Альбер Камю - Недоразумение
Ян. Есть тут кто-нибудь?
Старик глядит на него, идет через сцену и уходит.
Сцена третья
Входит Мария. Ян резко оборачивается.
Ян. Ты следила за мной.
Мария. Прости, но я не могла по-другому. Может быть, я сразу же и уйду. Но позволь мне увидеть место, где я тебя оставляю.
Ян. Сюда могут войти, и то, что я хочу сделать, окажется невозможным.
Мария. Тогда по крайней мере мы используем шанс: вдруг кто-то входит, и я делаю так, что тебя узнают, хоть ты этого и не хочешь.
Он отворачивается. Пауза.
Мария (оглядывая залу). Это здесь?
Ян. Да, это здесь. В эту дверь я ушел двадцать лет назад. Моя сестра была маленькой девочкой. Она играла в этом углу. Моя мать не пришла обнять меня на прощание. Тогда мне казалось, что мне это безразлично.
Мария. Ян, я не могу поверить, что они тебя сейчас не узнали. Мать всегда узнаёт своего сына.
Ян. Она не видела меня двадцать лет. Я был подростком, можно сказать, ребенком. Мать постарела, зрение у нее ослабло. Я сам с трудом ее узнал.
Мария (нетерпеливо). Все это я уже знаю: ты вошел, поздоровался, сел. И ничего вокруг не узнавал.
Ян. Моя память оказалась неточной. Женщины не проронили ни слова. Они подали мне пиво, когда я его заказал. Они на меня смотрели, но меня не видели. Все получилось гораздо сложнее, чем я думал.
Мария. Ты прекрасно знаешь, что ничего сложного не было и что тебе достаточно было заговорить. В таких случаях говорят: «Это я» — и все становится на свои места.
Ян. Да, конечно, но меня подвело воображение. В глубине души я все время надеялся, что они устроят пир по случаю возвращения блудного сына, а мне подали пиво за мои же деньги. Я был так потрясен, что ничего не мог сказать.
Мария. Хватило бы одного только слова.
Ян. Я его не нашел. Но все это пустяки, мне некуда торопиться. Я пришел сюда, чтобы поделиться с ними своим богатством, а если смогу, дать им счастье. Когда я узнал о смерти отца, я понял, что на мне — ответственность за этих женщин, а поняв это, я делаю то, что должен делать. Но оказалось, возвратиться в свой дом вовсе не просто, и требуется время, чтобы посторонний стал сыном.
Мария. Но почему ты не объявил им о своем возвращении? Бывают обстоятельства, когда мы обязаны поступать, как все люди. Если хочешь, чтобы тебя узнали, ты себя называешь, это же очевидно! А начнешь выдавать себя за кого-то другого — неизбежно все испортишь. Как они могут не считать тебя посторонним, если ты ведешь себя в доме как посторонний? Нет, нет, это все ненормально.
Ян. Ну, полно, Мария, ничего ужасного не произошло. К тому же это на руку моим планам. Я смогу увидеть их со стороны. И мне будет легче понять, как устроить их счастье. А позже я придумаю какой-нибудь способ, чтобы они узнали меня. Главное — найти нужное слово.
Мария. Есть один только способ: сделать так, как сделал бы каждый на твоем месте, — сказать: «Вот и я», а дальше пусть говорит твое сердце.
Ян. Сердце — тоже вещь не очень простая.
Мария. Но слова у него простые. И было совсем не трудно сказать: «Я ваш сын, вот моя жена. Я жил с ней в стране, которую мы любили, в краю моря и солн ца. Но там я не был полностью счастлив и для полного счастья нуждаюсь сегодня в вас».
Ян. Это не так, Мария. Я в них не нуждаюсь, но я понял, что они, наверно, нуждаются во мне и что человек не должен жить в отрыве от своих корней.
Пауза. Мария отворачивается.
Мария. Должно быть, ты прав, прости меня. Но мне повсюду чудится угроза — с первого часа, как я ступила на землю этой страны, где я тщетно пытаюсь найти хотя бы одно счастливое лицо. Европа оказалась такой унылой! С той поры, как мы здесь, я уже не слышу твоего смеха, да и сама начинаю на все смотреть с подозрением. О, зачем ты заставил меня покинуть мой край? Ян, уедем отсюда, нам не видать здесь счастья.
Ян. Мы не за счастьем сюда явились. Счастье у нас есть.
Мария (с горячностью). Почему же нам не довольствоваться им?
Ян. Счастье — это не все, у каждого есть еще долг. Мой состоит в том, чтобы обрести свою мать, свою родину.
Мария делает движение к нему. Ян останавливает ее. Слышатся шаги. Перед окном проходит старый слуга.
Ян. Сюда идут. Уходи, Мария, прошу тебя.
Мария. Но только не так. Так — невозможно.
Ян (шаги тем временем приближаются). Укройся вот здесь.
Подталкивает ее к задней двери.
Сцена четвертая
Задняя дверь открывается. Старик пересекает залу, не замечая Марии, и выходит в наружную дверь.
Ян. А теперь быстрей уходи. Видишь, фортуна на моей стороне.
Мария. Я хочу остаться. Я буду молча сидеть рядом и ждать, когда тебя узнают.
Ян. Нет, ты меня выдашь.
Она отворачивается, потом снова подходит к нему и смотрит в лицо.
Мария. Пять лет, как мы женаты, Ян.
Ян. Скоро пять лет.
Мария (опустив голову). В эту ночь мы впервые будем не вместе. (Он молчит, она опять глядит на него.) Я всегда в тебе все любила, даже то, чего я не понимала, и, если говорить честно, мне и не хотелось, чтобы ты был другим. Я не из тех жен, которые перечат мужьям. Но тут мне страшно, я боюсь одинокой постели, в которую ты выпроваживаешь меня, боюсь, когда ты меня покидаешь.
Ян. Ты не должна сомневаться в моей любви.
Мария. О, в ней я не сомневаюсь! Но, кроме твоей любви, у тебя еще есть твои мечты — или твой долг, что то же самое. Ты так часто от меня ускользаешь. Как будто тебе надо от меня отдохнуть. А я не хочу от тебя отдыхать, и нынешний вечер (она с плачем бросается к нему), нынешний вечер… я не вынесу его.
Ян (прижимая ее к себе). Это ребячество.
Мария. Конечно, ребячество. Но там мы с тобой были счастливы, и моя ли вина, если в этой стране вечера внушают мне страх. Не хочу, чтобы ты оставлял меня одну.
Ян. Я оставлю тебя ненадолго. Пойми, Мария, я должен сдержать слово.
Мария. Какое слово?
Ян. Которое я дал себе в тот день, когда понял, что мать нуждается во мне.
Мария. Ты должен сдержать и другое слово.
Ян. Какое?
Мария. Которое ты дал мне в тот день, когда обещал жить со мной вместе.
Ян. Я надеюсь, что смогу все это примирить. Ведь то, о чем я тебя прошу, — такая малость. Пойми, это не каприз. Дай мне один вечер и одну ночь, чтобы я попытался себе уяснить, на каком я свете, и лучше понял этих двух женщин, которых люблю, и узнал, как мне сделать их счастливыми.
Мария (качая головой). Разлука всегда удручает того, кто по-настоящему любит.
Ян. Дикарка! Ты прекрасно знаешь, что я тебя по-настоящему люблю.
Мария. Нет, мужчины никогда не знают, как нужно любить. Они ничем не бывают довольны. Единственное, что они умеют, это витать в облаках, придумывать себе все время новые обязанности и долги, стремиться на поиски новых стран и новых жилищ. Но мы, женщины, знаем, что в любви ничего нельзя откладывать на завтра, нужно делить с любимым ложе, крепко держаться за руки, остерегаться разлук. Когда любишь, ни о чем другом не мечтаешь.
Ян. Ну чего ты добиваешься? Речь идет лишь о том, чтобы я встретился с родной своей матерью, помог ей, сделал ее счастливой. А что до моих мечтаний или моих обязанностей, нужно принимать их такими, каковы они есть. Без них я ничего бы не стоил, и ты сама бы меня меньше любила, если б у меня их не было.
Мария (резко поворачивается к нему спиной). Я знаю, что твои доводы всегда один лучше другого и тебе ничего не стоит меня убедить. Но я тебя больше не слушаю, я затыкаю уши, когда ты начинаешь говорить этим голосом. Я хорошо его знаю. Это голос твоего одиночества, это не голос любви.
Ян (встает позади нее). Довольно об этом, Мария. Я хочу, чтобы ты меня оставила здесь одного. Мне нужно как следует во всем разобраться. В этом нет ничего страшного, не такое уж большое дело — переночевать под одной крышей с собственной матерью. Остальное решит Господь. Но Господу ведомо и то, что за всеми этими заботами я не забываю о тебе. Только не может человек быть счастлив в изгнании или в забвении. Нельзя всегда быть посторонним. Я хочу вновь обрести свою родину, дать счастье всем, кого я люблю. О дальнейшем я пока не задумываюсь.
