Оскар Уайльд - Веер леди Уиндермир
Сесил Грэхем. Единственная хорошая женщина, какую ты встретил в жизни?
Лорд Дарлингтон. Да.
Сесил Грэхем (закуривая папиросу). Ну и везет же тебе! Я так встречал сотни хороших женщин. Мне в жизни только и попадаются, что хорошие женщины. Мир ими просто битком набит. Знакомство с ними — это своего рода начальное образование.
Лорд Дарлингтон. Эта женщина чиста и невинна. В ней есть все, что мы, мужчины, утратили.
Сесил Грэхем. Побойся бога, дорогой, на какого дьявола мужчине чистота и невинность? С толком подобранная бутоньерка и то нужнее.
Дамби. Значит, она вас не любит?
Лорд Дарлингтон. Нет, не любит.
Дамби. Ну, тогда поздравляю. В нашей жизни возможны только две трагедии. Одна — это когда не получаешь того, что хочешь, другая — когда получаешь. Вторая хуже, это поистине трагедия! Но вы говорите — она вас не любит? Это очень интересно. Сесил, сколько времени ты мог бы любить женщину, которая тебя не любит?
Сесил Грэхем. Которая не любит? Всю жизнь.
Дамби. Я тоже. Но как трудно такую встретить!
Лорд Дарлингтон. И хвастун же вы, Дамби!
Дамби. Я этим не хвастаюсь. Я об этом скорблю. Меня любили страстно, безумно. И очень жаль. Это невероятно мешало мне в жизни. Я бы не прочь иметь иногда немножко свободного времени.
Лорд Огастус (оборачиваясь). Чтобы кой-чему поучиться?
Дамби. Нет, чтобы забыть все, чему меня учили. Это гораздо важнее, Таппи.
Лорд Огастус беспокойно ерзает на стуле.
Лорд Дарлингтон. Ох, друзья, какие же вы циники!
Сесил Грэхем. Что есть циник? (Усаживается на спинку дивана.)
Лорд Дарлингтон. Это человек, который всему знает цену и ничего не ценит.
Сесил Грэхем. А сентиментальный романтик, дорогой мой Дарлингтон, это человек, который во всем усматривает какую-то дурацкую ценность и не знает, что почем на рынке.
Лорд Дарлингтон. Забавно тебя слушать, Сесил. Говоришь, точно у тебя богатейший опыт.
Сесил Грэхем. Так оно и есть. (Идет к камину.)
Лорд Дарлингтон. Молод ты для этого!
Сесил Грэхем. Годы здесь ни при чем. Опыт — это интуитивное понимание жизни. У меня оно есть. У Таппи его нет. Таппи называет опытом собственные ошибки. Вот и все.
Лорд Огастус, возмущенный, оборачивается.
Дамби. Все называют опытом собственные ошибки.
Сесил Грэхем (стоя спиной к камину). Не надо их совершать. (Замечает на диване веер леди Уиндермир.)
Дамби. Без них жизнь была бы не жизнь, а сплошная скука.
Сесил Грэхем. Ты, Дарлингтон, конечно, верен этой женщине, в которую влюблен, — этой хорошей женщине?
Лорд Дарлингтон. Сесил, когда любишь по-настоящему, все другие женщины ничего для тебя не значат. Любовь изменяет человека — я не тот, что был прежде.
Сесил Грэхем. Подумайте, как интересно! Таппи, мне надо с тобой поговорить.
Лорд Огастус не отзывается.
Дамби. С Таппи говорить бессмысленно. Все равно что с каменной стеной.
Сесил Грэхем. Но с каменной стеной говорить одно удовольствие — это единственный, кто мне не возражает. Таппи!
Лорд Огастус. Ну что такое? Что такое? (Встает и направляется к Сесилу Грэхему.)
Сесил Грэхем. Поди сюда. Ты мне нужен. (Вполголоса.) Дарлингтон тут читал мораль и распространялся насчет чистой любви и прочего тому подобного, а у самого в квартире прячется женщина.
Лорд Огастус. Что? Ей-богу?
Сесил Грэхем (вполголоса). Да. Вон ее веер. (Указывает.)
Лорд Огастус (со смешком). Ну и ну!
Лорд Уиндермир. Теперь, Лорд Дарлингтон, мне в самом деле пора. Очень жаль, что вы так скоро уезжаете. Когда вернетесь, милости просим к нам. Мы с женой всегда рады вас видеть.
Лорд Дарлингтон (в глубине, с лордом Уиндермиром). Скорее всего я пробуду в отлучке много лет. Всего хорошего!
Сесил Грэхем. Артур!
Лорд Уиндермир. Что?
Сесил Грэхем. На минуточку. Мне надо вам что-то сказать.
Лорд Уиндермир (надевая пальто). Не могу. Мне пора.
Сесил Грэхем. Вернитесь, не пожалеете. Вам будет страшно интересно.
Лорд Уиндермир (с улыбкой). Опять какие-нибудь проделки, Сесил.
Сесил Грэхем. Да нет же. Право, нет.
Лорд Огастус (идет к нему). Дорогой мой, не уходите. Мне много о чем надо с вами побеседовать. А Сесил хочет вам показать одну вещь.
Лорд Уиндермир (возвращаясь от двери). Ну, что там такое?
Сесил Грэхем. У Дарлингтона где-то здесь спрятана женщина. Вон ее веер. Забавно, а?
Пауза.
Лорд Уиндермир. Боже милостивый! (Хватает веер.)
Дамби встает.
Сесил Грэхем. Что случилось?
Лорд Уиндермир. Лорд Дарлингтон!
Лорд Дарлингтон (оборачивается). Да?
Лорд Уиндермир. Как очутился в вашей квартире веер моей жены? Руки прочь, Сесил! Отойдите от меня.
Лорд Дарлингтон. Веер вашей жены?
Лорд Уиндермир. Да. Вот он!
Лорд Дарлингтон (идет к нему). Не знаю.
Лорд Уиндермир. Не можете не знать. Я требую объяснения… (Сесилу Грэхему.) Да не держите меня, болван несчастный!
Лорд Дарлингтон (в сторону). Значит, она все-таки пришла!
Лорд Уиндермир. Говорите же, сэр! Почему веер моей жены здесь? Отвечайте! Какого черта, я обыщу вашу квартиру, и, если моя жена здесь, я… (Делает шаг к двери.)
Лорд Дарлингтон. Обыскать? Не имеете права. Я вам запрещаю.
Лорд Уиндермир. Негодяй! Я не уйду, пока не обыщу здесь каждый угол. Что там шевелится за занавеской? (Бросается к окну.)
Миссис Эрлин (входит из двери направо). Лорд Уиндермир!
Лорд Уиндермир. Миссис Эрлин!
Все в изумлении оборачиваются. Леди Уиндермир выскальзывает из-за гардины и, незамеченная, убегает в дверь налево.
Миссис Эрлин. Так глупо — сегодня, уходя от вас, я по ошибке захватила веер вашей жены вместо своего. Право же, мне очень неприятно. (Берет у него веер.)
Лорд Уиндермир смотрит на нее с глубоким презрением. Лорд Дарлингтон — со смешанным чувством удивления и гнева. Лорд Огастус отворачивается. Двое остальных переглядываются, улыбаясь.
ЗанавесДействие четвертое
Декорация первого действия.
Леди Уиндермир (лежит на диване). Как я ему скажу? Я не могу сказать, это выше моих сил. Если б знать, что случилось после того, как я вырвалась из этой ужасной комнаты. Может, она все ему открыла — зачем она пришла и как туда попал мой злополучный веер. Ах, если он знает — какими глазами мне смотреть на него? Он мне ни за что не простит. (Звонит.) Вот живешь, и кажется, что все так прочно, спокойно, что ты недоступна соблазну, греху, безумию. А потом — вдруг… Ох, как страшна жизнь! Не мы над ней властны, а она над нами.
Справа входит Розали.
Розали. Ваша милость звонили?
Леди Уиндермир. Да. Вы узнали, в котором часу лорд Уиндермир приехал домой?
Розали. Милорд приехал домой только в пять часов утра.
Леди Уиндермир. В пять часов? И сегодня он стучал ко мне?
Розали. Да, миледи, в половине десятого. Я ему сказала, что ваша милость еще спите.
Леди Уиндермир. А он что-нибудь сказал?
Розали. Что-то насчет вашего веера, миледи… Я не очень разобрала. А что, миледи, веер пропал? Я его никак не найду, и Паркер говорит, что нигде его не видел. Он искал во всех комнатах, и на террасе тоже.
Леди Уиндермир. Это не важно. Скажите Паркеру, пусть больше не ищет. Можете идти.
Розали уходит.
(Вставая.) Конечно, она все ему рассказала. Так легко себе это представить: женщина совершает благородный, самоотверженный поступок — сгоряча, не подумав… а потом видит, что это слишком дорого ей обойдется. С чего бы ей жертвовать собой ради меня?.. Как странно! Я хотела опозорить ее при всех, в своем доме. А она, в другом доме, выставляет себя на позор, чтобы спасти меня… Сколько в этом горькой иронии! Сколько горькой иронии в том, как мы рассуждаем о хороших женщинах и о дурных. Какой урок! И как жаль, что такие уроки мы получаем слишком поздно! Ведь даже если она будет молчать, я-то должна признаться. Ох, как стыдно, как стыдно! Рассказать — значит все пережить сызнова. Поступки — первая трагедия жизни, слова — вторая. И слова, пожалуй, еще хуже. Слова жалят… Ах! (Вздрагивает при виде входящего лорда Уиндермира.)
