Ежи Красицкий - Годовщина свадьбы
Мать. Ты сделала все, что могла! Ваш милицейский обещал послать машину. Мы должны только ждать. Сядь, прошу тебя.
Зенобия садится. Она почти в оцепенении.
Продолжай.
Зенобия. Я уже все сказала. Знаете, я… я постараюсь уговорить Анджея, чтобы он вернулся в Варшаву и к вам. В Варшаве он окажется среди таких же людей, как вы…
Мать. Перестань.
Зенобия. Не будет так рисковать, станет больше зарабатывать…
Мать. Перестань.
Зенобия. Я не могу с ним ехать. Моя мама… а кроме того, у нас тут своя могилка на кладбище.
Мать (шепотом). Перестань.
Зенобия. После того, что случилось, я уже никогда не смогу иметь ребенка. Сама не знаю, почему Анджей остался со мной. Может, поэтому. (Снимает кольцо.) Анджей подарил мне его еще до свадьбы, но оно… оно всегда было мне слишком велико. Я никогда не считала, что оно принадлежит мне. Возьмите его, правда.
Мать. Перестань, перестань. Я только теперь поняла… все, понимаешь, все — его, и тебя, и то… что я потеряла столько лет счастья, этого, этого уже никогда…
Проезжает автомобиль.
Я уже стара, Зенобия, нет-нет, не возражай, я знаю, что так полагается, но не перечь. Я совершенно одна. Я принадлежу к тому поколению, которое уже уходит. Навсегда.
Зенобия. Пожалуйста, не говорите так, особенно при Анджее. Он вас очень любит.
Мать. Мне страшно, что я окажусь одна в тот день, когда это начнется, и поэтому хотела бы… Но теперь знаю: несмотря на то, что со мной случится, я должна подобно всем людям пройти через это одна.
Зенобия. Пожалуйста, не говорите так, очень прошу!
Мать. Недавно ушли из жизни несколько моих близких. Это было так, словно я уходила сама. Шаг за шагом, словно каждый из уходящих уносил с собой частицу времени, которое мне еще осталось. И поэтому…
Проезжает автомобиль.
Поэтому, понимаешь? (Пауза.) Скажу тебе больше: по пути сюда я даже подумала, нельзя ли мне… насовсем… Не знаю, как долго еще… этого никто не ведает… Я так боялась того, что тут застану— какую семью, каких людей… ведь за столько лет… люди меняются, даже собственные дети, вот я и боялась, но сейчас…
Зенобия. В самом деле? Вы могли бы?..
Мать. Да. Благодарю тебя, от души благодарю.
Зенобия. Вы — меня? За что?
Мать. За то, что ты так громко, так ясно сказала «нет». Я… я только теперь… Идет!
Шаги на лестнице.
Зенобия. Да, это он! Боже милостивый! (Стремительно выбегает, оставляя дверь открытой настежь.)
На пороге появляется плечистый Крестьянин в длинном пальто, в шапке. Он слегка пьян:
Крестьянин (вваливаясь в комнату). Доктор дома?
Зенобия. Нет.
Крестьянин. Не беда. Подожду. Мне не к спеху. (Замечает Мать.) Слава Иисусу Христу и так далее. Мое почтение, барыня.
Мать. Вы пьяны, прошу вас выйти.
Крестьянин. Пьян? Чуточку. За это в ад не отправляют. (Садится в кресло.)
Зенобия. В самом деле, может, подождете на улице или придете в другой раз, когда будет муж?
Крестьянин. Так ведь я не за лекарством пришел, а для разговора.
Мать. Вы слышали…
Крестьянин. А вы, бабуля, кто будете? Ага, мамаша, извиняюсь. Вроде бы нездешняя. Так вы, бабуля, помолчите, потому как мы не любим, когда нездешние вмешиваются в наши дела.
Зенобия подходит к телефону, берет трубку. Крестьянин вскакивает с кресла, вырывает у нее трубку и бросает на рычаг.
Вот ты как! Со мной так нельзя, а то я могу обидеться. Изволь сказать, где мой сын? Где мой парнишка?
Мать. Нет тут никакого парнишки.
Крестьянин. Некрасиво, мамаша, некрасиво, седьмая заповедь: не укради, восьмая — получше спрячь. А я знаю, что парнишка здесь. От людей узнал, людям все известно, а как поставишь четвертинку, так больше, чем надо, выложат.
Зенобия. Убирайтесь отсюда, а то позвоню в милицию!
Крестьянин. Нехорошо. Нехорошо. Что же это получается, ксендз стращает преисподней, она — милицией. А порядочному человеку некому пожаловаться, негде найти справедливость. Как же это так? Отнять у отца сына, да еще…
Зенобия. Вы хорошо знаете, почему у вас отобрали парнишку. Если бы не мой муж, ваш сын умер бы.
Крестьянин. Божья воля и перст судьбы.
Зенобия. Вы избивали мальчонку до потери сознания. Значит, не божья воля.
Крестьянин. Парень мой, и я имею право учить его уму-разуму. А тебе, Зенка, я скажу вот что: сейчас даже простому человеку говорят «вы». При народной демократии все равны — все сплошь паны.
Зенобия. Мальчика не получишь, и точка.
Крестьянин. Не получу, говоришь? Больно умна стала, Зенка, прежде такой не была.
Зенобия. Мое дело.
Крестьянин. Теперь-то ты пани докторша, не то что когда-то — «последнего разбора». Я знавал тебя совсем иной, пока пан доктор разок-другой не переспал с тобой…
Мать. Если вы сейчас же не прекратите…
Крестьянин. Ну и что тогда? Ну и что? Где парнишка?!
Из соседней комнаты доносится детский плач.
Крестьянин подходит к двери. Мать заслоняет ее собой. Крестьянин останавливается.
Мать. Вы туда не войдете.
Крестьянин. Не войду? Можем побиться об заклад.
Зенобия делает движение к выходу.
Мать. Зеня, не нужно. Я сама справлюсь.
Крестьянин. Пожалуйста! Бабуля сама справится! А как, нельзя ли полюбопытствовать?
Мать. Сейчас узнаете.
Крестьянин. А если я скажу пару слов, так вы узнаете кое-что насчет своей невестки. Люди помнят…
Мать. Ложь. Никто не имеет права, я… я…
Крестьянин. Ложь? Так почему же вы, бабуля, не потрудились ни разу приехать сюда за все эти годы, а? Сказать?
Мать. Не надо. Это я вам скажу.
Крестьянин. Всепокорнейше слушаю.
Мать. Пани Зенобия — жена моего сына.
Крестьянин. Согласен. И что же дальше?
Мать. Раз мой сын ее выбрал, значит, она этого стоит. Крестьянин. Но в белой фате к алтарю она не шла.
Мать. Расскажите это тем, кто все выкладывают за рюмку водки. Крестьянин. А еще что?
Мать. А то, что вы подлец.
Крестьянин. Повторите!
Мать. Подлец.
Крестьянин. А ну, еще раз повторите!
Мать. Подлец.
Крестьянин пристально смотрит на Мать, медленно подымает обе руки и сжимает кулаки.
Зенобия. Мама!
Мать. Я не боюсь его, Зеня. Он прекрасно знает, что он подлец.
Мать смело смотрит Крестьянину в глаза. Неожиданно он склоняется перед ней, как бы в смиренном поклоне.
Крестьянин (с пьяным надрывом бьет себя в грудь). Подлец, подлец… (Медленно выпрямляется, поворачивается, идет к дверям, оглядывается на Мать и выходит. Его шаги на лестнице постепенно отдаляются, стихают.)
Длительная пауза.
Мать. Зеня, он ушел и больше не придет сюда. Иди и успокой малыша. Зенобия. И надо же, именно сегодня, когда вы к нам приехали… Мать. Пустяки, Зеня, пустяки. Я очень довольна. Никогда бы не подумала, что смогу так расхрабриться. Я боялась, конечно, но… значит, я еще не так стара… А когда Анджей вернется, ничего ему не говори, ничего. Я сама.
Вдруг раздается телефонный звонок. Зенобия медленно подходит и берет трубку. Она производит впечатление автомата.
Зенобия. Да, да, да, да, да. (Поворачивается к Матери, с трудом владея собой.)
Мать. Что случилось? Говори же!
Лицо Зенобии крупным планом. Выражение ужаса сменяется облегчением.
Зенобия. Все обошлось хорошо, мама, в самом деле. Он жив — только сломал ногу. Он будет жить!
