Эвери Корман - Крамер против Крамера
Его поражала яркость воображения ребёнка, его сказки о летающих кроликах, об Оскаре-Брюэге» который на подземке ездил в Париж; как он из палочек делал ракеты, а камешки становились двигателями; он настолько увлечённо играл в свои выдумки, что Тед даже осведомился у педиатра, не стоит ли ему обратить на это внимание. Доктор сказал, что этому можно только радоваться. Освободившись от груза беспокойств, он и стал радоваться, как каждый раз, когда они беседовали о смысле существования.
— А что ты делал, папа, когда был маленьким мальчиком?
— Играл в те же игры, что и ты.
— И ты тоже смотрел «Сезам»?
— Тогда не было «Сезама». И телевизоров не было.
Билли попытался усвоить сказанное.
— У вас вообще не было телевидения?
— Оно ещё не было придумано. Никому ещё не пришла в голову идея о телевидении.
Не существовала такая неотъемлемая часть их жизни, как телевизор? Ребёнок пытался понять, как это могло быть.
— А был тогда яблочный сок?
— Да, яблочный сок у нас был.
И Тед пытался сам понять, что же это такое быть четырх лет отроду, когда стараешься усвоить окружающий мир.
Они вышли после «Бюргер Кинга», куда Тед специально водил мальчика вечером в пятницу.
— Когда тыбыл маленьким, был «БюргерКинг»?
— Нет, Билли, его не было.
— Чего же ещё не было?
— Ну, не было закусочных Макдональдса. Не было астронавтов. Не было ведёрок с мороженым, которых ты можешь держать дома, потому что морозильники везде не были такими большими. И не было таких мам, которые бросали своих мужей и своих малышей, сказал он про себя.
Ден рекомендовал ему фирму «Шонесси и Филлипс», подчеркнув, что она состоит из поклонников футбольной команды «Гиганты», к которым относится и сам Джон Шонесси. В первые пятнадцать минут их знакомства Шонесси» высокий» элегантный мужчина лет пятидесяти, обсуждал всю историю клуба «Гиганты», явно стараясь установить контакт со своим будущим клиентом. Наконец разговор перешёл к делам Теда.
— Я бы сказал» что моё дело можно решить в два счёта — начать и кончить.
— Ничего подобного. Я мог бы припомнить вам пару десятков дел» которые, казалось бы» тоже только начать и кончить, как вы выразились — так все зубы на них обломали.
— Не пугайте меня, пожалуйста. Ден ввёл вас в курс дела?
— Ваша жена предпочла удалиться от семейного очага. Она высылает вам соответствующие бумаги и она готова подписаться под чем угодно.
— Расскажите мне, как работает этот механизм. И сколько это может продлиться? Сколько будет стоить?
— Ну, первое, что вам стоило бы усвоить, — это то, что мы знакомы с позициями обеих сторон. Клиентами у нас бывают и жёны, и мужья. Мы понимаем и тех, и других. Второе — развод может быть довольно запутанным делом. И я бы сказал, что, коль скоро вы живёте здесь, приходится подчиняться правилам. Забудьте о том, что она вам причинила. Вы можете действовать двумя путями. Объявить, что она вас просто бросила. Решение займёт примерно год. Слишком долго. Или же можно утверждать, что она жестоко и бесчеловечно обращалась с вами тогда потребуется несколько месяцев.
— Жестоко и бесчеловечно…
— Вам надо посетить врача. Он явно подтвердит, что вы находитесь в состоянии большого напряжения. Ведь вы испытываете напряжение, не так ли?
— Ну, видите ли…
— Вы в напряжении. Что же касается последней части вашего вопроса… Две тысячи долларов.
— Ух.
— Как говорят, я старый профессионал. Я получил образование в Сент-Джоне. Часто публиковался. Да, мок услуги обходятся недёшево. Люди платят, чтобы их дела были в порядке, и я бы сказал, что вам это не помещает.
— Честно говоря, я этого не ожидал. Хотя какого чёрта — пусть так и будет!
— Прекрасно, Вы обрели хорошего юриста, Тед. Расторжение брака должно быть проведено чётко и ясно. Нас интересует только ваша жизнь.
В юристе он не сомневался. Но две тысячи долларов… Неплохо было бы после завершения всех дел представить счёт Джоанне.
Садик Билли организовал недорогую воскресную группу, которая собиралась по утрам, и Тед записал туда ребёнка. Воспитательница была очень внимательна к Билли, когда он только начал посещать садик, и сказала Теду, что, по её мнению, мальчик вполне освоился с коллективом. «Дети куда более гибки, чем мы себе представляем», — сказала она. Тед перестал ломать себе голову, как он должен развлекать Билли в конце недели, не чувствуя больше, что он должен быть рядом с ним каждый час. Игровая площадка в парке, в нескольких кварталах от их дома, была полна конструкций, которые очень радовали Билли; бассейн с брызгалками, а за воротами парка — изобилие лотков, готовых угощать лимонадом и мороженным. Тед сидел сам по себе, почитывая газеты и журналы, а Билли время от времени подбегал к нему, отрываясь от своих занятий, и просил купить мороженое. Тед не собирался убеждать его, что играть надо только со своим папой, но в течение дня они играли и на пару и Тед изображал великана, когда Билли втягивал его в игры, созданные его воображением.
— Давай играть в обезьянок.
— Каких обезьянок?
— Ты будешь папа-обезьяна, а я буду ребёнок-обезьяна и мы будем лазать по игровой площадке.
— Но не на все.
— На горку.
— О'кей. Я буду лазить на горку.
— И ты будешь визжать как обезьяна.
— Папа не может визжать как обезьяна.
— И ещё ты будешь ползать по земле.
— Почему бы мне не быть прямоходящей обезьяной?
— Таких обезьян не бывает.
В ходе переговоров они решили этот сложный вопрос.
— Ну, хорошо, — сказал Тед, — значит, ты будешь визжать и ползать, а я буду чесаться как обезьяна.
— Здорово. Папа-обезьяна, которая чешется.
И они стали карабкаться на какую-то горку, расположенную в Африке, считая себя обезьянами или, что касается Теда, облагороженными обезьянами.
В жаркое июльское воскресенье они явились на игровую площадку, готовясь провести там время; большую часть его Билли провёл над брызгалками, где к нему присоединился и Тед, закатав брюки и сняв туфли и носки, как и большинство родителей. Затем Тед устроился за чтением в сторонке, пока Билли носился вокруг, брызгался водой, прыгал и кувыркался, счастливый от того, что весь день может провести в плавках.
— Будь моим водоносом, — сказал Тед, и Билли, наполнив пластмассовое ведёрко водой, стал носить его к Теду и поливать склонённую голову отца, заливаясь счастливым смехом. Они оставались тут допоздна, и когда спала жара, а тени удлинились, парк обрёл особую прелесть. У Теда было ощущение полноты жизни. Билли весь день хохотал, носясь без устали. Они были одним целым; он не мог отделаться от мысли, что если дети в самом деле умеют приспосабливаться к обстоятельствам, то и взрослые тоже. Оглянувшись, он внезапно обнаружил, что Билли нигде не видно. Его не было ни рядом с брызгалками, ни в песочнице, ни на лесенке, ни на вышке. Тед торопливо осмотрел игровую площадку. Мальчика тут не было.
— Билли! — крикнул он. — Билли! — Тед кинулся ко входу в парк, где располагался бассейн, но Билли не было и там. Билли! Билли! — И вдруг краем глаза он заметил его. Мальчик, покинув площадку, шёл по дорожке парка. Тед кинулся за ним, выкрикивая его имя, но тот не обернулся, прибавив шагу. Но Тед бежал быстрее и наконец оказался в нескольких ярдах от него. И тут он услышал, как мальчик зовёт: «Мама! Мама!», обращаясь к высокой женщине с чёрными распущенными волосами, которая шла перед ним. Билли догнал её и схватил за юбку. Повернувшись, она посмотрела на него, обыкновенная женщина, прогуливавшаяся по парку.
— А я думал, что ты моя мама, — сказал он.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ларри сказал, что это сделка века: за эти деньги он получит целый дом на Файр-Айленде, совершенно потрясающе, у хозяйки будет нервное расстройство.
— Если останется в доме? — уточнил Тед.
— Понятия не имею. Договорились с четвёртого июля, что приходится на конец недели. Она ещё никого не видела, но когда уик-энд кончится, она задницы от кресла оторвать не сможет.
Тед усомнился, что стоит ли использовать слабость владелицы дома, в результате чего его обитатели могут вызвать у хозяйки нервное расстройство. Но, по настоянию Ларри, он согласился позвонить организатору коммуны, дизайнеру интерьеров, как назвал её Ларри, у которой был десятилетний сын.
— Я, как и все, отношусь к числу одиноких родителей, — сказал Тед по телефону. Он засмущался, уловив, с каким интересом она восприняла его сообщение. Словно бы он обрёл определённую категорию.
Мы бы не хотели, чтобы у нас в доме были откровенные холостяки, — сказала она. — Вы вполне подойдёте. И вымужчина. Нам нужен ещё один мужчина.
В пятницу в половине шестого Этта привела Билли на станцию Лонг-Айленд. Вокзал был переполнен людьми, которые стремились выбраться из города, сесть на ближайший поезд, доехать до пригорода, на берег моря, и Тед отчаянно проталкивался среди толпы. Увидев Этту и Билли, ожидавших его, он так поразился их виду, что сбился с шага. Билли, человечек, который играл для него такую большую роль, главный персонаж в его жизни, в этой мяту щей толпе казался таким хрупким и маленьким. Малыш, хрупкий маленький ребёнок, он держал Этту за руку.
