Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1
Полковник Боголюбов по заданию «Братства русской правды» пытался привлечь Мартовца к созданию бандитских групп для организации вылазок в районе Киев— Проскуров — Винница. Разведчик, ссылаясь на знание обстановки на местах, сумел убедить полковника в невозможности и нецелесообразности проведения этой работы.
Через Мартовца были перехвачены три письма бежавшего за границу Петра Крючкова, руководителя антисоветской организации, взорвавшей в 1925 году пороховой склад в Севастополе, к оставшимся в Советском Союзе его сообщникам. В письмах предлагалось возобновить враждебную деятельность, сообщалось, где хранится оружие, давались соответствующие инструкции. Естественно, эти инструкции остались невыполненными.
В результате работы Мартовца и его группы с 1931 по 1936 год было выявлено и нейтрализовано свыше сорока агентов, засланных белоэмигрантскими организациями и зарубежными разведками в СССР.
В конце 1936 года в результате предательства Эмма-нуель (Мартовец) Георгий Александрович, Зоти Евгения Евстафьевна, Зоти Юрий Константинович были арестованы румынскими властями и приговорены к большим срокам каторжной тюрьмы. Евгения Зоти не вынесла каторжного режима и умерла в тюрьме в 1943 году. Мартовец и Юрий Зоти были освобождены из заключения Красной Армией в 1944 году и принимали участие в боях с фашистами.
По указанию руководства страны резидентуры выполняли также работу по зарубежным троцкистским организациям. В этот же период перед разведкой все чаще ставились задачи по оказанию активного влияния на внешнюю политику иностранных государств и государственных деятелей в выгодном для СССР направлении. Наиболее успешно эта задача была выполнена в период прихода к власти и последующей деятельности правительства Народного фронта во Франции. Большие успехи были достигнуты й в проникновении в международные сионистские организации в США.
В этот период появляются и первые зарубежные партнеры советской разведки. Ими являлись работники созданной в 1922 году Государственной внутренней охраны Монгольской Народной Республики, а также сотрудники турецкой контрразведки, с которой с 1927-го по середину 1931 года поддерживались официальные контакты.
Важное значение в истории становления внешней разведки имело решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года. Деятельность разведки была подвергнута тщательному анализу, и в принятом развернутом решении были определены приоритетные задачи разведывательной работы. В постановлении Политбюро констатировалось, что Советский Союз находится на пороге новой войны, в связи с чем рекомендовалось переводить работу заграничных аппаратов ИНО из советских учреждений на нелегальное положение. Резко увеличилось финансирование разведки. В середине 30-х годов на ее нужды отпускалось от восьми до десяти миллионов рублей в валюте.
Тем же постановлением было предписано развернуть «активные действия» по ликвидации предателей и перебежчиков, главарей белоэмигрантских террористических организаций. Одновременно была создана самостоятельная спецгруппа под руководством Я. И. Серебрянского, вошедшая в историю советской разведки как «группа Яши», для развертывания диверсионно-террористической деятельности в глубоком тылу противника на случай начала войны с «западными демократиями». Первоначально эта группа действовала в составе ИНО ОГПУ, но позднее она перешла в непосредственное подчинение наркома Ягоды, а с 1937 года функционировала при секретариате Наркомата внутренних дел. Серебрянский и его сотрудники создали двенадцать резидентур на территории основных стран Европы, Азии и Америки.
В мае 1934 года правительство вновь рассмотрело вопрос о повышении эффективности работы ИНО ОГПУ и Разведупра РККА, улучшении координации их деятельности. Была создана постоянная комиссия в составе начальников этих органов. На нее возлагались разработка и согласование общего плана разведывательной работы за границей, обмен опытом, взаимная информация о провалах, тщательное изучение их причин. В мае 1935 года в целях более тесного взаимодействия и повышения уровня разведработы начальник внешней разведки А. X. Ар-тузов был переведен на работу в военную разведку в качестве заместителя ее начальника в звании корпусного комиссара. Его преемником стал бывший заместитель А. А. Слуцкий.
Постоянный оперативный контакт между двумя разведками на уровне их руководителей как в центральном аппарате, так и в резидентурах, взаимная помощь, согласованность в действиях — все это сыграло немаловажную роль в успешном решении целого ряда разведывательных задач. Однако в конце 30-х годов сотрудничество было нарушено в связи с незаконными арестами и обвинениями ряда руководящих работников обеих разведок.
В это время отец часто контактировал по службе с Артузовым и Слуцким. Когда в 1935 году Артузов перешел на работу в Разведупр РККА, а Слуцкий возглавил И НО, то заместителем Слуцкого стал опытный разведчик Шпигельглас, у которого был большой опыт работы за границей в качестве нелегала — в Китае и Западной Европе. В начале 30-х годов в Париже «крышей» ему служил расположенный возле Монмартра рыбный магазин, специализировавшийся на продаже омаров.
Видную роль в руководстве Иностранным отделом, помимо Артузова и Слуцкого, играли Берман, Федоров (возглавлявший борьбу с эмиграцией), Шпигельглас, Минскер, Эйтингон и Горожанин (последнему Вл. Маяковский посвятил свое стихотворение «Солдаты Дзержинского»).
Своим назначением в Иностранный отдел отец был обязан одному из наиболее талантливых и образованных чекистов того времени, также переведенному в центральный аппарат с Украины — Валерию Михайловичу Горожанину. Портрет этого человека дает сам отец в цитировавшейся уже книге «Горизонты»:
«Как в Москве, так и на Украине руководящие работники Государственного политического управления были главным образом, как стали выражаться позднее, «интеллигентами в первом поколении», попросту говоря, они происходили из рабочих или сами были рабочими. Но как в Москве, так и на Украине имелись среди них и коренные интеллигенты, люди того типа, о которых писал когда-то Ленин: интеллигенты, связавшие себя до конца с рабочим классом.
Валерий Михайлович Горожанин и принадлежал к ним, что было ясно с первого взгляда на его невысокую хрупкую фигуру с красиво посаженной крупной головой в шапке густых волнистых волос с уже заметной проседью. У него был низкий голос приятного тембра, а мягкость речи контрастировала с решительностью и категоричностью высказываемых суждений.
Горожанин со студенческой скамьи вошел в революционное движение и вынужден был покинуть Россию, не находя применения своим знаниям языков и правовой науки. Он отправился в Швейцарию, а затем в Париж. Здесь он занялся журналистикой и влился в среду русской политической эмиграции. Через Анатолия Васильевича Луначарского он был принят в круг социал-демократов — большевиков. Через него же познакомился с Роменом Ролланом и Анатолем Франсом, проявившими интерес к талантливому русскому журналисту, которому покровительствовал блестящий, энциклопедически образованный Анатолий Луначарский.
Вскоре после свержения самодержавия Горожанин вернулся на родину».
Среди командного состава ЧК было немало людей, оставивших любимое дело, любимую профессию для деятельности, которая представлялась им в данный момент наиболее важной. Горожанин принес свой литературный дар в жертву государственной необходимости: он посвятил себя делу борьбы с контрреволюцией. На Украину Горожанин был прислан Москвой. Именно Феликс Эдмундович Дзержинский, глубоко понимавший, как интеллигентность, вдумчивость, политическое чутье и неказенный подход к человеку нужны в важном деле борьбы с украинской националистической контрреволюцией, выбрал Валерия Михайловича и не ошибся. Горожаниным было сделано очень многое не только для раскрытия преступлений активных антисоветчиков, но и для привлечения на сторону советской власти заблуждавшихся людей.
На первых порах знакомства с Горожаниным Косиору показалось удивительным несоответствие мягкой, впечатлительной, художнической натуры, так откровенно проявляющей себя во всем облике Горожанина, делу, которым он занимался. Но ведь и Дзержинский был интеллигентом. И Менжинский тоже. И если понимать борьбу с контрреволюцией не однолинейно, не примитивно, то ведь она требовала разнообразных форм и подходов. Здесь были свои «басы» и свои «альты». Предполагалось общение с самыми разными людьми, потому что не одни закоренелые контрреволюционеры составляли периферию антисоветского подполья, но и колеблющиеся, разочарованные, ищущие выхода и, наконец, обманутые…
Горожанин имел большое влияние на украинскую творческую интеллигенцию, с которой всегда общался: многие, кто стоял тогда на распутье, благодаря ему вышли на широкую дорогу жизни и творчества.
