Александр Астраханцев - Звезда полынь
Юрий. Знаешь, Вяч, надоели эти сопли про любовь к народу — не люблю я, Вяч, людей. Нет, случается, конечно, осенит — всех люблю! Но редко. А почему я должен любить какого-то сукиного сына, а? Вора, или насильника, чинушу-взяточника? Человек — это такая скотина, Вяч, которая прыгает на двух лапах и чего-то о себе воображает, а на самом деле родился только, чтобы хавать. Мясо хавать, деликатесы, искусства. Похавал, и на бочок, в зубах поковырять.
Вячеслав. Ну, а сам-то не из такой, что ли, породы?
Юрий. Такой, да не такой. Я люблю тех, в ком прометеев огонь горит! Но это уже не люди — это боги.
Вячеслав. Да-а, Деряба! Ну, ты и циник!
Юрий. Ну, циник.
Вячеслав. Честно говоря, когда я встречаю таких, я не подаю руки и в споре с ними у меня довод один: в рожу, — потому что другими доводами не проймешь.
Юрий. И ты, Брут… Ну, ударь! Довод слабый, но повод отличный.
Вячеслав (встает, сжимая кулаки, подходит к сидящему Юрию и останавливается перед ним, покачиваясь). Н-нет, не могу.
Юрий. Потому что характера нет.
Вячеслав. Я знаешь как дрался!
Юрий. Врешь ты. Потому что ты юродивый с душой ребенка и не хочешь взрослеть. А нынче не время юродивых — я предпочитаю злых: только они могут выстоять среди этого дерьма. И ты, ты защищаешь это дерьмо? Ты же только что говорил, как тебя гнобят!
Вячеслав. А пошел ты!
Юрий. Я-то пойду, а куда ты пойдешь? Они тебе покажут! Камни таскать будешь, торговать, делать им дешевку, но быть собой они тебе не дадут!
Вячеслав. И буду таскать! Но сам я дерьмом не буду! Пока! (Идет к двери).
Юрий (встает из-за стола). Вот и иди, таскай, а я спать пошел. Мне в Париж надо.
Вячеслав (держась за ручку двери). Катись в свой Париж, а я останусь в родном дерьме! Но я таких бью по морде, понял? (Уходит, хлопая дверью).
Юрий (берет бутылку, в которой осталось немного вина, трясет ею, смотрит на свет, выпивает остатки прямо из горлышка. Сокрушенно качает головой). Хм-м… А пишет — будь здоров! Умная голова дураку досталась. (Потягивается, смотрит на часы). Утро скоро. Пойти еще вздремнуть, что ли? (Покачиваясь, уходит).
ЗатемнениеСцена 12
Вячеслав выходит слева и не спеша идет по авансцене, благодушно беседуя сам с собою, выдавая явную свою нетрезвость.
Вячеслав. Ну, денек! (Глядит на часы). Двадцать часов — без перерыва на сон, обед и ужин. (Усмехается). Ну, Деряба!.. Катись, катись в свой Париж, а я останусь в родном дерьме — оно меня, знаешь, как-то греет.(Смеется).
Справа выходят на авансцену 2 милиционера, сталкиваются с идущим навстречу и беседующим с собою Вячеславом.
1 милиционер (грубо, всматриваясь в Вячеслава). А-а, это ты опять? А ну вали с дороги!
Вячеслав (добродушно). Зачем? Извините, ребята, но я иду себе, не мешаю. Вы здесь, чтобы меня, простого смертного, охранять, между прочим.
1 милиционер (озирается вокруг, затем — напарнику). Серега, делаем его? Надоел.
2 милиционер. Давай.
1 милиционер бьет Вячеслава кулаком в живот.
Вячеслав (сгибается, схватившись руками за живот). Ребята, вы чего?
2 милиционер (бьет Вячеслава по голове). Вот чего!
Вячеслав (падает на колени, пытается встать, хрипит). За что?
1 милиционер. Уважать нас надо! (Пинает Вячеслава в живот).
Вячеслав (падает, но снова пытается встать). За что, подонки?
2 милиционер (пинает его). А это тебе за «подонков»!
Вячеслав (снова пытается встать). Вы за это ответите!
1 милиционер. А-а, ты еще и угрожаешь? Серега, берем его!
2 милиционер. Ага.
1 милиционер снимает с пояса наручники, пытается надеть их на Вячеслава. Вячеслав сопротивляется. 2 милиционер помогает 1-му. Надев их, поднимают Вячеслава и волокут влево. Вячеслав сопротивляется.
1 милиционер. Смотри-ка, сопротивляется!
2 милиционер. Ага!
Продолжая избивать Вячеслава, милиционеры уводят его со сцены влево.
Конец первого действияДействие второе
Сцена 1
Освещена правая половина сцены. Дверь распахивается, входит взволнованная Валентина Васильевна; она в парадном костюме, с сумочкой в руке, но босиком. Следом, жуя на ходу, входит Павел Степанович, одетый по-домашнему: в тренировочных брюках, майке с короткими рукавами и шлепанцах. В одной руке у него раскрытый журнал, в другой — тапочки для Валентины Васильевны. Валентина Васильевна проходит к зеркалу, мельком оглядывает себя в нем и поправляет прическу.
Павел Степанович (подходит к Валентине Васильевне и бросает ей под ноги тапочки). Вот твои тапочки… Чего такая взволнованная? Что-то еще случилось?
Валентина Васильевна (надевая тапочки). Спасибо. (Взглядывает на Павла Степановича). Опять жуешь на ходу? Павлик, ну сколько можно говорить: ужин в холодильнике! Трудно разогреть? (Садится на диван, массирует себе лодыжки).
Павел Степанович. Ты же знаешь, не люблю один ужинать — хотел тебя подождать.
Валентина Васильевна. Лентяй!.. Господи, как устаешь за день на каблуках!
Павел Степанович (садится рядом на диван и утыкается в журнал). Я давно тебе говорю: пора переходить на мягкую обувь.
Валентина Васильевна. Хочешь записать меня в старухи? Не выйдет!.. И оставь в покое журнал — поговорим серьезно!
Павел Степанович. Мне завтра выступать, надо подготовиться.
Валентина Васильевна. Речь о судьбе сына, а тебе хоть бы хны!
Павел Степанович. Ну, хорошо, хорошо. (Откладывает журнал). Так что у тебя?
Валентина Васильевна. Я разговаривала с адвокатом. Он говорит: от суда не отвертеться. (В отчаянии всплескивает руками). Славке грозит два-три года! Они ведь там его сломают: он такой ранимый, взрывной, он не выдержит!
Павел Степанович. А свидетели-то, свидетели были? Славка ж говорит — не было?
Валентина Васильевна. Оба милиционера — они и свидетели. И эта женщина тоже… Кошмар, что она пишет! Чтобы наш Слава…
Павел Степанович. Ты хочешь, чтобы я занялся?
Валентина Васильевна. Ну, наверное…
Павел Степанович. Я ж никогда с этими чертовыми органами не связывался.
Валентина Васильевна. Ты боишься?
Павел Степанович (раздражаясь). Ничего я не боюсь — мне просто некогда!
Валентина Васильевна. Павлик, но ведь речь о судьбе сына! Они ж засудят его — такие все злые, мстительные! И откуда в них столько злобы?
Павел Степанович. А где он сам? Почему это его волнует меньше, чем нас?
Валентина Васильевна. Потому что молод, не понимает.
Павел Степанович. Когда ж научится? Я в его годы, знаешь!..
Валентина Васильевна. Ой, Павлик, хватит, не время сейчас про твои годы! Ты у нас молодец, но не все ж такие!
Павел Степанович (ворчливо-обиженно). Не хотите меня слушать, а когда петух клюнет, я — выручай, да?
Валентина Васильевна. Адвокат говорит: у сына вашего есть отклонения в психике… Может, говорит, попробовать к психиатру? Он возьмет у следователя решение на экспертизу. Только, если диагноз подтвердится, надо будет пройти курс лечения.
Павел Степанович. Не верю я нашим психиатрам.
Валентина Васильевна. Но не в тюрьме ж ему сидеть!
Павел Степанович. Не знаю, не знаю.
Валентина Васильевна. Почему ты такой: чуть что — самоустраняешься?
Павел Степанович. Ну, своди.
Валентина Васильевна. Наша Галина говорит: надо взятку давать.
Павел Степанович. Кому взятку?
Валентина Васильевна. Не знаю!.. Следователю, прокурору, судье.
