Джон Арден - Тихая пристань
Обзор книги Джон Арден - Тихая пристань
Джон Арден
Тихая пристань
Стихи в переводе С. Болотина и Т. Сикорской
Действующие лица
Доктор Эхинокук.
Миссис Летузель.
Миссис Гнилль.
Мистер Эльфик.
Мистер Горлопэн.
Мистер Киснет.
Браун, Джонс – медсестры.
Робинсон, Смит – санитары.
Сэр Фредерик Ловчили.
Мэр.
Супруга мэра.
Дама из министерства здравоохранения.
Действие первое
Сцена первая
Доктор Эхинокук появляется на верхней площадке сцены и обращается к зрителям.
Доктор (откашлявшись). Добрый вечер, леди и джентльмены. Прежде всего разрешите мне выразить радость по поводу того, что я вижу вас здесь, и приветствовать вас всех в нашей «Тихой пристани». Мы еще пока, как вы знаете, скромное заведение, и министерство здравоохранения, увы, не балует нас субсидиями, но не зря же говорят: лиха беда начало. Мне хотелось бы познакомить вас с нашими престарелыми подопечными. Понимаете, на закате жизни… впрочем, об этом позже, а пока только скажу, что наша клиника, предназначенная для облегчения участи престарелых граждан, расположена в приятной сельской местности. У нас тут целое хозяйство: яйца, масло и тому подобное – все свое, домашнее. До Лондона рукой подать, и что совсем прекрасно – у нас новейшее оборудование как для лечебных нужд, так и – что, с моей точки зрения, гораздо важней – для целей исследовательских. Я – главный врач, моя фамилия Эхинокук. Здесь я уже пять лет и… ага, сестра Браун и сестра Джонс идут к больным. Ведите их сюда, мы готовы.
Входят медсестры и раздвигают занавес на нижней площадке сцены, открывая увлеченных пирушкой стариков.
Мы зовем их больными, но это – так, ничего страшного, они просто стары: жизнь, знаете, течет, силы вянут, закон природы, классическая картина, если посмотреть научно, а в таком заведении, как наше, каждый шаг нужно делать с научным подходом. Это как закон. Сегодня, скажу прямо, особенно удачный случай познакомиться с нашей почтенной пятеркой. Видите ли, у той вон старой дамы, которая в центре, день рождения, ей исполнилось девяносто лет, и у них, как полагается, небольшое торжество. Сестра, а где же пирог?
Медсестра Браун выходит.
Ну вот. Сейчас наша именинница нарежет пирог, и все будут ее поздравлять. Она у нас самая старая, ее зовут миссис Гнилль, она уже двадцать лет вдова.
Входит медсестра Браун с пирогом, ставит его перед миссис Гнилль и вкладывает ей в руку нож.
Так, пирог, нож – все на месте. Сейчас миссис Гнилль сама нарежет пирог. Пожалуйста – режет!
Миссис Гнилль разрезает пирог, медсестры и старики хлопают в ладоши.
Ну, а теперь они ее поздравят – все, как у людей.
Старики (поют).
С днем рожденья,
с днем рожденья,
с днем рожденья,
миссис Гнилль!
Медсестра Браун нарезает пирог кусками и раздает старикам.
Доктор. Пирушка в разгаре. Пока у них там дым коромыслом, я, пожалуй, коротенько сообщу вам имя, возраст и историю болезни каждого. (Берет записи.) С миссис Гнилль и начнем. В двух словах: общее состояние, для ее возраста, весьма обнадеживающее. Отмечается некоторое нарушение в работе конденсаторов, колосники для песка требуют периодической прочистки, но в целом процесс совершается нормально. Дальше. Номер второй. По правую руку от миссис Гнилль сидит мистер Эльфик: семьдесят пять лет, холост, в отличной сохранности. Шесть лет назад произведена замена системы кулисного распределения Стефенсона усовершенствованными золотниковыми приводами Уолсхорта, а недавно поставлены новые форсунки. Скрытые производительные толчки вынуждают иногда спускать пар, хотя уже не так часто, как прежде. Следующий номер – три, слева от миссис Гнилль вы видите нашу вторую пациентку, миссис Летузель. Возраст – семьдесят, все подвижные части в хорошем состоянии, балки перекрытий, пожалуй, чуть подгнили, при затрагивании корыстных интересов иногда горят подшипники. Общая картина болезни весьма удовлетворительна. Возле нее сидит мистер Горлопэн, номер четвертый, наш лучший эксплуатационный экземпляр. Первоклассная конструкция дымового короба и тяги обеспечивает надежную и бесперебойную работу котла. В будущем месяце ему стукнет восемьдесят восемь. И, наконец, крайний слева – мистер Киснет. Поступил как безнадежный случай полного износа, но год назад подвергся капитальному ремонту, включая удлинение топочной камеры, усовершенствование конструкции цилиндров и замену устаревших перфорированных разбрызгивателей. Возраст в настоящее время – семьдесят девять лет. Есть тенденция превышать потенциал мощности, но при условии, что с этим удастся справиться… прогноз, можно сказать, вполне благоприятный. Вот, пожалуй, все, что нужно знать для первого знакомства. Маленькое их торжество сейчас в самом разгаре, однако надо проследить, чтобы они не слишком разгулялись…
Старики (поют).
Попляшите, тетя Браун!
Жару дайте, тетя Браун!
Ножки выше,
ножки выше
задирайте, тетя Браун!
Доктор. Я думаю, настало время тактично вмешаться и прикрыть веселье: в их возрасте, знаете, резвость к добру не приводит.
Старики повторяют куплет.
Вон как! Пора. Сестра, я думаю, надо кончать. Спать, спать по кроваткам, ребята, вы и так полчаса перегуляли, прожигаете жизнь, вот что я вам скажу, а надо легче. Правильно я говорю? Ну, в постель, всех в постель, сестра. Спокойной ночи, ребята. Кто не кончил пирог, может доесть в кровати. Вот так, молодцы.
Старики. Спокойной ночи, доктор.
Доктор. Спокойной ночи.
С кусками недоеденного пирога старики уходят за медсестрами.
Так, с этим покончено. Переходим к следующему, леди и джентльмены: моя лаборатория. Наверно, будет интересно, если я вкратце обрисую характер исследований, которыми я сейчас занят. Смит, Робинсон!
На сцену выходят санитары.
Будьте добры, подготовьте лабораторию.
Санитары скрываются за занавесом в глубине сцены.
Леди и джентльмены, одну минутку – я сейчас.
Доктор уходит; из-за занавеса санитары выкатывают на сцену лабораторный стол с оборудованием. Пока они его устанавливают, появляется доктор.
Доктор. Будем считать, что уже завтра. Обычное рабочее утро: пациенты еще только умываются перед завтраком, ни свет ни заря я уже на ногах. Моя работа… как бы понятнее выразиться?.. Это для меня, мой… не знаю… основной смысл, основная цель работы в клинике. Мое исследование. Изобретение. Пять лет работы главным врачом. Если хотите литературных аналогий, то – пожалуйста: я современный доктор Фауст. Параллель, конечно, не полная: Фауст, если не ошибаюсь, продал душу дьяволу, а я своей не торгую. Но у меня-таки есть, леди и джентльмены, вернее, у меня будет эликсир жизни – ни больше ни меньше… Жизни! И молодости. Пока его нет. Но я близок, очень близок к цели, смею вас уверить. Быть может, сегодня утром я последний раз буду корпеть у лабораторного стола – рассчитывать, прикидывать, канителиться с опытами и формулами. Те пятеро стариков, которых мы с вами вчера отправили баиньки, будут моим материалом. Они еще этого не знают, но их дело маленькое. Если мои опыты увенчаются успехом и эликсир будет найден – «Эликсир Эхинокука», нет, лучше: «Эликсир «Тихой пристани» – дело важнее человека. Если все удастся, тогда эти пятеро окажутся не в конце жизненного пути, а в самом начале! Они как бы… как бы родятся заново! Какой нужно, такой возраст им и дадим. Каково? Каково!.. Но спокойнее, к делу: эксперимент, леди и джентльмены, отнюдь не завершен. (Поворачивается к столу.) Посмотрим, что у нас тут сегодня. Где записи?
Санитар Смит одну за другой передает ему тетради.
Тридцать вторая, тридцать третья, тридцать пятая «а» и тетрадь текущих записей. Так, благодарю. Опыт первый; два – восемьдесят шесть, четвертая стадия. Прошу внимания, я в особенности рекомендую вот эту установку: здесь, в сосуде, содержится раствор вчерашней работы, с показателями девять на три, на четыре с половиной гонта, предварительно напряженный, со свесом, обрешеткой и загрунтовкой. Раствор этот сейчас остыл… да, остыл, он уже двадцать два часа выдерживается. Я обознаю это как вторичную или растяжимую стадию упреждения. Теперь я добавляю ноль целых три тридцать шестых градуса вот этого (поднимает вторую колбу с жидкостью), что представляет собой пять восьмых тирады, три и три шестнадцатых части конгломерата и полторы части сграфитто. Полученный осадок затем будет подвергнут подогреву в течение трехсот двенадцати секунд, за время которого все тычки, ложки и проемы удаляются в процессе окисления, и тогда я… тогда, может быть, и… ну ладно, хватит тянуть время. (Сливает жидкости.) Горелку Бунзена, пожалуйста.
