Евгений Шварц - Приключения Гогенштауфена
Упырева. Брючкина публику собрала? Хорошо! Я тебя злобой уничтожу. (Шипит.) Берите ее!
Крики из толпы. Хватайте ее! Это она во всем виновата! Это она нас с толку сбивает! Шарлатанка!
Толпа надвигается на Кофейкину.
Упырева. Съела? Смотри на эту публику! Половина шпаны. Чудо шпану раздражает всегда! Фокусников и тех не любят, обличают, а волшебницу разорвут. Я их сейчас растравлю!
Кофейкина. А я их сейчас развеселю. Фавн! Сюда! Возьми эту флейту!
Упырева (в ужасе). Волшебная флейта?
Кофейкина. Назад! Играй, Фавн!
Фавн играет. Толпа сначала удивленно и как бы против воли, а затем все веселей и веселей пляшет. Упырева исчезает.
Ну, что? Съела? Веселье да пляска – где злоба? Чудо чистое, вполне научное. Известное сочетание звуков действует на двигательные центры головного мозга. Пляшите, пляшите, враг мрачен, мы веселы!
Гогенштауфен (танцуя). Кофейкина, я трясуся, куда-то исчезла Маруся!
Кофейкина. Что? А где Упырева?
Фавн показывает на небо.
Что? Перестань играть.
Музыка обрывается.
Где она?
Фавн. Она, дура сопатая, унесла Марусю под облака.
Кофейкина. А ты молчал?
Фавн. Волшебница, что я мог? Вы приказали играть!
Кофейкина. Вот сдам тебя в музей, позеленеешь ты там от тоски!
Фавн. Красотка, что я понимаю? Я же маленький, мраморный.
Кофейкина. Ужас!
Бойбабченко. Она ее расшибет!
Гогенштауфен. Летим, летим поскорей за бедной невестой моей!
Кофейкина. Придется заведующего обеспокоить. Иначе выйдет катастрофа. Поймаем ее – и к нему в отпуск! (Свистит.) Летим!
Взлетают. Бойбабченко держит Дамкина.
Кофейкина. Зачем тебе Дамкин?
Бойбабченко. Как в такую экспедицию без компаса?
Брючкина подпрыгивает, вцепляется в ноги Гогенштауфена.
Гогенштауфен. Пустите, я к ней лечу и разговаривать с вами не хочу!
Брючкина. Ишь ты, какой. Уговаривал, а теперь улетать? Не лягайся, милый, я все равно не отцеплюсь. Какие ножки!
Улетают.
Фавн. А меня забыли и флейту мне оставили! Хорошо! Пляшите! Пляшите все! В честь победы! В честь виктории! Чтобы волшебница победила! Чтобы Упырева погибла!
Чтобы навеки сгинуть ей, нахалке –
Пляшите все, пляшите, елки-палки!
Пляшут.
Занавес
Действие третье
Картина первая
Крыша. Ночь. На крыше сердитый молодой человек в трусах.
Молодой человек. Вы подумайте, до чего доходит! Им радио тьфу. Им бы только летать бы. На нашу технику им плевать.
Подлетают Кофейкина, Бойбабченко, Дамкин, Гогенштауфен, Брючкина.
Бойбабченко. Эй, молодой, не пролетали тут две женщины?
Молодой человек. А ну вас к черту!
Бойбабченко. Не пролетали?
Молодой человек. Еще бы нет. Она, дура, такая неуклюжая, мне всю антенну разворотила.
Бойбабченко. Давно?
Молодой человек. Да уже час чиню.
Бойбабченко. Догоним. Куда пролетела?
Молодой человек. А вон туда.
Бойбабченко. Летим!
Летят. Внизу вершины леса. Летят над самыми верхушками.
Брючкина. Ай!
Бойбабченко. Чего еще?
Брючкина. Меня какая-то птица клюнула в лодыжку. (Хохочет.) Зачем ей это нужно? Дорогой, а ты заметил, как тот в трусах, на крыше, пялил на меня глаза и весь волновался?
Лес кончается. Город. Каланча.
Пожарный. Братцы, нет ли у вас часов?
Бойбабченко. А что?
Пожарный. Да сменяться пора. Хотя дежурство сегодня интересное. Все летают, летают…
Кофейкина. Ты видел тут двух женщин? Пролетали?
Пожарный. А как же, видел! Только не две их было. Одна.
Гогенштауфен. Одна?
Брючкина. Ничего, милый, я с тобой.
Бойбабченко. Давно пролетала?
Пожарный. Минуть десять. Что это у вас, маневры военные?
Бойбабченко. Вроде. Летим скорей, мы ее догоним!
Летят. Снизу шум паровоза. Паровозный пар. Дым. Водонапорная башня.
Брючкина. Товарищи, я так вся закопчусь, возьмем в сторону. Милый, ты заметил, как пожарный мне мигал? Я так хохотала! Зачем это ему нужно?
Рабочий из башни. Товарищи, я уже сказал: возле башни летать нельзя. (Выглядывает.) А, это новые!
Бойбабченко. А где та?
Рабочий. А минут пять назад пролетела… туда к лесу.
Бойбабченко. Одна?
Рабочий. Одна.
Кофейкина. Скорей!
Летят. Степь.
Бойбабченко. Вон она! Вижу ее!
Кофейкина. Где?
Бойбабченко. Сейчас установлю. (Вертит плечами Дамкина. Голова Дамкина крутится, покачиваясь как компас, но нос неуклонно устремляется на север.) Так… В направлении по нашему компасу… На нос, нос, левый глаз.
Кофейкина. Так держать!
Бойбабченко. Есть!
Показывается Упырева в широком плаще.
Бойбабченко. Вон она, хватай ее!
Кофейкина. Стой!
Бойбабченко. Залетай с правого боку! Окружай с тылу!
Кофейкина. Стой!
Бойбабченко. Гогенштауфен, окружай с того боку! Летай веселей! Поддерживай компас! Ага, окаянная! Ага, грубая!
Окружают Упыреву. Упырева в широком плаще.
Кофейкина. Где Маруся?
Упырева (распахивает плащ, в руках у нее Маруся.) Не подходи, чхи! Сброшу ее вниз, чхи!
Бойбабченко. Простудилась, мерзкая!
Упырева. Нет. Противно! Чхи! Молодая она, молоком пахнет. Чхи!
Кофейкина. Отдай ее.
Упырева. Зачем?
Кофейкина. Человека жалко.
Упырева. Не отдам. Уж слишком они друг другу подходящие.
Кофейкина. Отдай!
Упырева. Не отдам! Где это видано, чтобы я уступала? Они еще детей разведут.
Кофейкина. Ведь все равно попалась!
Упырева. Никогда!
Кофейкина. Попалась.
Упырева. Не попалась. Это ты психоложество развела. А другие не разводят. Я по службе неуловима! А по жизни не ловят! Некогда.
Кофейкина. Жизнь меняется.
Упырева. Еще поживу, хотя полчасика.
Кофейкина. Ты побеждена!
Упырева. Нет, брат. Бой еще идет. А Маруся у меня!
Кофейкина. Так что?
Упырева. А в бою без жертв нельзя.
Кофейкина. Ну и что?
Упырева. Ну и брошу ее вниз! Она мягкая, рассуждающая, а земля внизу твердая, грязная!
Бойбабченко. Что за несознательность, товарищ! Это, выходит, не жертва, а нелепая случайность.
Упырева. Это больше всего я люблю!
Швыряет Марусю вниз.
Бойбабченко. О, какая ужасная баба! Ее любимый обед – на первое мужчина в соку, а на третье – кровь с молоком.
Кофейкина (свистит). Приказываю всем благополучно опуститься к заведующему в отпуск!
Дрожи, дрожи, гадюка Упырева –
Сейчас заведующий скажет слово!
Картина вторая
Дача в горах. Восходит солнце. На большом балконе дачи – заведующий. Он один.
Заведующий. Нет, я все-таки сказочно устал. Ужасно. Для меня даже тишины подходящей не найти. Почему? Потому что, когда тихо – у человека в ушах звенит. А как зазвенит в ушах, я сейчас же: алло! Мне кажется, что в левом ухе вертушка звонит, а в правом городской телефон. Вот и болтаю все время, болтаю сам с собою, чтобы звона не слышать. Хотел я записывать впечатления – не мог. Почему? Все время пишу наискось, как резолюции пишутся. И через каждые две строчки подписываюсь. И хочу я, например, написать: прекрасный вид, а пишу: поставить на вид. А еще дела беспокоят. Я на отдыхе – как машина, которую остановили на минутку и мотор не выключили. Только шины отдыхают, а цилиндры вертятся, бензин идет. Я думаю, думаю… Страшное время лето – что там в учреждении? Хорошо, я добился – телефон провели прямой, все-таки в случае чего позвонят. Но не звонят, жалеют, а я думаю о них, думаю. Ну-с, дальше что? А дальше скажу, что все-таки хорошо. Потому что ни заседаний, ни совещаний, воздух легкий, никто не налетает с вопросами…
Сверху опускается Маруся.
Маруся. Товарищ заведующий, позвольте вас спросить, чего они меня мучают?
