Владимир Семичастный - Спецслужбы СССР в тайной войне
Хорошую отповедь Бурлацкому дал Шелепин в серии своих статей, объединенных под названием «История — учитель суровый».
В 1990 году вышла книга Бурлацкого «Вожди и советники». Странное впечатление производит эта книга — избыток самолюбования и стремление выдать себя за главного советчика бывших первых руководителей страны — Хрущева, Брежнева, Андропова. К тому же немало фактических искажений.
Бурлацкий не жалует там комсомол, и прежде всего его Центральный Комитет, а равным образом и всех известных ему товарищей, которые пришли на государственные, советские и партийные посты, пройдя школу комсомола. Он пишет, например: «Что касается более молодых деятелей, как Шелепин, Демичев, Полянский, то мы в нашей среде очень побаивались их, поскольку все они были выходцами из ЦК комсомола — по тем временам школы карьеризма». (Кстати, ни Полянский, ни Демичев в комсомоле и ЦК ВЛКСМ не работали.)
В период работы в отделе ЦК КПСС Бурлацкий на партийном собрании был подвергнут резкой критике за высокомерие, амбициозность.
Как вспоминал Шелепин, он находился в кабинете у Суслова, когда зашел Андропов и доложил об итогах этого партийного собрания. Суслов тут же дал санкцию на освобождение Бурлацкого от работы в аппарате ЦК. Вскоре Бурлацкий был отправлен на работу в газету «Правда», хотя пишет, что ушел из ЦК «по собственному желанию».
Действительно, мы с Шелепиным считали, что надо примириться с Мао. Мы были против ухудшения отношений с КНР, хотя открыто об этом не заявляли.
Но мы не хотели никакой реабилитации Сталина! Об этом, в частности, говорит выступление Шелепина на XXII съезде партии с жесткой критикой сталинизма, и не только сталинизма. Он осудил и тех, кто содействовал сталинским репрессиям.
Кроме того, Шелепин и я пришли в активную государственную и политическую жизнь фактически после смерти Сталина.
Говорят, что именно Сталин назначил Шелепина первым секретарем ЦК ВЛКСМ после ухода Михайлова в ЦК ВКП(б). Это так. Но до того как назначить Шелепина, Сталин предполагал назначить на этот пост Юрия Жданова, заведовавшего тогда отделом науки ЦК партии. Жданов отказывался, ссылаясь на то, что не знаком с комсомольской работой. Тогда Сталин послал его в ЦК ВЛКСМ, чтобы там он встретился с нами и познакомился с нашей работой.
Шелепин собрал всех секретарей ЦК комсомола, и Юрий Жданов попросил каждого из нас рассказать о своем участке работы. После наших докладов сказал: «Нет, братцы, быть над вами первым я не смогу. Пойду и скажу об этом Сталину».
После этого Сталин принял Шелепина, буквально на пару минут. Сказал, что будет рекомендовать его на должность первого секретаря ЦК ВЛКСМ, и Шелепин рта не успел раскрыть, как вождь с ним распрощался.
Тогда стали распространяться слухи, что якобы существует какая-то группа бывших комсомольских деятелей, куда, кроме меня и Шелепина, входят Егорычев и Демичев, и что Брежневу пришлось поставить ее на место. Что тут сказать? Повторяю, Демичев вообще в комсомоле активно не работал. Егорычев был когда-то комсоргом ЦК ВЛКСМ в МВТУ им. Баумана. Тогда мы близко не знали друг друга. Потом он стал секретарем райкома партии и, наконец, первым секретарем Московского горкома КПСС. Вот тогда у нас и появились общие вопросы для обсуждения. Но каких-то особо дружеских отношений у нас никогда не было. Что же это за «группа», если из ее состава можно назвать Шелепина, меня да, может быть, Месяцева? Не было никакой «комсомольской группы заговорщиков»!
Западные спецслужбы в то время специально вбрасывали слухи, способствовавшие раздуванию взаимных подозрений среди партийных и государственных деятелей. Я докладывал об этом Брежневу. Но уйти от подозрительности для Брежнева было, видимо, выше сил. А западная пропаганда продолжала твердить, что Брежнев — явление временное, что за его спиной стоят «молодые» во главе с Шелепиным и Семичастным, которые легко смели Хрущева, и им ничего не стоит так же легко, при помощи КГБ, смести и Брежнева.
А тут еще Шелест, первый секретарь ЦК партии Украины, сыграл с нами злую шутку.
Петр Ефимович, находясь где-то на Западной Украине, услышал, как кто-то из начальников КГБ, бывший не то комсомольским работником, не то просто работавший когда-то с Шелепиным или со мной, рассказал какую-то байку, выдумку по поводу того, что мы чуть ли не объединяемся, чуть ли не «теневой кабинет» создаем. Шелест запись этой беседы переслал Брежневу. Причем Шелест понимал, как он потом рассказывал мне в 80-е годы, что рассказ надуманный, и все-таки послал его.
Все это сеяло сомнения и подозрения, и Брежнев «клюнул» на наживку, стал нас побаиваться. Вот тогда и начались все эти кадровые рокировки с целью укрепления собственной власти.
Убрав из МГК Егорычева и направив его послом в Данию, Брежнев посадил на его место Гришина; Шелепина перевел в ВЦСПС, Месяцева назначил послом в Австралию, Романовского — послом в Норвегию, Горюнова тоже определил в послы, даже Григоряна, заместителя управляющего делами ЦК партии, заслал на Кипр торгпредом. Избавился и от Полянского, Залужного, Поленова, почти от всех замов председателя КГБ.
Свободные места стали быстро занимать земляки Брежнева из Днепропетровска или его родственники.
Брежнев настойчиво расставлял на важные государственные посты верных ему людей. Критерием при этом были не профессиональные способности того или иного человека, не его политическое лицо, а преданность и подхалимство, умение вовремя показаться на глаза руководителям. Наверх полезли люди, которые в свое время окружали Леонида Ильича на прежних местах работы или были родом из тех же краев, что и он, из Днепропетровска. Позже, когда такая тенденция развернулась во всей своей широте, родилась едкая острота, которая ходила по Москве как анекдот: «В истории России было три периода — допетровский, петровский и днепропетровский».
Первым замом к Щелокову он назначил своего зятя Чурбанова, первым заместителем министра внешней торговли сделал своего сына-алкаша Юрия Брежнева. Меня еще не успели освободить от поста председателя КГБ, как уже вызвали из Азербайджана Цвигуна и сделали его сперва заместителем, а вскоре — первым заместителем председателя КГБ. Заместителем председателя КГБ вскоре был назначен и Цинев — тоже днепропетровец.
Теплое место получил муж сестры жены Брежнева Беляк. Он вытащил из Молдавии бывшего заведующего сельским клубом Трапезникова и поставил его во главе отдела науки ЦК! Трапезников дважды баллотировался в академики АН СССР, и всякий раз его «прокатывали». После второго провала Брежнев стал настаивать на повторном голосовании.
Своего любимца Павлова Брежнев сделал управляющим делами ЦК и через два месяца после назначения дал ему звание Героя Социалистического Труда. Павлова он специально посылал за рубеж делать закупки галстуков, запонок и прочей галантереи.
Уже на Украине я с изумлением узнал, что во главе правительства Брежнев, отодвинув умницу Косыгина, поставил семидесятипятилетнего Тихонова, тоже «днепропетровца». Ну, этот наработает, с горьким чувством подумал я. Косыгину ничего не оставалось, как умереть.
Я всегда считал, что председатель КГБ и министр иностранных дел ни в коем случае не могут входить в состав Политбюро. Это обосновывал в свое время Хрущев на пленуме ЦК, когда Жукова выводили из состава Политбюро. Но Брежнев сделал Громыко и Андропова кандидатами, а потом членами Политбюро…
Отношения мои с Брежневым все более обострялись.
Острая стычка с ним у нас произошла по поводу назначения Тикунова.
В это время решили воссоздать Министерство внутренних дел СССР.
Мы с Шелепиным считали, что этот новый орган, вышестоящий по отношению к пятнадцати республиканским министерствам такого же профиля, должен был возглавить российский министр внутренних дел Тикунов, человек с богатым жизненным опытом, юрист по образованию. Деловая биография Тикунова говорила сама за себя: кандидат в члены ЦК, был секретарем обкома партии, заместителем председателя КГБ, заместителем заведующего отделом административных органов ЦК партии. Его только что наградили орденом Ленина. Я с ним прекрасно взаимодействовал.
Однако вскоре при обсуждении этой кандидатуры Брежнев изменил свою позицию.
Его новым «коньком» стал опять же верный земляк, приятель с давних времен Щелоков. Многим было ясно, что в силовых структурах создается некий противовес, который должен конкурировать с КГБ.
Мы резко выступили против назначения Щелокова. Я знал его еще по Киеву, где в свое время он работал в ЦК партии Украины и был снят с работы за неблаговидные поступки. Брежнев, в то время возглавлявший компартию Молдавии, подобрал его и длительное время держал на руководящих постах в этой республике. Теперь он опять решил перевести приятеля поближе к себе.
