Василий Сигарев - Яма
ТРЕТИЙ. Сильно. В столб въехал… Столб, ну как, столб я зацепил, а вниз в кювет съехал, влетел, у меня мотоцикл — передняя вилка вообще смятая была…Ну, сильно помялся мотоцикл. По идее, меня должно было не быть. И пассажира со мной. Оба живые остались. Нас единственное спасло, что мы с мотоцикла сразу, когда он полетел вниз, мы с него как бы оторвались от него и через мотоцикл метров, наверное, на шесть отлетели. С горки вот так вот кубарем катились. Мотоцикл сразу в кювет, в яму такую… бах… как воткнулся, знаете, вот самолет летит и вот так вот воткнулся. Мы то полетели дальше… Крылья на рукавах … были… Крылья были… Это — что я во что верю.
ВТОРОЙ (смеётся). В крылья, ептыть?
ТРЕТИЙ. В судьбу, ептыть. Не судьба. Не судьба всё было. Но последний раз, когда с мужиком было — это уже ВСЁ. Меня предупредили, сказали, видишь, это был твой последний звонок. Мне судья говорит, учти, говорит, это был последний звонок. Так тихонько почему-то прошепнул. У меня эти слова до сих пор в ушах…. Мне сейчас никак нельзя вообще никуда лезть. Это был мой последний звонок…
Молчат.
Девушки шушукаются, хихикают.ЖЕНЩИНА. Давайте я вам альбом покажу. Себе сделала альбом… а то может умру…
Встаёт. Роется в шкафу, достаёт альбом.
Все смотрят фотографии.ЖЕНЩИНА. Он тут маленький… Он тут маленький… Смотрите, какая куколка! Это я с самого детства начиная вам… Пальцы у него, такие пальцы… сам бог велел музыкантом быть А теперь него пальчики маленькие стали… детские пальчики… маленькие стали… детские пальчики… детские… маленькие…
Смотрят фотографии.
Молчат.ЖЕНЩИНА. Себе сделала альбом… а то может умру… (Пауза.) А у вас действительно глаза… какие-то…у всех… голубые… светлые-светлые… светлые-светлые… светлые-светлые…
Пауза.ЖЕНЩИНА. Сейчас я вам шарики достану…шарики у меня…. Куда я их дела… шарики у меня… (Ищет что-то.)
ТРЕТИЙ. А че за шарики?
ЖЕНЩИНА. Такие хорошенькие у меня были… или я куда то их потеряла…
ТРЕТИЙ. Давайте помогу…
ЖЕНЩИНА. Нет… здесь нет…шарики, шарики… вот там посмотри…
ВТОРОЙ. Что такое шарики?
ЖЕНЩИНА. Вот такие есть шарики…
ВТОРОЙ. Эти что ль… слайды что ли?
ТРЕТИЙ. Пленка?
ЖЕНЩИНА. Нет. Шарики у меня. Такие хорошенькие у меня были… шарики, шарики…
Ищет.
Молчание.
Девушки взяли со стола по яблоку, едят, громко откусывая.ЖЕНЩИНА (ищет). А потом, говорим…чувствуем, что к человеку надо подойти по-хорошему… говорим: «Саш!..Давай лечиться…» … «Давай, мам» …и вот я его повезла в Свердловск. Там выдержали мы с ним все… Вылежали… Он не хотел даже в сюда приезжать… и потом… вот… в январе вернулись, а в марте он…
Вдруг перестаёт искать «шарики». Садится за стол. Ест.
Все тоже едят.
Из темноты, из тёмной комнаты выходит Человек без лица. Прохаживается, вглядывается в лица.
Никто его не замечает. Едят.
Человек открывает шкаф, достаёт кулёк с разноцветными шарами. Заглядывает в них.ЧЕЛОВЕК. Страшно говорить… Тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… страшно… страшно…
Пауза.Позвонили, типа — иди в больницу, скажем тебе чего-то… Пришёл, сказали мне… что вот так и так… болен… Ну… как им сказали, что… скажи… с кем кололся… И это… Пришел, сдал анализы… Ну где-то там через месяц мне сказали, что я болею…сильно… Где-то на следующий год… в мае… поехали в Ленинград… Ну поставить стадию… Там четыре стадии… Надо было ставить стадию… Ну поставили стадию… Деньги мы пропили… в вагоне-ресторане… туда ехали… Дали две штуки… из центра… Мы их пропили… Приехали — у нас сто пятьдесят рублей на вокзале… пьяные… Доехали до больницы на такси… Смотрим, денег вообще — ноль. Полежали… Народу до хера, конечно… Лежали мы в палате. Нас было четыре человека. Один из Красно…как он…рядом с морем-то? Отдельный остров он, как бы… Ну граница… Калининград. С Калининграда, один с Одессы, один мест… ну Питерский… Ну все наркоманы, чё… Ну чего…начали мы опять колоться… Мы вдвоем с пацаном отсюда поехали… ну с другом… Не с другом… нас здесь скорефанили… в больнице… и повезли… Там прокололи все… ну все, что можно… Ну как все… Нам гуманитарную помощь давали, мы ее меняли… туда-сюда, короче… все поразъезжались и… это… с Калининграда… у него с родителями тоже отношения были плохие… он сидел тоже… Щипач был… Ну… по сумкам… И это… вот мы с ним вдвоем остались… Все разъехались… За этим родители приехали, за моим другом… ну сейча…ну не друг, а товарищ… Ну это… потом ему пришли деньги… ну все-таки выслали… с Калининграда деньги… Я говорю: «Ты езжай, а я уж как-нибудь сам тут»… Нас уже с больницы выгоняют… ну то что это… нам всего… 4–5 дней — самое большое… Денег нет… Ну там… завтра придут, завтра придут… так ничего не приходило… А с мамой у меня тоже напряженка… была… короче, деньги она не высылала… На работу я прям там… в больнице… устроился… листы подрезать… Ну за два дня заработал на билет… Мне билет купили… пожрать дали… Поехал домой… Приехал домой… потом забрали меня, сказали, что в розыске… Я говорю, что типа… у меня была эта… договоренность с прокурором, что я это… отлучусь не надолго… Говорит, делов не знаю… ну разберемся… у нас этапы по пятницам, меня забрали во вторник… и увезли… говорит, разберемся… «Ну, ладно», — говорю, — «разбирайтесь». Ну… надеялся, что меня отпустят… Приходит среда, четверг утром вызывают на этап, увозят в тюрьму…
Уходит в темную комнату вместе с шариками.
Все вздрагивают. Ежатся от холода.
Первый просыпается. Оглядывается.ПЕРВЫЙ. Припампушка, где припампушка?
ВТОРОЙ. Спи.
ПЕРВЫЙ (идёт к девушкам). Эльвира Сергевна, ну-ка! У нас, допустим, с тобой есть детеныш… какой-нибудь… эээ сынишка там или дочурка, допустим, я пришел пьяный и сказал… Я говорю: «Эльвира Сергевна!». А Эльвира Сергевна мне: «Петр Николаевич… Хоть у нас с вами общий детеныш, но, тем не менее, я вам выделяю на 150 грамм!». Петр Николаевич уходит, приходит домой и говорит… Сергевна!..
ВТОРОЙ (встаёт). Я тебя на хуй сейчас пошлю, все пиздец…
ПЕРВЫЙ. Таренсенталия гис рецепценс… (Ложится, засыпает.)
Молчание.ЖЕНЩИНА (спохватывается). Шарики! Сейчас я вам шарики достану… шарики у меня… Куда я их дела… шарики у меня…
ВТОРОЙ. Не надо.
ЖЕНЩИНА. Не надо?
ТРЕТИЙ. Не надо.
ЖЕНЩИНА. Не надо?
ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ. Не надо.
Женщина садится.
Пауза.ЖЕНЩИНА. Давайте я вам отбивных тогда еще пожарю…
Молчат.ЖЕНЩИНА. Щас уж приедет. Уже всё щас…
Молчат.ЖЕНЩИНА. А мня тут почему-то так собаки любят. Я вот тут к знакомой хожу, а у нее два сына — наркоманы. А я почему-то… у кого беда, меня к тому тянет… Меня к тому тянет… Мне ее жалко… И вот у них собака была… Сейчас она ушла… видно, погибла где-то. И вот он до того ко мне привык, что я вот… все что у меня останется… я им несу этой собаке. Только я домой иду, он уже за мной… он уже ко мне… И вот идем… иной раз выйдем с ней… он за ней не идет домой… «Она, — я говорю, — твоя хозяйка». Он домой ко мне идет… ко мне идет… ко мне идет… ко мне идет… ко мне идет… ко мне идет… ко мне идет…
За окном воет собака.В темноте — 3 (Про телефоны и яму)
— Но здесь не берут телефоны…
— Да! Здесь не берут телефоны.
— Насколько я знаю… здесь есть… это…
— Нет-нет…
— Здесь не берут телефоны.
— Не берут…
— Не берут…
— Телефоны…
— Телефоны…
— Телефоны…
— Телефоны…
— Телефоны…
— Телефоны…
Снова воет собака.На свету — 3 (Про гадалок, ящик, голливудских звёзд и еще раз про смерть)
ЖЕНЩИНА. Сейчас вот амнистия идет… в честь 55-тилетия… Что сейчас инвалиды, родители, беременные женщины… туберкулез что там ходит… Я ему написала, что тебе бы сделать… вот эту инвалидность, ты бы ушел. Он мне пишет: «ты мне это… узнай у врачихи… как сделать мне инвалидность». Но я ему пока не стала писать… Он как раз уехал…ну на это… И вот с этой болезнью он пишет… бывает, он когда заболеет, пишет такие немыслимые вещи, что… «мам, мы с тобой последний раз видимся»… Все… я не знаю… я забыла уже все… Все… я не знаю…
