Евгений Подгаевский - Муха, или Шведский брак по-русски
— Полнейшее молчание. Во время подготовки к мероприятию с дамами эту тему не обсуждать.
Попеременное чтение продолжалось:
— Ночь должна быть безлунной.
— На улице не должны гореть фонари.
— В домах не должно быть света.
— Вначале приятный совместный вечер, при свечах, в красивых апартаментах (можно в предбаннике), за изысканным столом. Кавалеры должны быть в смокингах, с бабочками.
— Дальнейшее продолжение действия — исключительно раздельное, на сеновале в амбаре у тётки Нюрки. Для Васи лестница с запада, для Пети лестница с востока.
Закончив чтение, друзья прерывисто вздохнули, вытерли пот со лбов.
— Ну, амбар-то у неё длинный, — удовлетворённо произнёс Василий. — Как она со своими коровами управляется?
— Племянница приходит, помогает, — хрипло сказал Петька и сглотнул слюну. — И зачем им такая темень нужна? Когда полумрак, как-то интереснее, — кивнул он на листки. — И почему мы, всё-таки, должны молчать, делать вид, что ничего не происходит? А если что уточнить возникнет?
— Ни в коем случае! — замахал руками Василий. — Спугнуть захотел? Хух, прямо потом прошибло!.. Деревня ты, Пётр Иванович! Село! Женскую психологию учитывать надо. Во-первых, женщина любит ушами…
— Ну, это я без городских знаю.
— Во-вторых, стеснительно им обеим, дурень. Стесняются они. Первый раз на такое дело идут. Это мы, мужики — скажи нам — на центральной площади ровно в полдень чтоб… как штык! Ну так и будет вам штык!
Оба коротко хохотнули. Но Петька больше из солидарности, как-то нервно. Он всё равно сомневался:
— Женщины-то женщины, да вот я как-то от своей Валентины и не ожидал, что она так легко согласится. Не знаю, ожидал ли ты от Любы.
— Ну, я свою Любу к этому давно подводил. А насчёт Вали — так она ж тоже человек. Как мы с тобой. Разве у женщины не может быть тайных желаний?
Но по лицу Петра Василий понял, что тот как бы не до конца соглашался.
— Вот смотри, — стал пояснять Василий и провёл рукой по округе. — Видишь, посёлок, сколько крыш в зелени торчит! Сотен пять-шесть?
— Побольше, — сказал Пётр.
— Так вот. Раньше, в партийные времена, нам сказали бы: «Сколько крыш! И под каждую хлеба дай!»
— А сейчас? — не понял Петька.
— А сейчас, Петя, хлеба, слава богу, хватает. Сейчас другой клич актуален: «Сколько крыш! И под каждую секс обеспечь!»
— Сами не управляются? — сыронизировал Петька.
— Вот темень! Разнообразие имеется ввиду. Настоящий, пикантный секс — это разнообразие. А там, под этими крышами что? Ску-ко-та. Вот, например, борщ. Вкусно. Но если каждый день — борщ да борщ, борщ да борщ…
— Я борщ люблю, — сказал Петька. — То с чесночком, то с перчиком, то со сметанкой.
— Балда! Дремучий ты, нецивилизованный. Какой же тебе ещё пример привести?! Вот, смотри. В посёлке половина мужиков пьёт. Так?
— Побольше, — сказал Пётр.
— Ага! А давайте зададим вопрос: что, по большому счёту, лучше и полезней для государства, для общества и для здоровья — беспробудная пьянка или цивилизованный секс? Цивилизованный, подчёркиваю, без обмана и измен. Об этом кто-нибудь задумывался? Исследования проводились? А? Или пусть всё продолжается, как при царе Горохе, — и пьянки, и гулянки? Какая после этого производительность труда? Почему пьянка — это, так сказать, нормально, а цивилизованный секс — ой-ёй-ёй, да как же можно! Перекосы у нас жуткие, дикие, логически необъяснимые! Умом не понять.
Петька молчал, осмысливая. Наконец, произнёс:
— Так это вот про что ты тогда речь толкал, на своём дне рождения! А я тогда половину не понял… Нет, пьянствовать лично я не хочу… Где ж мы смокинги-то с бабочками возьмём? В нашем клубе нету.
Василий облегчённо вздохнул:
— Да проще простого. Я на твоей машине в город смотаюсь к знакомой актрисе драмтеатра. Она поможет. Заодно харчей нашим студентам подброшу… А вот с уличными фонарями не знаю, как решить. Побить лампочки что ли?
— Зачем же так нецивилизованно? Зачем такие перекосы? — ехидно сказал Пётр. — На подстанции Тимка Куроедов дежурит…
— Это который на площади обмотанный липучками для мух красовался?
— Он самый. За хороший магарыч нашу улицу обесточит только так.
— Хорошо, — обрадовался Василий. — На пару часиков. А потом пусть включает, решающей роли уже не сыграет.
— А Луна? — продолжил Петька.
Оба друга разом посмотрели в голубое небо, но Луны не увидали.
— Вот с Луной разбираться надо, — ответил Василий. Но это был ответ уверенного человека.
Тётка Нюрка дёргала в огороде бурак под дребезжащий транзисторный приёмник, когда в калитку затарабанили.
Вышла. Вася и Петя приветливо улыбались. Вежливо поздоровались.
— Тётя Нюра, — начал Петька, — у Вас в горнице на стенке отрывной календарь висит. Так?
— Висит. И что?
— Нам посмотреть бы кое-что надо, — сказал Вася.
— А-а… А что посмотреть?
«Ишь, любопытная!»
— Да на рыбалку собираемся, — объяснил Василий. — Клюёт-не клюёт — это от того, какая Луна, зависит. А в календарях про её фазы пишут.
— А-а, — поняла тётка Нюрка. — Ну проходите, почитаете. Я-то на эти фазы никогда и не глядела.
На верандочке сняли обувь, в носках прошли в опрятную горницу. Тётка Нюрка сняла календарь с простенка между окнами, подала:
— Читать только здесь, с собой не дам.
— Ага-ага, — закивали друзья. Устроились за столом и углубились в изучение. Под столом на Васиных ступнях носки целые, а на Петиных — один палец вылез в дырку.
Тётка Нюрка уселась на диван и направила пульт на телевизор. Шла какая-то мелодрама.
— Я этих современных киноартистов не признаю, — вздохнула тётка Нюрка. — Не то, что раньше — Олег Стриженов, Анастасия Вертинская, Владимир Коренев, Леонид Харитонов, Изольда Извицкая… Какие лица были! Я их фотографии собирала.
— А сейчас не такие? — спросил Вася, не отрываясь от календаря.
— Эти-то? Да как с Марса к нам поналетели! Ни в какое сравнение! Ушла красота. Вон, полюбуйтесь на неё, бульдозером перееханную.
На экране фигурировала главная героиня — какая-то визгливая девица с деформированной физиономией.
— Да, марсианам не позавидуешь, — резюмировал Вася.
— А я в детстве книжку про Аэлиту читал. Неужели и она такая страшная была? — пошутил Петя. — Фу, не хотелось бы разочаровываться. Аэлита, тёть Нюр, — это такая марсианская девушка.
— Вы меня за совсем уж безграмотную дурочку не держите. Я тоже эту книжку читала. И скажу вам, что сегодня таких мужиков, как те двое в том романе — чтоб на Марс полететь и революцию там устроить — таких мужиков сейчас не найдётся. Измельчали.
Вася с Петей переглянулись. Вася крякнул и выдал:
— А вот если мы с Петром у нас в Шведино свою, другую революцию устроим?
— Это какую же?
— Ну, сексуа… — Вася осёкся от Петиного толчка локтем в бок. — В общем, в семейно-дружеских отношениях современного общества.
Тётка Нюрка хитровато улыбнулась:
— Не надорвитесь, ребятушки.
А когда Вася с Петей вышли, прямо-таки от души рассмеялась. И чего ей так смешно-то стало?
Тётка Нюрка, углядев через окно, что дружки ушли, выскочила во двор и бегом к соседскому забору:
— Маша, выйди-ка!
Мария Семёновна, Петина тёща, не заставила себя долго ждать.
— Фазы Луны изучают, — доверительно сообщила ей тётка Нюрка.
Через несколько минут эту фразу Мария Семёновна многозначительно повторила для Вали, которая только что вернулась с сумками из магазина:
— Фазы Луны изучают.
Сумки остались стоять на месте. Через минуту запыхавшаяся Валя была уже у Любы с тем же известием:
— Фазы луны изучают!
И обе подруги зашлись в заливистом смехе.
Предбанник — место для будущего совместного вечера-прелюдии — было не узнать. Просторный, добротно и красиво отделанный руками Петра и Василия, он заставил тётку Нюрку широко открыть рот от изумления. А привела её сюда Мария Семёновна — на минутку, похвастаться. Пока Васи и Петра не было.
— Ц-ц-ц! — восхищённо цокала языком тётка Нюрка и качала головой. — Неужто всё сами, своими руками?
— А то чьими же!
— Ой, красота!.. А полы-то как блестят!.. Но пока пусто здесь…
— Да сейчас вот мебель привезут. С минуты на минуту. А потом ещё жалюзи повесят, вазы с цветами расставят и подсвечники зажгут. Всё сами, никого не допускают. А какую скатерть изумительную купили!
— Вот это да!.. Была бы я из учёных, то написала бы… эту… как её?
— Чего?
— Диссертацию, вот чего! Про то, как надо по-научному мужиков на труд поднимать… Горы свернут! Если морковку перед носом повесить.
— Не говори. Ох, стервецы! Ну, пойдём, пока они нас здесь не застукали.
Едва тёща с соседкой удалились из предбанника, как подъехал автомобиль-фургон с крупной надписью «Мебель». Пётр и Василий стали стаскивать и заносить в предбанник элегантный «уголок» с кожаной обивкой и красивый стол. Потом бегали туда-сюда между предбанником и своими домами, заносили подсвечники, вазы и другие декоративные штуковины.
