что я пялю и дрожу… И она, она…
Сухарев. Встала и уступила тебе место!
Певцов. Нет, Бим! Она взяла меня за руку, мы сошли на ее остановке, мы шли, держась за руки, по вечерней Москве, уличные фонари отбрасывали на ее лицо мягкий желтый свет…
Сухарев. И она стала желтолицая.
Певцов. Она привела меня к себе домой, там играла в кубики маленькая девочка, и эта дивная женщина сказала ей: «Дочка, вчера ты плакала, что у всех есть дедушки, а у тебя нету. Я привела тебе дедушку!» И тут Бом умер!
Сухарев. Веселый конец, ничего не скажешь!
Певцов. Дедушки не должны впадать в детство, играя в Бима и Бома! Нужно вовремя уходить с манежа!
Сухарев (как всегда догадываясь). Ты зря мотался в Южанск?
Певцов. Наоборот! Почувствовал облегчение! Все забыто! Когда это было? Я уже месяц, как вернулся.
Сухарев. Нельзя забыть то, что хорошо помнишь!
Певцов. Послушай, ты, доморощенный философ!.. Хватит Бима и Бома!
Отворяется входная дверь. Марина, как обычно, пришла не одна.
Марина (кому-то невидимому). Чего ты таишься? Выпрямись! Иди открыто!.. Что значит «привычка»? Ты теперь вечно будешь красться ко мне, как вор?.. Бред какой-то!
Сухарев (Певцову). Посочувствуй, приятель. У нас отбирают директора куда-то наверх. В кои веки назначили стоящего директора. Но мы будем за него бороться!
Марина буквально врывается в кабинет.
Марина. Я навещала маму, знакомила ее, в общем, не важно с кем… И там увиделась с Валей. Валя красочно рассказала, как ты, папочка, раздевался, оголялся и отказался подписать!
Певцов (поглядел на Сухарева, явно взывая о помощи). Видишь ли, Павел, дети составили за меня завещание, чтоб ничего не досталось совсем посторонней тете! Обрати внимание, как взбудоражена младшая дочь!
Марина. Да, я возмущена до предела!
Сухарев (растерялся). Написали завещание?
Певцов (роется в письменном столе). Где же оно? (Нашел.) Вот! (Передает Сухареву.)
Марина. Я не могу в это поверить!
Сухарев. Я тоже! (Пытается выиграть время.) Мой директор напоследок послал в заграничную командировку талантливого, но совершенно отпетого сотрудника. Он не ведет общественной работы и был женат шесть раз. И директор написал в характеристике: «Морально устойчив, запятая, разведен».
Марина. При чем тут эта чушь?
Певцов (К Сухареву). Может, подписать: чтоб потомки оставили меня в покое? И заявить нотариусу, что я подписываю в здравом уме, твердой памяти и добровольно?
Сухарев. Марина, лучше уйди, я уже теряю самоконтроль!
Марина. Я тоже! (Вырывает у Сухарева завещание и рвет на клочки.)
Никто не заметил, как появилась Валя.
Валя. Марина, не сори у отца в кабинете!
Марина. Как ты посмела это сочинить, да еще от общего имени?
Сухарев (наконец-то перевел дыхание). Когда между детьми конфликт, для отца еще не все потеряно!
Валя (Марине, ядовито). Что тебя больше коробит и распаляет – то, что я это написала, или то, что от общего имени?
Марина. Ты – оторва!
Мужской голос (издалека). Марина, куда ты пропала, я есть хочу!
Певцов (оглядывается по сторонам). Что бы сейчас ему кинуть?
Марина исчезает.
Валя (отцу). Да, чуть не забыла – мама просила тридцать пять рублей.
Певцов (роется в кармане). Почему постоянно такая странная цифра? (Отдает деньги.)
Валя. Расходы по борьбе за бывшую молодость – массаж плюс тренер.
Сухарев (изумился). Она завела тренера?
Валя. По гимнастике – для приведения фигуры в божеский вид. Папа, ключи от дачи!
Певцов. Махоньков внизу?
Валя. Еду одна, собраться с некоторыми мыслями…
Сухарев. На твоем месте, Олег, я бы не давал ей ключи.
Певцов (К Сухареву). Но я же сам вырастил эту оторву!
Звонок в дверь.
Валя. Зря вы меня так. Просто я откровенная. (Продолжает вполголоса.) Но как вы мне все надоели – моралисты и проповедники! С вашими красивыми потертыми словами! Кричите про высокие материи, а сами-то думаете про личные блага и привилегии! (Поглядела отцу в глаза.) Ну и, конечно, про баб! Идите вы все к черту!
Снова звонок.
Певцов. Открой и заодно исчезни!
Валя идет, отпирает дверь. Это пришел Махоньков.
Валя (удивилась). Ты зачем явился, отпетый?
Махоньков. Извини, я не к тебе.
Валя ушла, Махоньков проследовал в кабинет.
Прошу прощения!
Сухарев. Пожалуй, я наконец, пойду?
Певцов. Ну, что ты все время пытаешься бросить меня одного?
Сухарев. По-моему, вас остается двое?
Певцов. Не убежден.
Сухарев садится в кресло.
Махоньков. Олег Никитич, сам не могу в это поверить. (Неожиданно смеется). Я – такой цельный, такой литой, такой правильный…
