Николай Погодин - Темп
Голоса. Ясно.
Груздев. Немецкая экспертиза, изучавшая наши условия, дает цифру сто.
Голоса. Сто?…
Груздев. И, наконец, мистер Картер настаивает на американском темпе, который означает сто двадцать. Вот, ребята, официальное заявление. Нет, нет… Должен сообщить вам, что только при американском темпе, только если дадим по каменным работам показатель сто двадцать, то с цехами до заморозков управимся. Не дадим — могила. Понятно? Ну, а теперь от себя скажу. Если вы спросите у меня, согласен ли я с Картером, я отвечу вам: да, согласен. Вас я знаю. Двадцать лет с такими, как вы, живу, слава богу. Решайте — восемьдесят, сто или сто двадцать?
Молчание. Медленно с помоста сходит Груздев.
Председатель. Слово имеет строитель Зотов.
Зотов. По-моему, не шестьдесят, не восемьдесят, не сто двадцать, а все сто пятьдесят. Понятно? (Пауза.) Сто пятьдесят. Самого вашего Картера вызываем на соревнование. Как где, а по второму участку дело решенное — показать работу советского строителя. Сто пятьдесят. На том и станем.
На помост выбегает Михалка.
Михалка. Товарищи!..
Артамон. За первогодками пошлем.
Михалка. Товарищи!..
Артамон. Первогодки ложки кунай за старшими.
Михалка. Товарищи, подержите его за губы!
Суматохинов. Михалка, гляди, от натуги лопнешь.
Михалка. Илья-пророк, не мешай темпу! Товарищи, я говорю окромя шуток, какая тут может быть оппозиция, если мы все в одной семье? Об чем заседание? Сто пятьдесят?.. Берусь враз… ну и… почем зря!..
Артамон. Эх ты… адиот!
Михалка. Товарищи! Меня товарищ Болдырев учил… наш брат тут обламывается. Илья-пророк первый делегат у нас, а в деревне год колдуном ходил. Я сам от себя выступаю и сам от себя голосую за все сто пятьдесят! Об чем волынка? Выходи по очереди наверх и пиши, кому права от народа даны. Товарищи! Эх, завод, машина… Кончай прению, товарищи!..
Зотов. Ну, говори, публицист! Мне не дал и сам заплутал.
Председатель (Михалке). Вы кончили, товарищ?
Михалка. Я… вроде кончил.
Артамон. Напрелся, аж из ноздрей пламя вдарило.
Председатель. Мы должны еще дать слово представителям инженерно-технического персонала.
Артамон. В нашем договоре про инженеров ничего не говорится. Не они нас вызвали, и не им учить нас.
Председатель. Товарищи, нас никто не собирается учить, но мы должны привлечь…
Артамон. Брось заводить! Ихнее дело работу давать, чтобы народ не стоял. А то у нас люди по полдня на досках лежат.
Суматохинов. Товарищ председатель, ты нас не мути. Нет, да ты дай мне выразить. Наше дело какое? А, скажи-ка, какое? Рабочее… вон как. Между кем спор? Опять же между рабочими. Зачем нам начальников приставлять?
Артамон. Пущай товарищи инженеры, техники какие между собой договор подпишут.
Краличкин. Товарищ председатель, одно слово! Товарищи, не то важно — выступит или не выступит сейчас представитель инженерно-технического персонала. Важно, чтобы инженерно-технический персонал без всяких речей примкнул к социалистическому соревнованию рабочих. Мы никого не отталкиваем, но и просить никого не станем. И я тут прямо скажу: всякого, кто будет сопротивляться нашему делу, мы всей пятитысячной массой заставим уважать пролетарский энтузиазм. А тому, кто с нами, — наш сердечный привет. Вот и все.
Голоса. Верно! В точку!
Лаптев. Ты, товарищ, здорово сказал… которые — во… которым — приветствие.
Кухарка. А мы, кухарки… я тоже… Кухарское дело — накормить. Уж я тоже скажу тут, как мы…
Артамон. Замолчи, утроба! Видишь, государственное дело решаем. Сядь. (Усадил.)
Председатель. Тогда я ставлю вопрос на голосование. Кто за прекращение прений? Большинство. Отлично. Теперь — кто за немедленное подписание договора? И, самое главное, за принятие темпа, предложенного вторым участком, в лице каменщика Зотова? Кто за темп сто пятьдесят?
Гончаров. Данило Данилович, вы за показатель сто пятьдесят? И серьезно?
Данило Данилович. Совершенно серьезно.
Гончаров. Вот так, смаху, без обсуждения?
Данило Данилович. А о чем тут нам еще балакать?
Гончаров. Да, нам следует молчать и поднимать руки.
Председатель. Кто против?
Данило Данилович. Берите отпуск, Гончаров, езжайте на море.
Гончаров. Не нужен? Я это начинаю понимать.
Председатель. Кто воздержался? Принято единогласно. Поэтому… (Секретарю.) Сайга, зачитай список.
Секретарь. Уполномоченных от строительных рабочих — товарищей Зотова, Дудыкина, Грищука, Говорова и Суматохинова прошу сюда, для подписания договора. От металлистов — товарищей Краличкина, Бутова, Тульского прошу сюда, для подписания договора.
На помост идут уполномоченные.
Калугин (Груздеву). Деловито у них выходит, если, конечно, так дальше пойдет. Цифру приняли… страшную.
Груздев. А металлисты? Симон Симонович, красота ребята! Сила!
Калугин. Уж вы своих металлистов… Узнаю душу цехового работника. Жестокие стервецы. Настоящее коммунистическое отродье.
Картер вынимает записную книжку и что-то вдумчиво чертит.
Данило Данилович (переводчице). Вот, мол, уважаемая, скажите: предлагаем перенести опыт в Америку. Скажите ему: не все, мол, вам нас учить.
Переводчица. Не offers to try out this experiment in America. It is not for ever that Americans will teach us. It is our turn to teach them now.
Картер. All this is qu'ite unusual and if it were not for the unnecessary political propaganda, I would join in the business part of it.
Переводчица. Мистер Картер говорит, что все это необычайно, и если бы данное собрание было лишено совершенно излишней политической пропаганды, то он принял бы участие в его деловой части.
Михалка. Суматохинов вышел! Суматохинов, свою фамилию первый ставь.
Голоса. Шапку сними, Говоров! В присутственном месте стоишь.
— Ох, браточки, и ноту же мы закатили. Америку вызвали! Сто пятьдесят!
Председатель. Металлисты подписывают договор первыми.
Артамон. На каком факте?
Председатель. Поскольку металлисты вызвали…
Краличкин. Неважно. Подписывай, ребята!
Суматохинов. Зотов, ну-ка, ты начинай.
3отов. Эх, где наша не пропадала!.. Зотов Анисим, сын Петров.
Михалка. Да какое нам дело, чей ты сын? Напишут там — сын, да отец, да как по прозвищу.
Зотов (Суматохинову). Прикладывайся.
Суматохинов становится на колени и на коленях приближается к столу.
Артамон. Да ты, никак, молиться задумал?
Суматохинов. А ежели я на ногах писать не умею.
Михалка. Не ногами пишут, а руками.
Суматохинов. Ну-ка-ся… Эх, перо-то какое… рука толста… (Выводит.) Су-ма-то-хи-нов Лаврентий…
Михалка. По прозвищу — красный нос.
Грищук. Эх ты, дурак мордастый! Чему насмехаешься в такой час? (Снял шапку, молча расписался.)
Секретарь. Дальше.
Дудыкин. Давай меня… Дудыкин… Больше ничего?
Секретарь. Ничего.
Говоров. Ну, пятый участок, на все полтораста пишусь. Не выдавайте, друзья-товарищи!
Голоса. Испужался!..
— Не выдадим!..
— А вы что думаете, шутка — нам подписаться?..
— Испужаешься…
Металлисты расписываются молча. Все уполномоченные остаются на помосте. Появляется Максимка.
Максимка. Товарищи, тишина! На левой башне, над Волгой, будет поднята красная лампочка. Слушайте, что это значит. Следите за левой башней. Как только там вспыхнет красная лампочка, это будет сигналом по строительству, что мы перегнали американский темп. Следите за левой башней, товарищи. Красный сигнал с башни будет нашей победой.
Лагутин (вскочив). От имени заводского партколлектива поздравляю вас, товарищи, с началом высокого революционного дела! Пролетарский договор подписан. И вот здесь, на этом участке социалистического строительства, горит пламя ленинских идей, здесь живет и действует ленинизм..
ЗАНАВЕСАКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
