Валерий Шамбаров - Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги
Но… ведь существовало Белое движение! И Запад немедленно усилил его поддержку, активизировал материальную помощь. Колчаку иностранные представители предложили и расписали план совместной операции. Белые из Сибири разворачивают наступление на запад, а на Северном фронте генерал Айронсайд с англо-американскими войсками и белогвардейцами Марушевского в апреле нанесет удар на Котлас — Вятку. Соединится с Колчаком, образовав единый фронт, и передаст ему большое количество военных грузов, находящихся на складах Мурманска и Архангельска. Колчаку такой план показался замечательным. Наконец-то и союзники примут реальное участие в боях с красными! И весной 1919 г. сибирские дивизии двинулись вперед. Одержали ряд побед, взяли Уфу, Бугульму, Ижевск, очистили от красных все течение Камы, выходили на подступы к Самаре и Вятке.
Однако искренностью «поддержка» Антанта отнюдь не отличалась. Белые должны были оттянуть на себя силы большевиков с Западного фронта — но ни в коем случае не более того. В тылах у Колчака стало разгораться партизанское движение. И раздували его не столько большевики, сколько эсеры. Члены свергнутой Директории Авксентьев, Занзинов и др., устроившиеся в Харбине под покровительством союзников. Чехи, которым была поручена охрана Транссибирской магистрали, своих задач не выполняли. От боев с партизанами уклонялись, заключая с ними «сепаратные соглашения», — мы вас не будем задевать, а вы нас. А уж американцы вообще установили с партизанами выгодный бизнес, продавали им оружие. Факты были настолько вопиющими, что в апреле Колчак даже поднимал вопрос об удалении американских войск из Сибири [139].
Поддерживались и сепаратистские силы. Японцы делали ставку на Забайкальского атамана Семенова, подсунули ему потрясающую красавицу-шпионку, некую Машку-Шарабан, через нее и своих советников подталкивали к идее стать главой «независимого» государства (которое, разумеется, попадет под покровительство Японии). И Семенова такая перспектива соблазнила. Он своевольничал, игнорировал приказы из Омска, своих войск на фронт не присылал. Чуть не дошло до вооруженного столкновения, Колчак направил против атамана воинские части. Но японцы выставили у Байкала заслоны и защитили своего протеже. При посредничестве Англии, Франции и США конфликт кое-как сгладили. Семенова заставили признать подчинение Верховному правителю. Но оно осталось чисто формальным. На деле же в Омске была одна власть, а в Чите и Хабаровске — другая [21].
В общем тыл стал разваливаться. Но и на фронте было неладно. Потому что обещанное наступление Айронсайда на Котлас и Вятку так и не осуществилось. То есть оно не было остановлено красными, его просто не начинали. Почему? Причину нашли позже, так сказать, пост-фактум. Когда в одной из «славяно-британских» частей взбунтовались солдаты, убили нескольких английских офицеров, тут-то и было объявлено — вот она, причина! Мятеж выявил ненадежность войск, поэтому наступление отменили. Кстати, такое объяснение ничтоже сумняшеся повторяют современные историки [168]. Не обращая внимания на одну «мелочь». Бунт случился не в апреле, когда было обещано наступление Айронсайда, а только в июле, когда операция давно потеряла смысл. Потому что пассивность Северного фронта позволила советскому командованию собрать против Колчака значительно превосходящие силы, и он потерпел жесточайшее поражение. Его разбитые армии покатились назад и к июлю уже отступили далеко на восток, за Уральские горы.
Двурушничество Антанты в полной мере сказывалось и на других фронтах. В Прибалтике союзники предпочли временно закрыть глаза на помощь Латвии и белогвардейцам со стороны Германии — иначе остатки этой республики перед большевиками не устояли бы и красные части прорвались бы к Восточной Пруссии. Немцы усилили своими кадрами, переформировали и вооружили Балтийский Ландсвер, состоявший из латышей, прибалтийских немцев и русских. И в мае красных удалось разбить, была освобождена Рига. Но сразу после этого союзники натравили на Латвию… эстонцев и созданные при эстонском правительстве части «проантантовских» латышей. А ландсвер был объявлен «прогерманским». Он потерпел поражение, эстонцы осадили Ригу, обстреливая ее из орудий.
Тут-то и выступил представитель Антанты британский генерал Гофф. Он стал играть роль главного распорядителя судеб Прибалтики и продиктовал Латвии условия мира. Она должна была заключить союзный договор с Эстонией. Из ландсвера изгонялись все «прогерманские элементы», в том числе местные немцы. От обещаний дать латвийское гражданство и землю германским добровольцам, участвовавшим в освобождении страны, правительство Латвии теперь отказалось. А сам ландсвер переходил под командование английского полковника Александера [66].
В составе ландсвера воевал и 10-тысячный русский отряд князя Ливена. Он тоже вооружался и снабжался Германией, но подчинялся ландсверу лишь в оперативном отношении — а в политическом признавал высшей властью правительство Колчака. Но и судьбу этого отряда решил Гофф. Предписывалось очистить его от «германофильских элементов», сдать полученное от немцев тяжелое вооружение и технику и перебазироваться в Эстонию, на Нарвский фронт. Многих это возмутило, и отряд раскололся. Часть выполнила приказ и отправилась под Нарву в распоряжение Юденича. Другая часть во главе с германским ставленником Бермондом подчиняться отказалась и образовала самостоятельную, Западную Добровольческую армию (и собственное «правительство»).
А в Эстонии тоже шли сплошные интриги. Здесь сражались белые отряды генерала Родзянко. Они помогли эстонцам освободить их земли, а 13 мая прорвали советскую оборону под Нарвой и вступили на территорию Петроградской губернии. Численность белых войск была небольшая, около 7 тыс. солдат и офицеров. Но уже и в самом Петрограде назрело недовольство властью большевиков, составлялись заговоры. А главное — колебался Балтфлот. Моряки, прежняя «краса и гордость революции», хорошо видели, к каким бедствиям привела Россию эта революция. И появилась реальная возможность привлечь их на сторону белых — что гарантировало и падение Петрограда. Если выступит против большевиков Кронштадт, то где уж удержаться «северной столице»?
Это было нетрудно. Об этом уже думали сами моряки, на некоторых кораблях команды сговаривались при удобном случае перейти к Юденичу и Родзянко. Но когда первые два советских миноносца подняли якоря и после недолгого плавания прибыли в Таллин, англичане… отдали корабли Эстонии. А из команд кого расстреляли, кого загнали в концлагерь. И уж ясное дело, другие моряки повторять их опыт не стали. Нет, британцы в переманивании флота оказались совершенно не заинтересованы. Вместо этого они попытались сделать то, что не удалось год назад, с помощью Троцкого — уничтожить Балтфлот. Чтобы его не было ни у какой России, ни у красной, ни у белой. В мае англичане вдруг предприняли атаку Кронштадта торпедными катерами. Потопили один крейсер, но русские моряки показали, что еще не утратили свое мастерство. Что флот еще способен постоять за себя. Атаку отбили, уничтожили британский эсминец и подводную лодку. Но после этого о переходе на сторону противника не могло быть и речи. Балтийцы озлобились и готовились драться всерьез [66].
Тем не менее во многих частях еще сохранялись антикоммунистические настроения. В июне восстали гарнизоны фортов «Красная горка», «Серая лошадь» и «Обручев», охранявшие южное побережье Финского залива. В них насчитывалось 6,5 тыс. бойцов, имелись богатые склады вооружения, боеприпасов, провианта. Момент для удара на Петроград был исключительно благоприятным, дорога оказалась фактически открытой. Белое командование молило англичан прислать военные корабли, прикрыть восставшие форты с моря. Нет. Просьбы услышаны не были. Британская эскадра торчала по соседству, в Таллине и Хельсинки, а на помощь повстанцам двинуться даже не подумала. Зато подошли линкоры и крейсера из Кронштадта и принялись расстреливать форты крупнокалиберной артиллерией. После 52 часов бомбардировки гарнизон оставил раздолбанные укрепления и ушел на соединение с белыми.
И все успехи армии Родзянко обернулись ничем. Начала-то она хорошо, взяла Псков, Ямбург, Гдов. Но едва она вышла за пределы Эстонии, ее автоматически сняли со снабжения эстонской армии. Оружие и боеприпасы оставалось добывать только за счет трофеев. Денег не было, жалованья не выдавалось, люди голодали. С завистью смотрели на эстонцев, щеголявших в английском обмундировании и обуви, а сами ходили в рванье. Правда, снабжать белогвардейцев взялись англичане, обещали, что все необходимое будет отгружено в мае. Но ничего не прислали ни в мае, ни в июне, ни в июле. А на запросы Юденича Гофф отвечал примерно так, как гонят со двора нищего попрошайку. Писал, что «эстонцы уже купили и заплатили за то снаряжение, которое сейчас получили», — и указывал: «За помощь великой России в дни войны союзники будут навсегда благодарны. Но мы уже более чем возвратили наш долг натурой» [122] (так оценивалась помощь армиям Колчака и Деникина — которым, кстати, в данное время тоже ничего не присылали). И наступление выдохлось. От Петрограда, как и от Волги, белые части стали пятиться назад.
