Лайош Мештерхази - Люди из Будапешта
………………………………………………………………
Моника. Он был очень весел, но воодушевление его быстро испарилось. Речь оратора все время прерывалась выкриками из толпы. Кто-то позволил себе грубые выходки против красной звезды на здании парламента.
………………………………………………………………
Андраш. Скоты!.. Ты меня извини, но… Чем им помешала красная звезда? Красная звезда и для нас не какая-нибудь чужая эмблема. Что они, с ума спятили, что ли? Или, может быть, им нилашистская свастика больше по душе?
………………………………………………………………
Моника. Вокруг нас все чаще и чаще раздавались хулиганские и антисемитские выкрики…
………………………………………………………………
Андраш. Ну, что я сказал? Я, правда, мало что понимаю в высокой политике, но мне, Моника, все это не нравится. Я советую тебе, уводи-ка и ты отсюда своих учеников. (Кричит.) Ребята! Кругом! Направление на Обуду, шагом марш!
………………………………………………………………
Моника. Мы пробирались сквозь толпу, затем через мост, в Пешт… Но когда я добралась до проспекта Ракоци, возле Дома радио уже гремели винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Я бродила по улицам и не знала, что происходит: я сошла с ума или все остальные? Как с цепи сорвались… И я снова брела по улицам и думала: «Ничего, страсти улягутся, завтра утром мы начнем, как обычно, занятия, работу». Но не тут-то было: наутро в городе царил хаос, повсюду выбитые окна, перевернутые трамваи, суровые, поросшие щетиной, вооруженные люди… Разве это мой город, мой народ?… Пьяные дни, сумасшедшие ночи. Я лежала в постели и вслушивалась в пулеметный лай, доносившийся со всех сторон. Сон приходил с большим трудом… Как-то на рассвете меня разбудил резкий звонок. Полусонная, я подошла к двери. На пороге стоял Ласло, рядом с ним маленький мальчик.
………………………………………………………………
Ласло (торопливым шепотом.) Моника, я привел к вам своего сынишку. Если вы, конечно, согласитесь… Жена у меня в больнице, у нее скоро роды… А я всю эту неделю день и ночь на службе. У соседей я уже не могу больше его оставлять, так как… Они и сами в опасности.
Моника. Ласло! Оставайтесь и вы здесь. У меня еще есть гражданская одежда мужа. Ведь если вы в таком виде появитесь на улице…
Ласло. Поэтому-то мне и надо еще до рассвета добраться до места службы. Возьмете мальчика, Моника? Ну, тогда до свидания… и…
Моника. Ласло, не уходите! Еще несколько дней, и все войдет в свою колею.
Ласло. Само собой, Моника, ничего не делается. В колею нужно ввести.
Моника. Но вы же видите, что и правительство тоже… Зачем же вы сражаетесь? Объявлено перемирие! К чему теперь сражаться?
Ласло. Перемирие-то объявили, да только мятежники продолжают свое. А мне это оружие дал в руки народ. И общественное здание, что доверили мне охранять, я тоже должен сберечь для народа.
Моника. Народ, народ! Народ есть и по ту сторону… Ласло, неужели весь мир потерял голову? И главное – все произносят лозунги о социализме… Просто голова кругом идет!
Ласло. Народ? От имени народа говорили и нилашисты. И называли они себя тоже социалистами… Нет, Моника, на лозунги не смотрите, выкрикнуть лозунг – это проще всего. Если порой непонятно, за что идет борьба, тогда задумайтесь – против чего. Против братства социалистических народов. И еще присмотритесь к тем, кто ведет борьбу. Мне довелось в эти дни допрашивать нескольких мятежников. Есть среди них люди, которых попросту сбили с толку. Это плоды наших прошлых ошибок. Но разве нужно нам эти ошибки еще и усугублять? Например, отдавать власть врагам народа, людям, которые однажды уже довели нашу страну до катастрофы? Нет, пока у меня в руках оружие, я буду сражаться.
Моника. Но Ласло! Вас же мало, вы разрозненны. Вы же видите, кому принадлежит власть на улицах города… Даже правительство капитулировало перед ними…
Ласло. Помните, Моника, наш разговор на берегу Дуная, в Уйпеште?
Моника. Помню.
Ласло. В этом смысл моей жизни, Моника. Жизнь без смысла не стоит и выеденного яйца… Кто-то учинил на нашу голову пожар, но я должен его залить, если потребуется – даже собственной кровью…
Моника. Ласло…
Ласло. Навестите мою жену в больнице. Взгляните за меня на мою дочурку…
………………………………………………………………
Моника. С Белой я встретилась в конце октября на Бульварном кольце, разрушенном, изрытом во время уличных боев… У Белы помятый вид, небритое лицо и взгляд одержимого…
………………………………………………………………
Бела. Моника, мы не хотели этого!.. Вот уже трое суток я не смыкал глаз. Мои студенты наконец успокоились, разошлись по домам, но четверо из них спутались с какой-то подозрительной бандой… Способные ребята, мои любимые ученики. Восемнадцать-девятнадцать лет, дети рабочих, крестьян… Сейчас происходит что-то непоправимое, Моника! Кто возьмет на себя ответственность за все происходящее? Мы не хотели этого, поверьте мне – не хотели!
………………………………………………………………
Моника. Мы отправились вместе с ним на поиски его студентов. В одном из зданий в центре города мы нашли их. Это было нечто похожее на лагерь Махно, описанный Алексеем Толстым в «Хождении по мукам». На лестнице грязь, мусор, женщины сомнительной репутации. Мрачные, бледные мятежники, некоторые в стельку пьяные, спали прямо на каменном полу. Другие с важным видом занятых людей суетились, что-то кричали. Из окна угловой комнаты несколько студентов стреляли по кому-то или, может быть, просто в воздух. Вдруг пальба прекратилась, с улицы послышались победные возгласы. Позднее я узнала, что на помощь мятежникам прибыли танки и артиллерия. В окнах осажденного дома показались первые языки пламени. Все схватили оружие и побежали вниз. Тщетно пытался Бела преградить путь своим студентам.
………………………………………………………………
Бела. Ребята, останьтесь. Стойте!
Голос удаляется
………………………………………………………………
Моника. Мы бежали за ними изо всех сил и вдруг очутились на площади. Тяжелые дубовые ворота распахнулись. С национальным флагом в руках из ворот вышел Ласло.
…
Ласло (голос его доносящийся издали.) Люди, будапештцы! Прекратите эту безумную пальбу! Каждая выпущенная пуля уносит чью-то жизнь или причиняет нам тяжелый материальный ущерб! Чего вы хотите? Ради чего и ради кого взялись вы за оружие? Я обращаюсь к честным патриотам, людям доброй воли, которые есть среди вас и которых обманули те, кто подло наживает капитал на всей этой самоубийственной затее…
Толпа зашумела, но после внезапного выстрела затихла, словно в ней оборвалась вдруг какая-то струна.
Студент. Господин профессор, мы не хотели этого!..
………………………………………………………………
Моника (со слезами в голосе.)
Во время ее рассказа шум толпы несколько раз повторяется, как эхо.
Рассказывать, я думаю, не стоит. Ранение не было смертельным, но он упал. Я не видела Ласло в окружившей его толпе… Только уже потом… Какая-то женщина с растрепанными волосами и окровавленным штыком в руках… (Плачет. Пауза.) В глазах у меня потемнело. Не помню, куда я шла. Когда я очнулась, то увидела, что рядом со мною идет Бела, за ним несколько его студентов. Все молчали. Мы вышли на Бульварное кольцо. Вечерело. На улицах было мало народу, перестрелка затихала.
Шум отдаленного боя. Подъезжает грузовик.
Дешке. Бела, ты ли это? Моника? Целую ручку! Ребята, подождите минутку. Разрешите представить – это двое моих друзей, офицеры из «Комитета восстановления прав». Как я рад вас видеть! На тебя, Бела, я долго сердился: что стало со всеми вами, что сделали из вас красные? Но тем, что ты совершил в этот последний год, мог бы гордиться каждый венгр. И я горжусь, что ты одно время служил под моим началом. Когда тебе придется отвечать перед нашим судом, не бойся, я буду рядом с тобой и на твоей стороне!
Бела. Дешке, как ты-то попал сюда?
Дешке. Мы уже с первого дня восстания вместе с сотнями моих соратников стояли наготове, чтобы включиться в борьбу. Посмотри, какой у нас грузовичок. Полон оружия и боеприпасов. Подарок «Комитета восстановления прав».
Бела. Что за комитет? Кто вы такие?
Дешке (торопливо.) Некогда объяснять. Может быть, помнишь, как мы виделись с тобой в последний раз, пятнадцатого октября сорок четвертого? Тогда меня обманом заставили нарушить присягу регенту Хорти… Поэтому моя тогдашняя присяга Салаши недействительна, а поскольку его превосходительство Хорти жив, мы должны восстановить его права как главы венгерского государства.
Бела. Замолчи, Дешке! Сейчас на наших глазах толпа линчевала Ласло!
Дешке (в некотором замешательстве.) Ну что ж. На то, милый человек, и война. На войне нет места сентиментам. (Голос его удаляется.)
