Джон Осборн - Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер
Начиная с самого первого дня ты всегда первая мне протягиваешь руку. Словно ты ничего не ждешь или даже хуже чем ничего — будто тебе безразлично. Ты хорошо играла роль врага. Как говорится, достойного противника. Но когда люди складывают оружие, это совсем не значит, что борьба окончена.
Елена (твердо). Я люблю тебя.
Джимми. Допускаю. Наверно, любишь. Ведь это. кое-что значит — спать в объятиях победоносного генерала. Особенно когда он дьявольски замучен войной, устал, голоден и жаждет. (Целует пальцы Елены.)
Она прижимает к себе его голову.
Ты остановилась на пути и вышла мне навстречу. Елена…
Они страстно обнимаются.
Давай, чтобы все было хорошо!
Елена (мягко). Дорогой мой…
Джимми. Не важно, будешь ты за меня или против меня. Елена. Я всегда хотела тебя, всегда!
Вновь целуются.
Джимми. Т.-С. Элиот и Памела — может получиться прекрасный номер. Если ты мне поможешь. Киоск я прикрою, и мы начнем все с самого начала. Что ты на это скажешь? Уедем отсюда.
Елена (кивает со счастливым видом). Замечательно.
Джимми (быстро целует ее). Сними эту рванину и пойдем пройдемся. Выпьем чего-нибудь, повеселимся, будем смотреть друг на друга нежно и вожделенно, а потом вернемся, и я буду так тебя любить, что ты забудешь обо всем на свете.
Елена (целует его руку). Я только сниму твою рубашку. (Складывает гладильную доску и идет в левую часть комнаты.) Джимми (идет к двери). Хорошо. А я потороплю этого типа.
Но прежде чем он успел подойти к порогу, дверь открывается и входит Элисон. Она в плаще, волосы ее в беспорядке, у нее болезненный вид. Напряженная пауза.
Элисон (тихо). Привет.
Джимми (через мгновение, Елене). К тебе подруга. (Стремительно выходит.)
Женщины остаются с глазу па глаз.
Быстро идет занавес.
Картина вторая
Спустя несколько минут. Из комнаты Клиффа, которая находится на том же этаже, доносятся звуки трубы Джимми. Когда поднимается занавес, Елена стоит с левой стороны стола и наливает в чашку чай. Элисон сидит в кресле справа. Она наклоняется и поднимает трубку Джимми. Потом наскребает с полу щепотку пепла и ссыпает его в пепельницу на ручке кресла.
Элисон. Он все еще курит этот ужасный табак. Я его всегда ненавидела, а ты вот привыкла.
Елена. Да.
Элисон. На прошлой неделе я была в кино, и какой-то старик в первых рядах курил такой же табак. Я пошла и села рядом.
Елена (подходит к ней с чашкой чая). Вот, выпей. Помогает.
Элисон (берет чашку). Спасибо.
Елена. Ты уверена, что уже совсем поправилась?
Элисон (кивает). Да, почти… совсем. Я одна во всем виновата. С моей стороны было безумием прийти сюда. Извини меня, Елена.
Елена. Как ты можешь извиняться?
Элисон. Потому что с моей стороны прийти сюда нечестно и жестоко. Боюсь, что чувство уместности — одна из вещей, которым научил меня Джимми. Но иногда оно скандально подводит. Сколько раз мне удавалось остановить себя на пути сюда просто в самый последний момент. Даже сегодня, когда я пошла на вокзале в кассу, это казалось игрой, мне не верилось, что я решусь сесть на поезд. А когда я очутилась в вагоне, меня охватила паника. Я чувствовала себя преступницей. Я дала себе слово, что только взгляну на наш дом и вернусь. Мне не верилось, что этот дом еще существует. Но когда я оказалась здесь, я уже ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было убедить себя в том, что все мои воспоминания — правда. (Ставит чашку и ворошит ногой газеты на полу.) Сколько раз я вспоминала вечера в в этой комнате. Так ясно все в памяти и так далеко. Ты хорошо завариваешь чай.
Елена (сидя налево от стола). Джимми и меня кое-чему научил.
Элисон (закрывая лицо руками). Зачем я здесь! Вы все должны желать, чтоб я была за тысячи миль отсюда!
Елена. Я не желаю ничего подобного. Ты имеешь больше оснований находиться здесь, чем я.
Элисон. Ах, Елена, закрой эту книгу прописных истин.
Елена. Ведь ты его жена? Что бы я ни делала, я не могу этого забыть. У тебя есть все основания…
Элисон. Елена, даже я давным-давно перестала верить в священные узы брака. Еще до того, как познакомилась с Джимми. Теперь иные порядки — все основано на личной инициативе. Живешь, пока на то есть твоя добрая воля. Не понравилось — убирайся прочь. Я и убралась.
Елена. И этому ты от него научилась?
Элисон. Не делай из меня склочницу, пожалуйста. Я поступила глупо и пошло, явившись сюда. Я жалею об этом и презираю себя за это. Но я пришла без всяких намерений. Что бы это ни было, истерика или болезненное любопытство, но я не собираюсь покушаться на твои отношения с Джимми. Поверь мне.
Елена. Верю. Поэтому все выглядит еще более ужасно и дико. Ты даже не упрекаешь меня. Ты должна быть в ярости, а ты спокойна. (Откидывается назад, словно хочет отшатнуться от самой себя.) До чего же мне стыдно!
Элисон. Ты говоришь о нем так, словно он вещь, которую ты у меня стащила…
Елена (гневно). А ты говоришь о нем, как о книге, которую ты готова дать каждому, кто захочет пролистать ее за несколько минут. Что с тобой? Ты говоришь так, будто цитируешь его. Ты, кажется, раньше уверяла меня, что не согласна с ним.
Элисон. Я и с тобой согласиться не могу.
Елена. Что же, я верю в добро и зло. Даже после этого сумасшедшего дома я не утратила своей веры. И пусть мой поступок плох, зато я отлично понимаю, что он плох.
Элисон. Ты любишь его? Ты мне писала и говорила об этом.
Елена. И это было правдой.
Элисон. Тогда этому трудно было верить. Я не могла этого понять.
Елена. Я сама с трудом в это поверила.
Элисон. В конце концов, это оказалось довольно несложно. Обычно ты отзывалась о нем очень резко. Не скажу, что мне было обидно это слушать — ведь это меня даже утешало. Но иногда злило.
Елена. Видимо, я несколько преувеличивала. Ну, что теперь все это объяснять!
Элисон. Да, правда.
Елена. Знаешь, я поняла, в чем беда Джимми. Очень просто. Он родился не вовремя.
Элисон. Это я знаю.
Елена. Теперь таким людям нет места — ни в любви, ни в политике, нигде. Вот почему все у него идет впустую. Я иногда слушаю его и думаю: а ведь ему кажется, что он живет в разгар французской революции. Там он нашел бы себе место, конечно. Он не знает, где находится и к чему идет. Он никогда ничего не совершит и ничего не достигнет.
Элисон. Мне кажется, он из тех, кого называют «выдающимися викторианцами». И потому в чем-то он смешон. Кажется, мы об этом уже говорили.
Елена. Да, я отлично помню все, что ты рассказывала мне о нем. И это пугало меня. Мне не верилось, что ты можешь выйти замуж за такого человека. Элисон, между мной и Джимми все кончено. Теперь я это прекрасно понимаю. Это мне нужно убираться отсюда. Нет, ты послушай меня. Когда я увидела тебя на пороге, я поняла, что все это было ошибкой. Что я ничему этому не верила и ни Джимми и никто другой не сможет заставить меня думать иначе. (Вставая.) И как я могла обманывать себя? Ему нужен один мир, мне — другой, и общая постель их не помирит. Я верю в добро и зло и не стыжусь этого. Вера вполне современная, научно обоснованная — так все утверждают. Так вот, исходя из того, во что я верю и чего хочу, то, что я сделала, — ошибка и зло.
Элисон. Елена, ты не собираешься бросить его?
Елена. Именно собираюсь. (Прежде чем Элисон успевает прервать ее.) Я не уступаю тебе свое место. Ты вольна поступать как хочешь. Честно говоря, мне кажется, ты поступишь глупо, если… но это твое дело. Я достаточно давала тебе советов.
Элисон. Но у него… никого нет.
Елена. Дорогая моя! Найдет! Возможно, создаст себе папский двор. Мне ясно, что я опять потрясаю перед тобой книгой прописных истин, но, поверь мне, без этих истин не найдешь счастья. Я гнала эту мысль от себя, но теперь я знаю — это так. Когда ты появилась на пороге усталая, больная и расстроенная, я поняла, что для меня все кончено. Видишь ли, я не знала, что стало с ребенком. Это был удар. Как высший суд над нами.
