Борис Акунин - Гамлет

Офелия, о нимфа, помяни
Меня в своих молитвах полунощных,
И тут же я предстану пред тобой,
Как некий голубь, явленный Марии.
Немножко покурлыкаю и — прыг!
Пушок и перья девичьи взъерошу.

Стой, не вертись. Держи себя в руках.

Милорд, на нас взирают сотни глаз!
Что скажут наши добрые датчане,
Когда наследный принц при всем народе
Себя так с честной девушкой ведет!

Быть честной да красивой — перебор.
То вещи несовместные. Довольно
Чего-то одного. А не согласна —
Ступай-ка в монастырь.

Вы видели, отец? Он нас бесчестит.
Пускай он принц, но есть всему предел!
Сестра моя — не девка из таверны!
Ты за бесчестье мне ответишь жизнью!

Опомнись, дурень, что ты говоришь!
Не слушайте его!

От горла руки!

Как странно ты по-датски говоришь!
Ты чужестранец, это сразу видно.
Нет, это он сошел с ума, все знают!
А род наш подревней, чем королевский!

Ты, видно, заразился от него.
И хочешь погубить все наше дело?

Гораций! Здесь? Да верить ли глазам?
Что привело вас к нам из Витенберга?
В пошлейшую, скучнейшую из стран!

Вы, верно, думали, отец мой умер —
Так Гамлет станет королем?

И не увидит. Ей не любопытно —
В отличие от вас. Пока я ехал
Сюда из Витенберга, состоялось
Собранье государственных мужей.
И все единодушно порешили,
Что Гамлет непоседлив, неразумен,
Незрел рассудком, склонен к сумасбродствам.
Поэтому для блага государства
Ему корону отдавать нельзя.
На трон взошел мой дядя, тихий Клавдий,
Мне должно быть наследником при нем.
А чтобы власти сохранить преемство,
Обвенчан Клавдий с матушкой моей,
Вдовой вчерашней, нынешней невестой.
Четырнадцать коней загнал посыльный,
Чтоб заручиться в Риме позволеньем
На сей кровосмесительный союз.
Датчане бережливостью известны.
С поминок угощенье не протухло —
Доедено на свадебном пиру.
Вот так, мой друг. Вы думали, наверно,
Что Эльсинор постится и скорбит?
Как бы не так. Мы веселы отменно,
И Гамлет ваш всех прочих веселей.

Вы привезли мне весть из Витенберга?
Толстуха Гретхен, верно, родила?
Кого — байстрючку или байстрючонка?
Мне все равно, я лишь из любопытства…

Смотрите, вот они, молодожены:
Мой бывший дядя — нынешний отец
И бывшая maman, а ныне тетя.
Ау, Гертруда! Здесь я, твой племянник!

Приветствую вас, славные датчане!
Опорой будьте мне в суровый час,
Когда враги к границам королевства,
Как волки к ослабевшему оленю,
Унюхав запах крови, подступают.
Пока был жив мой брат, великий воин,
Соседи нашей мощи трепетали
И в вечной дружбе, как один, клялись.
Но ведомо вам, добрые датчане,
Что волею небес непостижимой
Во цвете лет мой венценосный брат
Оставил нас, угаснув в одночасье.
И ныне у пределов королевства
Сбирает войско Фортинбрас Норвежский,
Чтоб земли свои прежние вернуть.
Король французский, давний наш соперник,
Осмелился оспорить святость уз,
Которыми благая матерь церковь
Меня и королеву сочетала.
А ведь еще с времен ветхозаветных
Вдовицу брата в жены брать себе
Деянием считалось незазорным!
Не чаял я, что повелит судьба
На плечи мне взвалить такую ношу,
Какую разве что великий Гамлет,
Король наш прежний, удержать бы мог.
Но, воле Провидения покорный,
Я не ропщу и выполню свой долг.
А у тебя, народ мой терпеливый,
Прошу лишь одного: пребудь со мной
И поддержи в час тяжких испытаний.

Ну, как вам показался наш король?
Что-что, а с чернью говорить он мастер.
И величав, и держится степенно.
Чудная штука — королевский сан.
Какого им ни надели плюгавца,
В два счета он и стати наберет,
И мудрости в речах, и благородства.
Глядишь, и я бы в мантии такой
Запел и заплясал бы по-другому.

Вы разве видели отца? Когда и где?
Я знаю, что вы странствовали много.
Быть может, в Пруссии, в минувшую войну?

«При жизни», вы сказали? Но в гробу
Отца вы тоже видеть не могли.
К тому же после смерти ясный лик
Так почернел, что стал неузнаваем…
Он весь разбух от яда злой змеи,
Представьте — еле гроб накрылся крышкой.

Не видел ни одной ни до, ни после.
Да и злодейку, что отца сгубила,
Искать искали, только не нашли.
Я так и вижу ясно пред собой:
Как лента черная, вкруг ног она обвилась,
Ужаленный, он вскрикнул и упал,
Змея же уползла в земные недра…