Франк Макгиннесс - Тот, кто присмотрит за мной
Эдвард. Дёрнуло же меня!
Майкл. Я утратил интерес к современной лингвистике много лет назад. Все эти жаркие споры вокруг разногласий Блумфилда-Хомского. Это всё уже так устарело. Теории Хомского сами по себе…
Эдвард. Угодили в собственную жопу.
Майкл. Ну, в общем, да.
Пауза.
Эдвард. Хочу сигарету. Хочу выпить.
Майкл. Сейчас бы чашку чая.
Пауза.
Эдвард. По херу — загуляю и напьюсь. Кто со мной? Адам, угощаю, что ты будешь пить?
Адам. Пиво.
Эдвард. Может, мартини?
Адам. Тогда водку-мартини.
Эдвард. Лимон или оливку, сэр?
Адам. Лимон — и — оливку. Я ценитель водки-мартини.
Эдвард. Майкл, что пьёшь?
Майкл. Мне, пожалуйста, херес.
Эдвард. Херес? Хорошо. Сладкий херес?
Майкл. Полусладкий.
Эдвард. Один маленький полусладкий херес — заказ принят.
Майкл. А, фиг с ним — сделайте большой.
Эдвард. Да, фиг с ним.
Адам. Эй, мне не почудился тут аромат экзотического зелья, что переходит из рук в руки сего почтенного собрания? Дайте-ка сюда. И ещё одну водку-мартини.
Эдвард. Заказ принят, сэр. И мне то же самое. Будем! (Кричит.) Стойте! Тихо!
Майкл. Что?
Эдвард. Слушайте. Слышите? Закройте глаза. Вы услышите. Дверь — она открылась. Кто-то идёт.
Пауза.
Они. Услышали, как мы веселимся. Знают, что мы пьём. Не открывайте глаза. Они здесь. Смотрят на нас. Злятся. Видите их?
Пауза.
Им не нравится. Хотят нам помешать. Что будем делать?
Пауза.
Адам. Пить.
Пауза.
Эдвард. Пить?
Майкл. Пить.
Эдвард. Пить.
Выпивают залпом воображаемые бокалы.
Мы их ослушались. Стоят, растерялись. Берём их тёпленькими. Что нам с ними делать? Гляньте-ка сюда, парни. Полный бочонок «Гиннесса». Утопить кого-нибудь хватит. Утопить их в пиве? Утопить их? Утопить?
Пауза.
Майкл. Только «Гиннесс» напрасно переведём.
Эдвард. Молодец, Майкл, что верно, то верно. Так может, дадим им сесть? Может, и им места хватит? Пригласим их на праздник?
Адам кивает.
Садитесь, парни, в ногах правды нет. Представьте, что на свадьбе или ещё где — без разницы. Споём. Поговорим. Как водится во всём мире. Выпейте, если хотите. Мы не расскажем. Заходите.
Адам. Зайдут?
Эдвард. Им решать. Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. За вас и за веру вашу, и за меня — а что? Что за меня? За счастливый день, когда отпустят меня, живого. Будем, мужики. Попразднуйте — хоть одну ночь. Давайте. Побудьте с нами.
Майкл. Что они делают?
Эдвард. Остаются. Арабы — они песню любят. Они слыхали, мы отлично поём.
Эдвард (поёт песню «Безбрежна гладь»):
Безбрежна гладь, что ни обойти,
Ни облететь бескрылым нам.
Где лодку взять да весло найти,
Любви и мне плыть по волнам?
Любовь нежна и любовь добра,
И свежестью пленяет нас.
Любви цвести недолга пора —
Увянуть ей настанет час.
Плывёт корабль — паруса туги,
В морскую синь ушёл по грудь.
Но глубже я в зыбуне любви —
То ль выплыть мне, то ль утонуть…
Адам подпевает Эдварду.
Адам и Эдвард.
Безбрежна гладь, что ни обойти,
Ни облететь бескрылым нам.
Где лодку взять да весло найти,
Любви и мне плыть по волнам?{1}
В конце песни Майкл, а следом Эдвард и Адам, звенят цепями. Внезапно наступает тишина.
Эдвард. Тихо у них там. Видать, ускользнули куда-то наши арабы.
Майкл. Понравилось им?
Эдвард. Не сказали.
Майкл. Задохнуться можно от такой невоспитанности.
Эдвард. Эти ребята никогда не разговаривают. Молчание — вот их сила. Неосторожный разговор стоит не одной жизни. Это нацарапано на каждой стене от Белфаста до Дерри. Доводилось мне встречаться с такими ребятами. Поехал как-то раз в Ньюри, там снова начались возмущения, и по дороге остановил, идиот, машину подвезти какого-то с виду подзаборника. Он сел в машину, и тут я увидел у него рюкзак. Я ничего про рюкзак не сказал, начал заводить разговор — ни фига. От него — ни слова, кроме да и нет. В конце концов я у него спросил — что в рюкзаке? Он посмотрел на меня и говорит: «Не твоё собачье дело!» Меня пот прошиб. Мы как раз подъезжали к полицейскому блокпосту, я остановил машину и снова спросил про рюкзак. Он в ответ: «Не твоё собачье дело!» Я сказал: «Забирай рюкзак и выметайся из машины». Он открыл дверь да как побежит! А рюкзак остался лежать. Я, уже слепой от пота, открыл — открыл рюкзак. Открыл.
Майкл. Что было в рюкзаке?
Эдвард. Не твоё собачье дело.
Все тихо смеются, но Майкл тем не менее растерян.
Майкл. Эдвард, что было в рюкзаке?
Эдвард. Майкл, я пошутил.
Майкл. А, понял, понял! В рюкзаке же не было ничего. Отлично! (Смеётся.) Очень смешно, Эдвард.
Эдвард. Время для историй. Мик, ты нынче в ударе. Рассказывай.
Майкл. Есть одна жутко печальная история. Староанглийская поэма, называется «Странник».
Эдвард. Мы хотим весёлую.
Майкл. Есть очень весёлая средневековая история — называется «Сэр Орфео». Вообще-то в её основе лежит миф об Орфее из Овидия, и отступления от классических источников проявляют присущий средневековому сознанию оптимизм и абсолютную веру человека в торжество блаженства над безысходностью. Я нахожу это мировоззрение гораздо более глубоким, нежели сомнения эпохи Ренессанса. Сомнение — оно бывает порой весьма пагубным. Оно занимает определённое место — безверие, я и сам порой от него страдаю…
Эдвард. Ты историю рассказывать будешь?
Майкл. Давным-давно жил-был рыцарь, которого звали сэр Орфео. Он женился на даме, которую звали Эуридица, и они любили друг друга. Жили они в Англии, если точно — в Винчестере. Средневековые поэты склонны переносить древние мифы в знакомое окружение. В этом их прелесть. На чём я остановился? Да, Эуридица была воплощением любви и добродетели, никто не мог описать её красоты. Однажды Эуридица уснула в тени волшебного дерева, и, одним словом, была похищена смертью, которая явилась к ней в образе короля, короля подземного мира.
Эдвард. Он тоже жил в Винчестере?
Майкл. На острове Уайт, вообще-то. Оставь свои шуточки. Её похитила смерть. Орфео, который, кстати, был великим музыкантом, заплакал о жене и отправился в лес, чтобы похоронить себя заживо, ибо знал, куда ты пойдёшь, туда и я с тобою пойду, и куда я пойду, туда и ты пойдёшь со мною… Да, да… Он пришёл в преисподнюю и заиграл на арфе, и отвоевал жену, и благополучно возвратился в Винчестер. Так сэр Орфео сбыл напасти. Дай Бог и нам счастливой части! Аминь.
Эдвард. Очень красиво, Майкл.
Адам. Правда здорово.
Майкл. Есть ещё выпить?
Эдвард. Херес?
Майкл. Попробую-ка я водку-мартини.
Эдвард. Три водки-мартини — заказ принят. Ловите, парни. Будем!
Адам. Будем!
Майкл. В самом деле. Очень вкусно.
Пауза.
Эдвард. Адам, ты какой-то сегодня тихий. Тихий человек.
Адам (поёт).
О, благодать, спасён тобой
Я из пучины бед;
Был мёртв и чудом стал живой,
Был слеп и вижу свет.
Прошёл немало я скорбей,
Невзгод и чёрных дней.
Сегодня буду Богу петь,
Как в самый первый день.
О, благодать, спасён тобой
Я из пучины бед;
Был мёртв и чудом стал живой,
Был слеп и вижу свет.{2}
Пауза.
Майкл. Спасибо.
Эдвард. Спасибо.
Адам. Спасибо.
Свет гаснет.
Сцена шестая
Майкл с миской в руках, ест. Нетронутая миска с едой стоит и возле Эдварда. Цепь, которой был прикован Адам, пуста.
