Айвон Менчелл - Девичник над вечным покоем
Дорис. Ладно.
Люсиль. Отлично.
Ида. Так о чём я говорила?
Люсиль. О том, что Сельма выходит замуж.
Ида. А, да, я ей сказала, что мы все придём на свадьбу.
Люсиль. Естественно, как же иначе?
Дорис. Мы ни одной её свадьбы еще не пропустили.
Ида. Я тоже так подумала. Но в этот раз она хочет, чтоб мы выступили в роли официальных подруг невесты.
Дорис. Ты шутишь.
Люсиль. Я не в таких с ней близких отношениях.
Дорис. А куда подевались ее подруги с прошлой свадьбы?
Ида. Она суеверна и меняет подруг каждый раз, когда выходит замуж. Ну, что ж, подруги, так подруги. Даже интересно. Соберемся сначала у меня, нарядимся, накрасимся и вместе отсюда поедем. А?
Люсиль. Мысль не плохая.
Дорис. Договорились.
Люсиль. А когда мероприятие?
Ида. Через два месяца.
Дорис. Так скоро? Она же с Арнольдом только этим летом познакомилась.
Ида. А она не за Арнольда замуж выходит, а за Эда.
Дорис и Люсиль. Какого Эда?
Ида. Она с ним познакомилась на вечеринке клуба одиноких сердец пару недель назад. Утверждает, что её настигла смертельная любовь. Но самое интересное не это. Вы знаете, как его зовут — Эд Бонфиглиано!
Дорис и Люсиль. Бонфиглиано?!!
Дорис. Это что же за имя такое? Латиноамериканец?
Ида. Нет. Хуже. Итальянец, я думаю.
Дорис. Сельма Бонфиглиано…? А что с Арнольдом случилось?
Ида. Он умер.
Люсиль. Поэтому Сельма выходит замуж за итальянца?
Дорис. С ума сойти. Надо же! Что это с ней?
Ида. Она всегда боялась одиночества. Мне, говорит, так одиноко одной в доме, так тоскливо!.
Дорис. Нет, я этого не понимаю! Ну, если уж тебе так одиноко — заведи собаку!. Но не итальянца же!.
Ида. Ну, я не знаю, может она и права.
Люсиль. О чем ты говоришь? Она мужей меняет, как я чулки.
Ида. Ну ты-то помолчи! Кто бы говорил! Целомудренная ты наша!
Люсиль. Ты не права! Встречаться — это одно, а замужество — это совершенно другая история.
Дорис. Не могу с этим не согласиться.
Люсиль. Да что ты? Неужели ты, наконец, в чем-то со мной готова согласиться?
Дорис. А вот давить не надо. И вообще — нам пора идти, а то опоздаем.
Люсиль. Куда опоздаем? Ты понимаешь, что говоришь? Они что, убегут с кладбища, не дождавшись нас?
Дорис на нее сурово смотрит.
Люсиль. Извини.
Ида (Ставит чашки обратно на поднос и уносит их на кухню. За сценой). На улице холодно?
Люсиль. Прохладно.
Дорис. Прекрасная погода! На кладбище будет красота, а если эти деятели мой плющ опять уморили, то не сносить им головы.
Ида (возвращаясь в комнату). Я уверена, что все будет нормально.
Они берут свои пальто из шкафа и одеваются.
Люсиль (демонстрируя шубу). Дорис, как тебе?
Дорис. Фантастика.
Люсиль. Угадай, почём!
Дорис. За такую шубу, если ты её купила в комиссионке и поторговалась — тысячу девятьсот?
Люсиль разочарованно распахивает дверь и выходит из дома. Дорис улыбается Иде, и берет свой складной стульчик. Все выходят. Ида закрывает за собой дверь..
Свет гаснет.
Сцена 2
На кладбище. Могильные камни стоят параллельно рампе так, что надписи на них видны зрителям. Могила Аби (мужа Дорис) стоит в правом углу сцены и повернута от зрителя. Могила Мёрри (мужа Иды) стоит в левом углу сцены и повернута на зрителя. Могила Гарри (мужа Люсиль) стоит посередине и повернута от зрителя… Посередине между могильными камнями — проход. Между проходом и могилой Аби — каменная скамейка. Вокруг деревья, кусты, увитые плющем. Все покрыто ковром из опавших листьев. За кладбищем видна большая магистраль, парк с колесом обозрения, вывески ресторанов. Слышен звук пролетающих самолетов с ближайшего аэропорта.
Ясный осенний день. Входят Дорис, Ида, и Люсиль. В руках у Дорис ее складной стульчик.
Люсиль. Ты видела вон у той могилы красавца мужчину? Ты не могла его не заметить.
Ида. Представь себе, не заметила.
Люсиль. Слушай, он ТАК на меня посмотрел!
Дорис. (наслаждаясь свежим воздухом) Какой день! Просто красота! Вы когда у себя закончите, приходите на могилу Аби. Отметим четвертую годовщину.
Ида. Чудесно. Договорились.
Люсиль. Конечно, отметим.
Дорис. Ну, пока (уходит по направлению могилы Аби)
Ида (обращаясь к Люсиль). Она сегодня молодец. Хорошо держится.
Люсиль. Да, лучше, чем в прошлом году.
Ида. Ты помнишь, как нам пришлось тогда фактически на руках её отсюда выносить. Так ей было плохо.
Люсиль. Ещё бы. Она вроде ничего была сначала, а потом вдруг как рухнула на его могилу и как стала кричать: «Забери меня к себе!». Ужас.
Ида. Ты знаешь, она по-моему начинает успокаиваться.
Люсиль. Надеюсь.
Ида. Ну, ладно, пойду к себе. На могилу к моему Мёрри.
Люсиль. Передай ему от меня привет.
Они расходятся в разных направлениях. В луче света мы видим Дорис, она сидит на стульчике, собирает с могилы опавшие листья. Хотя могилы на сцене расположены близко, важно, чтобы зрителю было понятно, что героини не слышат и не видят друг друга.
Дорис. «Вечный уход». Это просто «вечное» надувательство, вот что это такое! Даже букв на памятнике разобрать не возможно. Если бы я сюда каждый месяц не приходила, ты бы уже лежал в джунглях (она достает из сумочки ножницы и начинает подрезать листья плюща, увивающего могилу). Каждый раз, когда я подрезаю эти листья, я вспоминаю, как я тебя стригла на кухне. Помнишь? Чуть-чуть сзади, чуть-чуть на висках, челку и пробор не трогать.
Луч высвечивает Иду на могиле Мёрри.
Ида. Дорис была права. Здесь так красиво, лучшего места и не найдешь. Смешно, когда я прихожу сюда, а Дорис и Люсиль на могилы Аби и Гарри, мне кажется, что мы опять все вместе, как в старые, добрые времена. Помнишь, как раньше, когда мы все вместе ездили в круизы на пароходе. Ты, Гарри и Аби постоянно играли в казино, а мы с девочками бегали по магазинам на островах.
Луч высвечивает Люсиль на могиле Гарри. Она прикуривает сигарету.
Люсиль. Ну, что, Гарри, что-нибудь стоящее прочитал за последнее время? Что ТАМ с недвижимостью? Как там индекс Доу Джонс себя ведет? Опять мне придется вести безответный монолог. Ну, мне не привыкать. Так было всегда. Я говорила, ты читал газету… Зато теперь я хоть не волнуюсь, где ты шляешься по ночам.
Дорис заканчивает подрезать листья и прячет ножницы в сумочку.
Ида. Ты знаешь, Мёрри, мне иногда становится страшно, воспоминания накатывают… Не знаю…
Дорис. Ну, что нового произошло с тех пор, как мы с тобой говорили в последний раз? А, да, Сельма опять замуж выходит.
Люсиль. Ты знаешь, я хотела тебе сказать, что мы всё могли бы изменить, нам только нужно было время. Но ты всегда торопился. Что бы ты не делал. Ты даже раком не мог переболеть, как все нормальные люди. Никаких ремиссий, быстро разделался со всем, и точка. Всё вот так-вот, второпях.
Ида. Я вот смотрю на Люсиль и думаю, что она права. Нет, не то, что я хочу кратковременных романов, я же не она, но мне кажется, что прятаться от всего окружающего мира тоже невозможно.
Люсиль (с грустью). Если бы у нас было бы чуть-чуть больше времени, всё еще можно было бы исправить.
Дорис. Ой, ты не поверишь, кто вдруг начал бегать за юбками. Макс. Макс Голдберг. В семьдесят шесть лет он решил стать сердцеедом. Я спросила его жену, собирается ли она что-нибудь предпринять? Надо же что-то делать! И ты знаешь, что она мне ответила? «Ему пошел восьмой десяток, кого волнует, что он бегает за юбками. Собаки тоже бегают за машинами, но их же за руль никто не сажает».
Ида. Дело в том, Мёрри, что я не знаю смогу ли встречаться с другими мужчинами и в то же время приходить сюда к тебе. Наверное, это невозможно? Но с другой стороны…
Люсиль. Гарри, ну посмотри на меня внимательно. Что ты думаешь о новой шубе, которую ты мне купил? Я смертельно в ней хороша, не правда ли? Это не шуба, это…
