Теннесси Уильямс - Трамвай «Желание»
Стелла доливает, пена идет через край, часть лимонада проливается. Бланш громко вскрикивает.
СТЕЛЛА (испугана ее криком). Господи!
БЛАНШ. Прямо на парадную белую юбку!
СТЕЛЛА. О… Платком! На мой. Три хорошенько.
БЛАНШ (медленно приходит в себя). Да, да… Хорошенько… хорошенько.
СТЕЛЛА. Пятно?
БЛАНШ. Ничего не осталось. Ха-ха! Ну, не везет ли мне, а? (Села, пьет, держа стакан обеими руками, тихонько смеется.)
СТЕЛЛА. Что ты так закричала7
БЛАНШ. Сама не знаю. (Нервно.) Митч… да, он придет в семь. Не знаю, что у нас с ним выйдет. (Быстро, сбивчиво.) Он пока еще ничего не добился: поцелуй с пожеланием доброй ночи — вот и все, Стелла. Я хочу, чтобы он уважал меня. А мужчины знать не хотят того, что даром дается в руки. Но ведь и запала-то у мужчин тоже хватает ненадолго. Особенно если женщине за тридцать. Они считают, что женщина за тридцать, вульгарно выражаясь, — «отпрыгалась». Ну, а я еще не «отпрыгалась». Конечно, он не знает… — не стану же я сама объявлять! …сколько мне на самом деле.
СТЕЛЛА. Что он тебе так дался, твой возраст?
БЛАНШ. Потому что по моему женскому тщеславию били так беспощадно. Так пусть он думает, что я — сама чистота и неопытность, понимаешь? (Смеется.) Я хочу обмануть его настолько, чтобы заставить его добиваться меня…
СТЕЛЛА. А он-то тебе нужен, Бланш?
БЛАНШ. Мне нужен покой! Вздохнуть свободно — вот что мне нужно! Да, Митч мне нужен… Дозарезу. Представляешь себе? Если выгорит! Я смогу уйти от вас, не быть больше никому в тягость…
СТЭНЛИ (выходит из-за угла, за пояс заткнута бутылка. Кричит). Эй, Стив! Юнис! Эй, Стелла!
Радостные вопли сверху. За углом вступает труба и ударные.
СТЕЛЛА (целуя сестру, с чувством). Сбудется!
БЛАНШ (недоверчиво). Ты думаешь?
СТЕЛЛА. Сбудется. (На кухне, уходя и оглядываясь на Бланш.) Сбудется, родная, сбудется. Только не пей больше. (Голос ее затихает, она уже на крыльце, с мужем.)
Бланш, со стаканом в руке, устало опустилась на стул. ЮНИС сбегает вниз по лестнице, что-то крича и смеясь. СТИВ с козлиным блеяньем скачет следом, догоняя ее на углу. СТЕНЛИ и СТЕЛЛА, рука об руку, смеясь, идут за ними. Сумерки сгущаются. Тихая, с надрывом, музыка из «Четырех двоек».
БЛАНШ, О господи, господи… господи, боже ты мой,.. (Глаза закрыты, рука роняет пальмовый лист. Ударила рукой по подлокотнику кресла и встает. Взяла ручное зеркало.)
Над домом поблескивает молния.
НЕГРИТЯНКА, пьяно покачиваясь и возбужденно хихикая, выбирается из-за угла: явно только что из «Четырех двоек». А с противоположной стороны навстречу ей — МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Негритянка щелкает пальцами у него перед самым носом.
НЕГРИТЯНКА. Эй! Красавчик! (Заплетающимся языком несет какую-то околесицу.)
Молодой человек решительно качнул головой и взбегает по лестнице. Звонит. Бланш отложила зеркало. НЕГРИТЯНКА побрела дальше.
БЛАНШ. Да-да!
Молодой человек показывается за портьерой.
Да-да, пожалуйста. Чем могу быть полезна?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я собираю подписку. От «Вечерней звезды».
БЛАНШ. Не знала, что на звезды существует подписка.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Это газета.
БЛАНШ. Да, понятно. Я пошутила. Впрочем, довольно неудачно. Хотите выпить?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, мэм. Нет, благодарю вас. Я на работе.
БЛАНШ. Ну-ну… Так как же нам быть?.. Нет у меня ни гроша. Да я здесь и не хозяйка. Бедная родственница — слышали про таких, конечно?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Хорошо. Забегу в другой раз. (Хочет уйти.)
БЛАНШ (подошла ближе). Постойте!
Он в недоумении задерживается.
(Заправила сигарету в длинный мундштук.) Не дадите прикурить? (Направляется к нему. Сходятся в дверях между двумя комнатами.)
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Конечно. (Достает зажигалку.) Иной раз пошаливает.
БЛАНШ. С капризами? (Вспыхнул огонек.) А! Спасибо.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, это вам спасибо. (Снова готов уйти.)
БЛАНШ. Постойте!
Он снова задерживается, уже совершенно сбитый с толку.
Который час?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Четверть седьмого.
БЛАНШ. Как, уже?.. Нравятся вам эти бесконечные дождливые дни в Нью-Орлеане? Когда час, собственно, уже и не час, а осколок вечности — свалится в руки, и не знаешь, что с ним делать…
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, мэм.
В наступившем молчании заговорило «синее пианино». И уже не умолкнет до конца этой сцены, как и в начале следующей. Молодой человек откашливается и нерешительно смотрит на дверь.
БЛАНШ. Не попали под ливень?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, мэм. Я зашел в помещение.
БЛАНШ. В аптеку? И выпили содовой?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У-гу…
БЛАНШ. С шоколадом?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, мэм. С шерри.
БЛАНШ (со смехом). Ах вот оно что — шерри!
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Шерри с содовой.
БЛАНШ. Просто слюнки текут.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Так я, пожалуй, пошел…
БЛАНШ (удерживая его). Постойте, юноша! Как же вы еще молоды! Как вы молоды! Вам не говорили, что вы похожи на принца из «Тысячи и одной ночи»?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, мэм. (Смущенно смеется и стоит вконец оробев.)
БЛАНШ (ласково). Да, похожи, милый ягненок. Идите сюда! Подойдите же, раз зовут. Я хочу поцеловать вас — всего разок… крепко-крепко, прямо в губы. (Не дожидаясь согласия, быстро подходит к нему и прижимает губы к его губам.) А теперь — удирай. Ну, поскорей! Не мешало бы прибрать тебя к рукам, но приходится быть добродетельной, так что оставим детей в покое.
Он уставился на нее во все глаза. Открыла перед ним дверь и, когда тот, совершенно ошалевший, спускается по лестнице, посылает ему воздушный поцелуй. Задумчиво стоит у двери, пока он не исчезает из виду. Из-за угла показался МИТЧ с букетом роз.
БЛАНШ (весело). Смотрите ка, кто препожаловал… Мой Кавалер роз! Сначала поклонитесь мне… а теперь преподнесите розы.
Он послушно делает все, как сказано.
(Приседает в глубоком реверансе.) Ах-х!.. Мер-сиии! (Кокетливо подносит розы к губам и поднимает на него взгляд.)
Митч весь так и просиял, смотрит на нее в полном самозабвении.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Уже за полночь, около двух… Улица, освещенная стена дома. Появляются БЛАНШ и МИТЧ. Голос и все движения Бланш выдают ту крайнюю степень изнеможения, которую могут понять одни только неврастеники. Митч полон сил, но подавлен. Судя по тому, что в руках у Митча гипсовая статуэтка Мэй Уэст, которую он держит вверх ногами, — обычный приз в тирах и на карнавальных лотереях, — они сейчас с ночного гулянья, скорее всего в приозерном Луна-парке на Поншартрен Лейк.
БЛАНШ (обессиленная, останавливается у крыльца). Ну, вот…
Митч неловко смеется.
Ну, вот…
МИТЧ. Пожалуй, уже поздно — устали.
БЛАНШ. Даже продавца горячих тамалей [2] не видно, а уж он-то торчит здесь день и ночь.
Митч опять неловко смеется.
Как вы доберетесь домой?
МИТЧ. До Бурбонов пешком, а там возьму такси.
БЛАНШ (с невеселым смешком). А этот трамвай — по-здешнему «Желание» — не довезет?
МИТЧ (печально). Боюсь, вам было порядком скучно, Бланш.
БЛАНШ. Вот, испортила вам вечер…
МИТЧ. Нет, что вы. Но я все время чувствовал: ничего у меня не получается — не весело вам со мной, не интересно.
БЛАНШ. Просто я оказалась не на высоте. Вот и все. Уж я ли не старалась быть веселой, и никогда еще, кажется, это не получалось у меня так плачевно. Я заслужила высший балл за прилежание. Ведь старалась-то я на совесть.
МИТЧ. Зачем же, если вам не весело, Бланш?
БЛАНШ. Так надо — закон природы.
МИТЧ. Какой закон?
БЛАНШ. Тот самый, который гласит, что леди должна развлекать джентльмена или выйти из игры. Посмотрите-ка у меня в сумочке ключ от двери. Когда так устанешь, пальцы совсем не слушаются.
МИТЧ (ищет). Этот?
БЛАНШ. Нет, милый, это от моего кофра, который скоро придется упаковывать.
МИТЧ. Вы хотите сказать, что скоро уедете?
БЛАНШ. Загостилась. Пора.
МИТЧ. Этот?
Музыка затихает.
БЛАНШ. А, эврика!.. Милый, так вы открывайте дверь, а я пока погляжу напоследок на небо. (Облокачивается о перила.)
Он отпер дверь и стоит, не зная, что делать.
Я ищу Плеяд, Семь Сестер, но эти девицы не появились сегодня. А, нет, нет, вот они! Бог их благослови! — идут себе всей компанией домой, после партии в бридж… Дверь открыта! Какой умница. Вы, кажется, уже собрались домой…
МИТЧ (неловко топчется на месте и откашливается). Можно поцеловать вас… на сон грядущий?
БЛАНШ. Почему вы каждый раз спрашиваете?
МИТЧ. Я же не знаю, хотите вы или нет.
БЛАНШ. Что ж вы так неуверены в себе?
МИТЧ. Когда мы гуляли у озера и я поцеловал Вас, вы…
БЛАНШ. Милый, да не в поцелуе дело. Поцеловали — ну и прекрасно, Тут другое: фамильярность — вот чего не хотелось поощрять. А поцелуй — не жалко ни капельки. Мне даже польстило немножко, что вы так добиваетесь меня. Но, милый, вы же не хуже меня знаете: одинокой женщине, когда у нее никого на всем белом свете, нельзя давать воли чувствам — пропадет…
