Николай Эрдман - Мандат
Надежда Петровна(читает). «Дано сие Павлу Сергеевичу Гулячкину в том, что он действительно проживает в Кирочном тупике, дом № 13, кв. 6, что подписью и печатью удостоверяется».
Павел Сергеевич. Читайте, мамаша, дальше.
Надежда Петровна. «Председатель домового комитета Павел Сергеевич Гулячкин».
Павел Сергеевич. Копия сего послана товарищу Сталину.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в квартире Сметанича.
Явление первое
Автоном Сигизмундович и его слуга Агафангел, Олимп Валерианович, его младший сын Анатолий.
Валериан Олимпович и извозчик вносят сундук.
Валериан Олимпович. Осторожнее, осторожнее. Опускайте его, опускайте. Так, благодарю вас.
Извозчик уходит.
Валериан Олимпович. Папа, простите меня, но я спас Россию.
Олимп Валерианович. Как – спас Россию?
Автоном Сигизмундович. Это еще что за новости?
Валериан Олимпович. Государственная тайна.
Автоном Сигизмундович. Государственная? В чем же она заключается?
Валериан Олимпович. В сундуке, дядюшка.
Автоном Сигизмундович. В сундуке? Что же в нем такое?
Валериан Олимпович. В этом простом сундуке помещается все, что от России в России осталось.
Автоном Сигизмундович. Что же от нее, Валериан, осталось? Вчера оставались «Русские ведомости», а сегодня всего одна дырка осталась.
Анатолий. Так и есть дырка.
Автоном Сигизмундович. Где дырка?
Анатолий. Я не знаю, только из него течет.
Валериан Олимпович. Течет? И в самом деле течет.
Автоном Сигизмундович. Ну, значит, там или животное какое-нибудь, или человек.
Валериан Олимпович. Дядюшка, какое же это животное или человек от России остались?
Автоном Сигизмундович. Какое животное или человек? Вот я, например…
Валериан Олимпович. А еще?
Автоном Сигизмундович. А еще? А вдруг там действительно какой-нибудь человек. Простите, вы человек?
Настя(из сундука). Нет, я женщина.
Все. Женщина?!
Валериан Олимпович. Дядюшка, какая же это женщина могла остаться от России?
Все. Женщина!
Автоном Сигизмундович. Рассказывал как-то знакомый полковник, что будто бы встретил в Крыму на пляже одну из великих княжон.
Валериан Олимпович. Какую же, дядюшка?
Автоном Сигизмундович. Анастасию, Валериан, Николаевну. Только мне что-то не верится. Полковник от роду был близорук, однажды сам себя принял за генерала.
Валериан Олимпович. Все-таки, дядюшка, надо узнать. Послушайте, не сочтите меня назойливым: как вас зовут?
Настя. Настя.
Валериан Олимпович. Как?
Настя. Анастасия.
Все. Она! Она! Она!
Автоном Сигизмундович. Боже мой, она! Господа, что же мы будем делать?
Валериан Олимпович. Может быть, это другая. Я сейчас ей задам вопрос.
Автоном Сигизмундович. Задам! А если это она, как же можно великой княжне задавать, этого даже по уставу не полагается.
Валериан Олимпович. Я задам ей такой вопрос, как будто бы я ничего не знаю. Сударыня, совсем между прочим, как ваше отчество?
Настя. Николаевна!
Автоном Сигизмундович. Агафангел!
Агафангел. Здесь, ваше превосходительство!
Автоном Сигизмундович. Держи меня!
Олимп Валерианович. Господа, необходимо устроить встречу.
Валериан Олимпович убегает.
Явление второе
Те же, возвращается Валериан Олимпович с французской булкой и солью.
Автоном Сигизмундович. Это ты для чего?
Валериан Олимпович. Это, дядюшка, хлеб с солью для встречи. Господа, какая минута. Подумать только, что сейчас перед нами предстанет вся наша будущность.
Анатолий. Дядюшка, открывайте скорей, а то она вся вытечет.
Автоном Сигизмундович. Готовы ли вы, господа?
Все. Готовы.
Автоном Сигизмундович. Агафангел, встань шпалерой! Смирно! (Открывает.)
Валериан Олимпович. Дядюшка, вы знаете, что вы открываете?
Автоном Сигизмундович. Ну?
Валериан Олимпович. Новую страницу истории.
Все. Открываем!
Настя(вылезает). Где же это я?
Автоном Сигизмундович. У верноподданных слуг вашего высочества, ваше высочество.
Настя. Вы, господа, ошибаетесь.
Автоном Сигизмундович. Готов присягнуть, ваше высочество.
Настя. Ах, что вы!
Олимп Валерианович. Поверьте, ваше высочество, если бы мы знали, ваше высочество, что вы находились все время в Москве…
Настя. Ах, даже как раз напротив, я только недавно приехала.
Олимп Валерианович. Одни, ваше высочество?
Настя. Вы, сударь, все время изволите ошибаться.
Олимп Валерианович. Простите, ваше высочество. С кем же?
Настя. Вот чудак – с дядей.
Автоном Сигизмундович. Как! Значит, великий князь Михаил Александрович тоже изволили прибыть в Москву. Ура!
Все. Ура!!!
Настя. Ой!
Олимп Валерианович. Ваше высочество, что с вами?
Настя. Мне кажется, я вся отсырела.
Олимп Валерианович. Необходимо сейчас же ее раздеть, иначе она простудится.
Валериан Олимпович. Папа, позвольте мне.
Автоном Сигизмундович. Как тебе не стыдно. Валериан, говорить о таких вещах. Ты, Валериан, не маленький.
Анатолий. В таком случае позвольте мне, дядя, я маленький.
Автоном Сигизмундович. Анатолий, оставь свои неприличия. Этим займусь я. Не забудьте – здесь дело идет о спасении России.
Валериан Олимпович. Но, позвольте, Россию спасал я, отчего же раздевать ее будут другие.
Олимп Валерианович. Господа, отнесемте ее высочество в постель.
Все, кроме Олимпа Вапериановича, поднимают Настю.
Подумать только, что раньше таких людей вся Россия переносила, а теперь только пять человек переносят.
Уносят.
Явление третье
Автоном Сигизмундович, Олимп Валерианович, Валериан Олимпович.
Автоном Сигизмундович. Тсс! Ее высочество спит.
Олимп Валерианович. Господа, пока ее высочество спит, давайте все вместе выясним, что мы намерены делать дальше.
Валериан Олимпович. Папа, по-моему, нам нужно ходить на цыпочках.
Олимп Валерианович. А по-моему, ты должен сегодня же жениться на Варваре Сергеевне. Теперь нам каждую минуту может понадобиться собственный коммунист.
Явление четвертое
Иван Иванович, потом Настя.
Иван Иванович. Как жаль, что я не кончил никакого университета. В разговоре с таким человеком, как Олимп Валерианович, это очень пригодилось бы. Кто-то идет.
Входит Настя, закутанная в простыню.
Ах, какой пейзаж!
Настя. Куда же девалось платье?
Иван Иванович. В одной простыне, как нимфа. Что же мне, собственно,делать?
Настя. Ах, не смотрите!
Иван Иванович. Сударыня, не считайте меня за нахала, что вы не одеты.
Настя. Скажите пожалуйста, я думала, что это мужчина какой-нибудь, а это, Иван Иванович, вы?!
Иван Иванович. Анастасия Николаевна! Как вы сюда попали?
Настя. Между прочим, я даже не знаю, где я.
Иван Иванович. Как же вы, Анастасия Николаевна, не знаете, где вы, когда вы здесь, как свой человек, голая ходите?
Настя. А чем же я, Иван Иванович, виновата, когда мое платье как в воду кануло.
Иван Иванович. Как в воду кануло?
Настя. Вы, конечно, мне можете не поверить, но я утопленница.
Иван Иванович. Утопленница? Где вы утонули?
Настя. На стуле.
Иван Иванович. Если вы меня, Анастасия Николаевна, за дурака считаете, то вы меня этим удивить не можете.
Настя. Я, можно сказать, Иван Иваныч, в бедственном положении, а вы мне подобную недоверчивость выражаете.
Иван Иванович. Простите меня, Анастасия Николаевна, но каким манером вы сюда попали?
Настя. В сундуке.
Иван Иванович. Ничего не понимаю. Вы мне лучше, Анастасия Николаевна, расскажите все по порядку.
Настя. Вот вам, Иван Иванович, по самому по порядку. Сначала меня нарядили в очень роскошное платье, потом меня намочили, потом посадили в сундук и притащили сюда.
Иван Иванович. Ничего не понимаю. Ну а здесь что же с вами, скажите, сделали?
