Алексей Шишов - Казачество в 1812 году
В конце ноября главные силы русской армии, преследуя остатки Великой армии, готовились вступить на литовскую землю и в город Вильно (Вильнюс), значительную часть населения которого составляли поляки. Памятуя их участие в наполеоновском нашествии, Голенищев-Кутузов, князь Смоленский отдал атаману М. И. Платову приказ позаботиться о том, чтобы отношение казаков к местному населению не бросало тень на воинство России. Об этом главнокомандующий писал 27 ноября из Сморгони адмиралу П. В. Чичагову следующее:
«…Одерживаемые Вами поверхности над бегущим неприятелем доставляют графу Платову случай вступить завтрашнего числа в Вильну, о чем, я полагаю, Ваше высокопревосходительство уже известны.
Я в особенную обязанность поставил графу Платову обратить всевозможное внимание и употребить все долживые меры, дабы сей город при проходе наших войск не был подвержен ни малейшей обиде, поставя ему притом на вид, какие в нынешних обстоятельствах могут произойти от того последствия».
…Появление атамана Платова с казачьими полками под Вильно произвело эффект разорвавшейся поблизости бомбы на те остатки бегущей наполеоновской армии, которые еще не успели пересечь границу Российской империи в обратном направлении. Ноель, германский офицер, прибывший только-только из Восточной Пруссии с подкреплением в составе двух артиллерийских батарей (16 орудий), наблюдал картину бегства из Вильно на Ковенской дороге. Ноелю удалось встретиться с Неаполитанским королем, от которого он ожидал получить боевой приказ. Но маршал Мюрат наклонился к артиллерийскому офицеру и тихо шепнул ему: «Командир, мы… садитесь на лошадь и утекайте».
Для Ноеля это был приказ человека, которого император Наполеон в день своего отъезда (бегства) в Париж поставил на пост главнокомандующего Великой армией, уже не существовавшей. Командир двух резервных артиллерийских батарей велел своим подчиненным запрягать, и вскоре 16 орудийных упряжек с зарядными ящиками двинулись назад по дороге в Ковно, чтобы там перейти границу в обратном направлении. Батарейцы о казаках не думали по той простой причине, что с ними еще не встречались, поскольку на войну благополучно для себя опоздали.
Но в Ковно батареям Ноеля пришлось задержаться, поскольку они получили приказ от маршала Нея и генерала Жерара занять боевую позицию. Вместе с артиллеристами город защищали те немногие солдаты, которые исполнили приказ маршала, и батальон из Липпе (Вестфалии). Огневой бой шел до 8 часов вечера, и когда казачьи партии стали обходить город по льду Немана («река замерзла на несколько футов в глубину»), его немногие защитники поспешили уйти по мосту на противоположный берег.
Ноель покидал Ковно во главе своей сильно поредевшей походной колонны, которая состояла из двух 6-дюймовых пушек и одной повозки. Остальные орудия и повозки с батарейными тяжестями за поспешностью ухода и угрозы встречи с казаками в самом городе он приказал бросить. По мосту через Неман артиллерийские упряжки неслись во весь конский мах.
…28 ноября еще перед рассветом наполеоновские маршалы Мюрат, Даву, Ней, Мортье, вице-король Эжен Богарне стали покидать Вильно в направлении прусской границы. С ними уходила императорская гвардия и толпы людей, многие из которых бросили оружие. Когда стало светать, у Ковенской дороги, между Вильно и Понарской горой, появились казачьи полки Орлова-Денисова. Казаки дважды ходили в атаку, взяв плен более тысячи человек.
В ходе этого боя у Ковенской дороги подошел донской атаман граф М. И. Платов. Осмотревшись, он послал к неприятелю, проходившему тесными колоннами, парламентеров с требованием сдаться и сложить оружие. Французы ответили отказом и потому были атакованы с разных сторон. Атакующие разрывали колонны на части и тех, кто не сдавался в плен, истребляли. Было захвачено два знамени и два штандарта.
Дальше преследование отступающих велось картечными выстрелами из подоспевших конных орудий и новыми атаками казачьей конницы. Когда наполеоновские войска подошли к Понарской горе, то она стала для них подлинным камнем преткновения. Пологие склоны горы обледенели: лошади падали целыми упряжками, обозы остановились у подножия горы, только часть повозок смогла подняться на вершину. Мюрату и его спутникам в маршальских и генеральских чинах пришлось оставить кареты и сани и продолжить путь через гору пешком.
В эту толпу, которая не соблюдала никакого порядка, врезался отряд маршала Мишеля Нея, последним оставивший Вильно. Этот отряд и «очистил» Ковенскую дорогу казакам-донцам. Им и достались брошенные у Понарской горы 28 вражеских орудий, оставленные вместе с зарядными ящиками. Все эти действия с участием платовского летучего корпуса разыгрались между Погулянкой и Понарами.
Вильно, столица Литовского края был взят без достойного сопротивления французов и быстро. На всем протяжении пути отступления Великой армии из России Вильно оказался единственным уцелевшим городом. В нем нашлись неразграбленные большие склады комиссариатских вещей и провиантских запасов: новых мундиров, башмаков, ружей, сум, седел, шинелей, киверов, медвежьих шапок и прочей амуниции, много ржи и муки. Нашлось и 41 орудие. В числе пленных значились 7 генералов, 18 штаб-офицеров, 224 обер-офицера и 9517 нижних чинов, не считая находившихся в виленских госпиталях 5139 больных.
…Взятие же города происходило так. Когда передовые казачьи отряды подошли к предместьям Вильно, то оказалось, что город приготовился к их встрече. Виленский комендант генерал Гогендорп приказал устроить палисады там, где не было стен, и в выходах окраинных улиц. Так гарнизон защитил себя от возможных ночных проникновений казаков в город.
Собственно говоря, местный гарнизон был значителен. Основу его составляла дивизия генерала Луазона, пришедшая в последних числах ноября, Польский уланский полк и два полка неаполитанской кавалерии, составленных из волонтеров, подданных короля Иоахима Мюрата. Большая часть этих войск была размещена в окрестностях Вильно, прикрывая идущие к нему дороги.
Наполеоновские солдаты и офицеры при появлении на окраинах Вильно платовских казаков спешили на дорогу, ведущую в Ковно, чтобы «дать Богу ноги». Один из таких беглецов, немецкий лейтенант фон Зукков в мемуарах рассказывает, «как заяц, с тысячью всяких предосторожностей» пробирался к выходу из города, сумев избежать встречи с казаками, которых в город вошло еще малое число.
Мемуарист фон Зукков писал далее: «Ежемитно я ожидал – вот-вот появится один из этих бородачей и грубо закричит мне: «Стой», а затем посыпятся удары кнута, и мне придется провести лето в Сибири…
Но Бог любит смелых. Я без труда достиг городских ворот и вышел на Ковенскую дорогу. Дорога была вся покрыта бегущими, охваченными паническим ужасом. Этот ужас навел на них казачий атаман Платов своим вступлением в Вильно в сопровождении нескольких тысяч конницы. Он со всех сторон грозил остаткам нашей армии…»
Тот же лейтенант фон Зукков рассказывает, что дорога в Ковно походила на беговое поле, на котором каждый старался опередить соседа, чтобы избежать встречи с казаками. Их появление ожидалось с любой стороны, и тогда беглецам, возможно, чтобы избежать гибели от казачьих пик, пришлось бы возвращаться в только что оставленный Вильно.
Но там уже распоряжался атаман Платов, уже приказавший атаковать французский арьергард и «отнять» у него пушки, которые еще оставались, и повозки немыслимо огромного обоза. Платовские казаки нагнали хвост колонны беглецов уже в двух верстах от Вильно, у деревни Понары, где Ковенская дорога покрылась гололедицей, а ее обочина лежала в снежных сугробах. Здесь и начался погром обозного каравана. Это стало причиной того, почему в конце Ковенской дороги казаки не часто тревожили бежавшего к Неману неприятеля.
Когда большая часть военных людей вышла из Вильно, и организованного сопротивления ожидать уже не приходилось, атаман М. И. Платов приказал полковым командирам занять город. Один из тех, кто заблаговременно оставил Вильно, сделал в более мирной обстановке такую запись: «…На рассвете мы выступили. Казаки сейчас же после нас вошли в город и захватили в плен всех оказавшихся менее осторожными, чем мы».
Из тех немногих артиллерийских орудий, что были вывезены из Вильно на Ковенскую дорогу, почти все были брошены перед обледенелой высотой в ее начале. Она стала главным и трудно преодолимым препятствием для огромного каравана различных повозок бежавших в Восточную Пруссию наполеоновцев. В их мемуарах этот подъем обычно называется «ледяной горой» или «горой, покрытой льдом». Для казачьих же коней она серьезным препятствием не стала.
Виленское дело не ограничилось только собственно взятием столицы Литовского края. Большой успех иррегулярной коннице сопутствовал 28 ноября в сражении при городе Вильно, где был наголову разбит 30-тысячный вражеский корпус, попытавшийся было прикрыть собой отход за пограничный Неман того, что еще оставалось от Великой армии. Историк-белоэмигрант А. А. Гордеев писал о том событии в таких словах:
